Дом Пушкина

Бездомность Пушкина извечна и горька,

Жилья родного с детства он не помнит —

Лицейский дортуар без потолка,

Сырые потолки наемных комнат,

Угар вина и карточной игры.

Летит кибитка меж полей и леса.

Дома – как постоялые дворы,

Коломна, Кишинев или Одесса.

Весь скарб нехитрый возит он с собой:

Дорожный плащ, перо и пистолеты, —

Имущество опального поэта,

Гонимого стремительной судьбой.

Пристанищам случайным нет конца,

Покоя нет от чужаков суровых.

Михайловское? – Но надзор отца.

Москва, Арбат? – Но скупость Гончаровых.

Убожество снимаемых квартир:

Все не свое, все временно, все плохо.

Чужой, не по летам его, мундир,

Чужая неприютная эпоха.

Последний дом, потравленный врагом,

Где тонкие горят у гроба свечи,

Он тоже снят ненадолго, внаем,

Который и оплачивать-то нечем.

Дрожащие огни по сторонам.

Февральский снег восходит, словно тесто.

Несется гроб, привязанный к саням, —

И мертвому ему не сыщут места!

Как призрачен любой его приют! —

Их уберечь потомкам – не под силу, —

Дом мужики в Михайловском сожгут,

А немцы заминируют могилу.

Мучение застыло на челе —

Ни света, ни пристанища, ни крыши.

Нет для поэта места на Земле,

Но вероятно, «нет его и выше».

1987