«Ах, как чудесны конкурсы песни» (III фестиваль)

III фестиваль стал пиком существования Свердловского рок-клуба. Многие свидетели — и игравшие на сцене, и сидевшие в зале, — вспоминают 14–16 октября 1988 года, как самое яркое событие в их музыкальной жизни.

Свердловский рок-клуб не пошел по пути ленинградских коллег, собравших на своем VI фестивале группы со всей страны. Уральский смотр носил подчеркнуто региональный характер — самый дальний путь до его сцены пришлось проделать верхотурскому «Водопаду» (участники, спешившие на родину из собственных гастрольных поездок, не в счет). Эта «местечковость» сыграла на руку СРК: эксперты и журналисты из Москвы, Ленинграда и других городов сами приехали на Урал, чтобы увидеть лучшие силы рок-клуба. Конечно, сыграл свою роль и правильный маркетинг. Грахов и Стерхов охотно предоставляли визитерам из других городов контрамарки. Самым ценным гостям, вроде издателей авторитетных питерских журналов Андрея Бурлаки и Александра Старцева или музыкального редактора телепрограммы «Взгляд» Марины Лозовой, при помощи обкома комсомола даже оплачивали дорогу.

Фестиваль проходил по высшему разряду. Впервые он обосновался в 1380-местном зале Дворца молодежи. Впервые специально к нему были напечатаны небольшой художественный плакат и газета-программка с информацией обо всех участниках. Впервые зрители могли свободно оставлять отзывы о выступлениях на бумажных «Стенах демократии» в фойе. Впервые весь фестиваль снимался на видеопленку. Впервые после окончания фестиваля организовали банкет для его участников и гостей. Свердловск устанавливал планку организации подобных мероприятий, причем на недостижимой для многих высоте.

Традиционный Александр Калужский с традиционным небольшим опозданием открыл вечерний пятничный концерт. Первой выступала «Настя». Группа всего четыре месяца назад обрела постоянный состав, и это выступление стало для нее дебютом на большой сцене. Сама Настя даже назвала его генеральной репетицией будущих гастролей. Луч прожектора выхватывал из темноты только солистку, одетую в темное, ее золотистые волосы будто излучали теплый свет. Настя почти не двигалась, лишь чуть-чуть пританцовывала на месте. Из семи песен только две были знакомы публике по «Тацу», и, естественно, именно «Вниз по течению неба» и «Ариадну» принимали лучше всего.

Программа «Насти» стала замечательным открытием фестиваля, тем более что такую музыку лучше всего было слушать на свежую голову. «Стена демократии» покрылась восторженными откликами, а критическая надпись: «Настя, Егора Белкина тебе не перепеть, даже и не пытайся!» — была начертана явно женской рукой и к музыке вряд ли имела отношение.

«Апрельский марш» показал песни из альбома «Голоса», которые в Свердловске мало кто слышал живьем. Начав с тягучей «Японии», «марши» постепенно наращивали темп, раскачивая зал. Настя, вышедшая для «Голосов», вывела на сцену за руку юношу в коротких штанишках, который так дергался, что слова «слышишь голоса» приобрели явный психиатрический оттенок. Припадочным шоуменом оказался одноклассник Симакова, КМС по бегу Валера Аминов. На следующих песнях, оставшись без Настиного присмотра, он совсем распоясался и натурально ползал по сцене, к тому же периодически вплетая в музыку трубные звуки где-то найденного старого тромбона. Зал с каждой песней радовался все сильнее. Сложность материала уральскую публику не смущала, «АМ» даже вытащили на бис, заставив сыграть «Тормозную».

За кулисами Бурлака, которому «Марш» очень понравился, разъяснял менее продвинутым журналистам, что эта группа ближе к московской эстетике, а это в сочетании с традиционно-уральским подходом к качеству дает очень интересный эффект. Гришенков не возражал, признаваясь, что в последнее время сильное впечатление на него произвели «Звуки Му», «Вежливый отказ» и «Нюанс». Видимо, такие вкусы разделяли не все. На «Стене демократии» появилось категорическое требование: «Мишу — в оперу, бритого (Гришенкова) — на зону, остальных — по надобности», но оно меркло на фоне положительных отзывов.

«Чайф» подготовил для фестиваля совершенно новую программу и нового гитариста. Любимым музыкантом Паши Устюгова был Ричи Блэкмор, и такой вкус заметно утяжелил звучание группы. Гитарные запилы в песнях Шахрина для многих стали неожиданностью. Михаил Перов даже окрестил новый стиль «Чайфа» хард-бардом. Но зрители, казалось, не обратили на эти аранжировки никакого внимания. Если бы «Чайф» вместо Паши включил в свой состав хоть струнный квинтет, хоть духовой оркестр, его бы ждал на родине одинаково восторженный прием. Публика любила песни «Чайфа», а что группа придумает для их расцветки — дело десятое. Из новых номеров особенно понравились «Крепость», «Делай мне больно» и «Утро, прощай». Шахрина & Со вызывали на бис трижды. Перед исполнением «Рок-н-ролл — это я» Володя намекнул, что после этой песни «очень хорошо расходиться, гуляя по ночному городу». Концерт закончился.

Избалованная свердловская публика уже начала привередничать — билеты на дневные концерты продавались куда медленнее, чем на вечерние. От «утренников» мало кто ждал сенсаций. Возможно, зря — главный фестивальный скандал случился днем в субботу.

«Водопад» выступал в Свердловске третий раз, но то, что они способны петь не буратиночьими голосами, стало для многих откровением. Конферансье Сергей Лукашин остроумно представлял новые песни, а две старые специально «подогнал» под текущий политический момент. Объявляя переделанную почти до неузнаваемости «Мой папа аппаратчик», он объявил, что не прошло и года после записи этой песни, как Михаил Сергеевич прислушался к мнению уральских рокеров и отправил часть членов Политбюро на пенсию. В «Рейганке» в связи с разрядкой и потеплением сменили припев, и теперь он звучал «Рейган — наш лучший друг!».

Вячеслав Колясников («Водопад»). Фото Дмитрия Константинова

Перед последним номером Лукашин вышел на сцену со свернутым в трубку плакатом и сказал: «Пока мы здесь наслаждаемся жизнью, в ивдельской колонии уже четвертый год сидит певец Александр Новиков, вся вина которого в том, что он на несколько лет опередил Закон об индивидуальной трудовой деятельности. Музыканты групп «Водопад», «Красный хач» и «Флаг» первыми подписали письмо в Верховный суд с просьбой о пересмотре дела Новикова». Сергей развернул плакат с текстом письма и предложил всем желающим подписать его в фойе Дворца молодежи после концерта. Зал притих. Раздалось несколько испуганных хлопков.

На сцене появился вокалист «Водопада» Слава Колясников и под акустическую гитару спел песню «Бардам России», в которой Новиков стоял в одном ряду с официально неоцененными Родиной Высоцким, Галичем и Башлачёвым. В зале поднялась группа журналистов из московского «Урлайта». Стали вставать другие люди, загорелись огоньки спичек. Пеню проводили громкими аплодисментами.

То, что творилось в гримерке «Водопада» сразу после выступления, описал сам Лукашин: «Дверь распахнулась, как от удара ногой. Но то была не нога, то была грудь Люции, куратора свердловского рок-н-ролла от управления культуры. Она порывисто вздымалась, чуть ли не до носа, и падала вниз так, что потрескивали бретельки. Страшное зрелище, но красивое. За спиной Люции выросли обком комсомола в лице Марата Файрушина и рок-клуб в виде Рудольфа Стерхова. Груди у них были некрасивые, зато щеки красные, и трудно было понять, является ли эта краснота выражением праведного гнева или вызвана неловкостью от необходимости исполнять неприятные служебные обязанности. Люция поперла с порога:

— Вы что?!! Вы соображаете, что вы делаете, или нет?! Кто вам дал право устраивать митинги?! Вы хотите погубить все наше дело?!

— Об чем речь-то? Сейчас, кажись, гласность и эта, бляха-муха… Перестройка, вот! Разрешено.

— Не прикидывайтесь идиотами. Можно подумать, что вы поверили в это! Ха-ха-ха три раза!

— Мы поверили. А что нам еще остается?

— Ха-ха — сто раз! И спасибо, что нам с вами так весело! Хронически весело. Послал же мне господь на шею таких…

Каких послал ей господь, осталось невыясненным. Но зато об этом хорошо узнали в коридоре, куда она выскочила, базнув дверью… Марат и Рудик дверь прикрыли тихо».[34]

В перерыве между концертами «Водопад» собрал под своим письмом больше тысячи подписей. Подписывали журналисты, простые зрители, даже милиционеры. Музыканты не особо расщедривались на автографы. Новикова в их среде недолюбливали…

Больше ничего интересного днем в субботу не произошло. И «Красный хач», и «Флаг» выступили одинаково удручающе. Пока солист «КраХа» пытался возбудить зал своими яростными воплями на обличающие застой темы, зрители расшифровывали непонятное слово «хач». Самой удачной была версия «хозяйственно-административная часть». После финиша лишь маленькая группа поддержки с минуту поскандировала «Красный хач!» и, исполнив свой долг, быстро утихомирилась.

«Флаг» не вызвал даже таких натужных эмоций. Реакцию зала можно описать стандартной формулировкой «три хлопка». Не возбуждали ни песни на актуальные темы типа борьбы с коррупцией и тысячелетия крещения Руси, ни демонстрации технических возможностей действительно отличных музыкантов «Флага». Зал явно скучал.

Вечером в субботу Дворец молодежи чуть не лопнул — выступал «Наутилус». Да, в расписании значились три группы, но народ ломился именно на «НП». Поговаривали, что рисование фальшивых пригласительных в архитектурном институте поставили на поток, в результате чего на каждое кресло в зале претендовали не менее трех зрителей.

«Отражению» и «Солярису» пришлось нелегко, их воспринимали как неизбежный киножурнал перед желанным фильмом. Это мобилизовало обе группы, и они отыграли замечательно, на что, правда, не все фаны «Наутилуса» обратили внимание.

Оптимисты из «Отражения» даже нашли в создавшемся положении свои плюсы. Сразу после концерта они заявили, что еще ни разу не выступали в таком переполненном зале и на таком прекрасно настроенном (причем не ими) аппарате. Группа играла песни из своего нового альбома «Членский взнос» и рубилась так яростно, что к концу программы сумела раскачать настроенный абсолютно на другую волну зал. За кулисами на усталых «отраженцев» накинулся Грахов: «Молодцы! Так клево сыграли!» Такие оценки президент раздавал столь редко, что ценились они на вес золота.

После пост-панка «Отражения» перестраиваться на джаз-фанк «Соляриса» было нелегко даже непредвзятому слушателю, а уж толпа, считавшая минуты до появления обожаемых кумиров, и вовсе не собиралась вникать в сложные траектории стилей. У лидера «Соляриса» Володи Кощеева болело горло, петь в полную силу он не мог и все надежды возлагал на свой саксофон. Как выяснилось, не зря. Саксофон Кощеева и гитара Андрея Старостина доставили истинное наслаждение тем, кто пришел в этот вечер слушать Музыку. Впечатление не испортило даже политизированное стихотворение, колом торчавшее в эстетской программе «Соляриса». Аплодировали группе хорошо, хотя, возможно, за то, что она освободила сцену.

Когда Бутусова под конвоем милиции провожали в зал, зрелище напоминало огромный корабль, разрезавший толпу маленьких лодочек. Кто-то совал ему в лицо микрофоны, задавая вопросы, девочки просили автографы… А индифферентный Слава шел, никого не замечая. Картина называлась «Звезда на родине».

Милиция заняла позиции прямо за колонками, чтобы не пустить самых экзальтированных поклонниц на сцену. Калужский объявил «Наутилус Помпилиус», зал облегченно взревел. Бутусов в черном сильно приталенном костюме подошел к микрофону, завязал глаза черной повязкой, начал «Бриллиантовые дороги». Зал млел. Над головами заколыхались несколько огромных букетов, которые Бутусов не видел… Он хотя и снял повязку через пять минут, но глаза во время пения не открывал.

Звучали новые песни и сильно переаранжированные старые. Мало кто обращал внимание, что инструментальный фон так перегружен разнообразными красивостями, что порой просто разваливается на вычурно разрисованные куски. Особенно это было заметно в старых хитах. В «Князе тишины» неожиданно появился элемент, остро напоминавший милицейскую сирену (наверняка стражи порядка кайфанули), да еще мощный хор в «Гороховых зернах» вызвал ассоциации с ансамблем песни и пляски МВД. Контраст с прежними вариантами песен, записанными тремя-четырьмя музыкантами, делал нынешний сверхсостав еще более монструозным. Великолепная семерка старалась вовсю, доказывая необходимость каждого инструменталиста. При этом белкинские гитарные соло иногда казались просто лишними, а некоторые хоменковские клавишные выверты вызывали улыбку и сострадание. Но залу было пофиг. Он хотел смотреть и слушать только Славу.

После бисового «Я хочу быть с тобой» Калужский поздравил Славу с днем рождения и подарил ему будильник. Скандирование «Слава! Слава!» перешло в «По-здра-вля-ем!». Публика долго не успокаивалась.

В воскресенье днем Дворец молодежи заполнил совсем другой народ. Шипасто-цепястые подростки со своими не менее металлизированными подружками пришли слушать кумиров ПТУ — группу «Красный крест». Ну да, «Еву» они тоже воспринимали: «Это наши клевые девчонки». Ко всей остальной музыке они относились снисходительно, а «Наутилус» вообще презирали.

Впрочем, открывавшему концерт «Экипажу» на реакцию зала было наплевать — эта группа вообще никогда за успехом у публики не гналась. Скорее, ее задели слова Калужского, что этот концерт — молодежный. Клавишник Костя Бахарев, отвлекшись от своего арт-рока, уточнил, что членам группы на четверых — 125 лет, и снова погрузился в арт-рок. «Экипаж» не старался понравиться зрителям и своего добился. «Только пьяный и алкаш будет слушать «Экипаж»», — писали остроумные металлисты на «Стене демократии».

«Арториксу» с вниманием публики повезло чуть больше. Рокеры из Каменска-Уральского удачно упаковались в проклепанную кожу и сыграли что-то похожее на «Черный кофе». Ортодоксальным металлистам это уже казалось попсой, но в качестве аперитивчика подобный напиток вполне годился. «Арториксу» вежливо похлопали, хотя на «Стене демократии» и осталась красноречивая надпись: «Попахивает цирком».

«Еву» встречали гораздо теплее. Еще перед их выходом кто-то проорал из зала: ««Еву» хочу!» — «Все хотят», — парировал Калужский, и появились желанные «евушки». Сами «евы» считали свое фестивальное выступление неудачным. Их постоянная вокалистка Лена Бусыгина отсутствовала. Заменять ее пришлось 17-летней гитаристке Наташе Тетериной, которая страшно волновалась, что сказывалось на ее голосе. Да вдобавок у Любы Трифановой (соло-гитара) после первой песни лопнула струна. Меняли ее долго и безуспешно. Любе пришлось взять другой инструмент. Ритм выступления поломался, однако к концу получасового концерта девушки смогли вернуть драйв в музыку и в зал. Увешанная шипами публика расходилась на перерыв удовлетворенная, предвкушая выход на сцену еще более металлического «Красного креста».

В перерыве самые импозантные металлисты позировали перед телекамерами, рассказывая, что «Наутилус Помпилиус» — средненькая команда по сравнению с такой интеллектуальной группой, как «Красный крест», и жалуясь на сержанта Старкова из 8-го отделения милиции, который отбирал у них цепи и другую амуницию.

Своих преданных фанов «Красный крест» не разочаровал. Концерт проходил по всем правилам: инструменты ревели и рычали, вокалист рычал и ревел, в воздухе реяли флаги и хаера. Металлисты на сцене и в зале остались довольны друг другом.

А в это время за кулисами царила легкая паника. В вечернем концерте должен был играть Вадик Кукушкин, но его «Оркестр» к выступлению оказался не готов — отсутствовал барабанщик Шура Плясунов. Последние сведения от него поступали из Москвы, однако на всесоюзный розыск не оставалось времени — надо было спасать фестиваль. По Дворцу молодежи заметался Шахрин, собирая музыкантов в кучки и что-то им горячо втолковывая…

В 19.30 зрители рассаживались в зале. Многие вытягивали шеи и выворачивали головы — в центре сидели Андрей Макаревич и Валерий Ефремов из «Машины времени». У них завтра начинались гастроли в Свердловске, и музыканты самой именитой рок-группы страны специально приехали пораньше. Когда Макаревича привели в пресс-центр, где толклись журналисты из Москвы и Ленинграда, у тех челюсти отвисли. Главный «машинист» рассказал, что с «Наутилусом Помпилиусом» знаком хорошо, но других свердловских групп, к сожалению, пока не слышал. Сокрушался, что успел только на последний концерт и не увидел, например, «Чайфа». Извинившись, он поспешил в зал.

Калужский поздравил собравшихся с Днем работников рок-н-ролла, провозглашенным год назад на конференции рок-клубов в «Селене», и объявил, что часть музыкантов «Оркестра Вадика Кукушкина» не успела прилететь, поэтому зрителей ожидает специальный сюрприз. Открыла концерт «Агата Кристи». Реакция публики показала, что за последний год коллектив успели полюбить, а многие песни из недавнего альбома «Второй фронт» — выучить наизусть. По словам Вадика Самойлова, группа учла негативный опыт своих предыдущих концертов и постаралась не допустить на сцене ни одного промаха. Ей это удалось. Как писала газета «ПерекатиПоле», «когда «АК» на сцене, энергия хлещет в зал под большим напором. Приятно ощущать эту молодую необузданную силу, это юношеское желание разом утвердить себя на вершине музыкального Олимпа».

Выступление «Агаты Кристи» не оставило равнодушных. Это был прорыв в другую возрастную и качественную категорию. Макаревич тут же заявил, что «Агата» ему очень понравилась. На следующий день группа получила предложение записать и выпустить пластинку. Фестиваль стал толчком к «сбыче» самых смелых «мечт».

Для молодой «Агаты Кристи» это был первый рок-клубовский фестиваль. Как ни странно, но опытный «Кабинет» тоже являлся в некотором роде дебютантом. Два года назад он выступал как «Группа Игоря Скрипкаря», а II фестиваль пропустил. Кроме того, в составе «Кабинета» в этот вечер дебютировал гитарист — прекрасно знакомый всем Михаил Перов. Он отлично вписался в коллектив, с некоторыми музыкантами которого был знаком больше десяти лет.

«Агата Кристи», 16 октября 1988. Фото Александра шишкина

«Кабинет» выступил мощно, академично и авторитетно. Звук был самым чистым на фестивале — Полковник оказался, как всегда, на высоте. Пантыкину не помешала даже высокая температура — талант никакой ангиной не прошибешь. «Я лично не знаю больше ни одного столь пригнанного во всех подробностях рельефа рок-коллектива», — писал впечатленный этим концертом Илья Кормильцев.[35] Публике особенно понравились новые песни — «Дикая любовь» и «Грезы псов».

Пока зрителей в фойе дворца развлекало «Общество Картинник» во главе с народным панк-скоморохом России Б.У. Кашкиным, в зале кипела настройка неимоверного количества инструментов. За кулисами на дверях, ведущих на сцену, белела бумажка со списком групп. Могло показаться, что фестиваль еще и не начинался — в расписании перечислялись «Апрельский марш», «Агата Кристи», «Наутилус», Настя, «Кабинет», «Чайф»… Это был порядок участников грандиозного заключительного джем-сейшна.

Организатором и главным мотором этой затеи стал Шахрин: «Я до сих пор не понимаю, как у меня хватило наглости все организовать. Я что-то обговорил с музыкантами, составил примерный список песен, и мы на словах договорились, кто за кем играет и как будут происходить переходы». Никто ничего не репетировал…

По рассказам очевидцев, к музыкантам, нервно курившим на заднем крыльце, подошел Макаревич и робко поинтересовался, а нельзя ли и ему поучаствовать в общем действе. Ответил мэтру самый юный из курильщиков, 19-летний Женя Зорин, выполнявший на фестивале функции «человека на подхвате». «Нет, джем-сейшн только для членов Свердловского рок-клуба!» — с вызовом отчеканил Женька, и расстроенная столичная звезда отправилась в зрительный зал.

На этот раз обошлись без Калужского. Шахрин сам объявил, что фестиваль стал для музыкантов серьезной работой, и теперь они хотят совместно отдохнуть, причем прямо перед зрителями.

Начали с двух песен пострадавшего Вадика Кукушкина, которому подыгрывали все. А затем понеслось… Толпа в несколько десятков музыкантов, меняясь фронтменами, исполнила «маршевскую» «Милицию», «агатовского» «Пинкертона», «кабинетовский» «Ритуал». Настя в обнимку с Бутусовым пропели «Клипсо Калипсо», а затем вся толпа во главе со Славой отрок-н-роллила «Разлуку». Несмотря на столпотворение, ощущения бардака не возникало. Наработанный профессионализм давал о себе знать — музыканты на лету подхватывали чужие мелодии, которые в общем оркестровом исполнении приобретали другую окраску, но оставались прежними «Пинкертоном», «Ритуалом» и «Клипсой».

Песни шли почти без остановки, менялся ритмический рисунок, за барабаны садился другой ударник, басисты начинали свои партии, не замедляя нон-стопа. Шахрин дирижировал происходящим. Володя держал в голове, кто идет за кем, и, если бы он не отбивал ногой ритм и руками не показывал, кому пора вступать, все могло бы развалиться.

Владимир сам не скрывает, что организационная структура этого мероприятия была им спонтанно скопирована с «Поп-механики»: «Я определил три-четыре человека на сцене, которые знали, что и после кого они играют. Остальная массовка, стучащая во все, что только можно, создавала прекрасный фон основному действу».

Джем стал серьезным испытанием для звукарей. По количеству инструментов сцена Дворца молодежи могла поспорить с оркестровой ямой оперного театра, и весь этот биг-бэнд требовал подключения и отстройки. За пультом колдовал в двадцать рук десяток техников всех групп. Сотрудничество оказалось успешным — звуковых провалов никто не зафиксировал. Закончился джем хоровым исполнением «чайфовского» гимна «Вместе немного теплей».

На этом эмоциональном пике началась торжественная раздача слонов. Областное управление культуры наградило Николая Грахова почетной грамотой «За многолетний самоотверженный труд в становлении Свердловского рок-клуба». Подобных регалий удостоились также Калужский со Стерховым. Приз зрительских симпатий получил (кто бы сомневался!) «Наутилус Помпилиус». Приз прессы достался «Чайфу», а оргкомитета — «Кабинету». Сами рокеры наградили «За штурм и натиск» «Агату Кристи». Настю Полеву назначили «Леди Рок». «Отражение» удостоилось приза «За способность слышать музыку во время перестройки», а «Апрельский марш» — «За то, что вся страна на марше».

После этого все участники и гости фестиваля отправились в ресторан «Старая крепость» на праздничный банкет. Гудели до четырех часов утра.

III фестиваль рок-музыки еще не успел даже закончиться, а Грахов уже порадовался, что стало меньше рока и больше настоящей музыки. Эти слова определили магистральное направление развития СРК как минимум на ближайший год.