«Она запрещает ему любить рок» («Пинаевщина»)

Второй половиной 1986 года датируется последняя попытка отлучить свердловских рокеров от контактов с публикой и дать жесткий отпор развитию рок-музыки на Среднем Урале. Эта кампания получила название «Пинаевщина» по фамилии главного рок-антагониста.

На последнем фестивальном концерте произошел неприятный эпизод. В зале была замечена дама, записывающая выступления на магнитофон. Фестиваль официально проводился как закрытое прослушивание неаттестованных коллективов, и объявление о запрете звукозаписи висело на дверях ДК. Это не было продиктовано страстью рок-клуба к секретности, а являлось требованием идеологических кураторов, не желавших способствовать распространению «подпольных» записей.

Уличенную в нарушении даму корректно вывели из зала и попросили ее отдать записанную кассету. Женщина представилась корреспонденткой областного радио Марией Пинаевой и запись отдавать наотрез отказалась. Применять силу руководство клуба не решилось, и Пинаева, демонстративно записавшая все разъяснения и уговоры, удалилась. Рок-клубовцы стали ждать неприятностей — фамилия Пинаевой была известна в свердловских медиа-кругах.

Мария Кирилловна Пинаева (1939–1994) работала в музыкальной редакции Свердловского радио. Она создавала неплохие передачи о ветеранах и о народной музыке, страстной почитательницей которой являлась. Еще она была автором музыкальной программы «Перекресток», выходившей где-то раз в полгода и знакомившей радиослушателей с такими проблемами музыкальной жизни, как вечера для тех, кому за 40, ассортимент студий звукозаписи и воспитательная работа в женских общежитиях. Но известна была Пинаева не столько своими эфирами, сколько разоблачениями масонства. Группа таких же, как она, масоноборцев находила происки зловещих вольных каменщиков везде. Снежинка на вывеске кафе «Пингвин» виделась им звездой Давида, на спинке трона царя Салтана в постановке оперного театра они разглядели замаскированную свастику, а в декорациях ТЮЗовского «Недоросля» — вообще целый ворох страшных намеков. Инициалы Бертольда Брехта на театральной афише эти борцы со всемирным заговором расшифровывали как сокращенное название еврейской организации «Бней-Брит» и жаловались на эту сионистскую пропаганду во всевозможные инстанции. И вот Марию Пинаеву застукали с магнитофоном на рок-концерте. Вряд ли стоило ждать от ее визита восторженной рецензии.

Так оно и оказалось. 5 июля в областной партийной газете «Уральский рабочий» появилась большая статья «Совсем небезобидный рок». Подписана она была некой Н. Быковой, инженером-технологом, членом бюро комитета ВЛКСМ Уралхиммашзавода. Автор делилась своими впечатлениями о творческой мастерской рок-клуба, на которой ей «довелось побывать».

Химмашевская комсомолка анализировала текст песни группы «С-34», который ей было «из-за грохота разобрать нелегко, но… впоследствии удалось уточнить». Этот текст вызвал у нее «не праздные» вопросы.

Рассказ о выступлении «Флага» сопровождался душераздирающими деталями. «В первый же день работы творческой мастерской рок-клуба произошел инцидент, из ряда вон выходящий. Рок-группа «Флаг» выставила на сцену все изрешеченное, словно пробитое пулями, красное знамя и продолжала во время своей концертной программы имитировать расстрел этого знамени (гитары рок-мальчики держали наперевес, как автоматы). Жюри было вынуждено отстранить группу «Флаг» от дальнейшего выступления».

У инженера-технолога «вызвали недоумение названия иных коллективов: «Урфин Джюс» («Еврейский сирота»), «Наутилус», «Апрельский марш», «Икс», «Кунсткамера» и т. д. В общем, парад рок-ансамблей очень о многом заставляет подумать!»

«Многие из рок-групп получили право на публичные выступления в Свердловске и области, — ужасалась Н. Быкова. — Но не значит ли это, что тысячи неискушенных простодушных наших ребят начнут трястись и «балдеть» под «пулеметной очередью» вовсе не безобидных рокеров?»

В заключение автор статьи уже прямо призвала к «беспощадному разоблачению идейно-художественно чуждых влияний» и высказала мечту о создании в Свердловске «патриотического объединения «Память», которое могло бы внести заметный вклад в воспитание молодежи».

Редакционная врезка к материалу призывала «руководителей рок-клуба… дать правильную оценку названным проявлениям безыдейности и наладить целенаправленную работу по повышению идейно-художественного уровня ансамблей, воспитанию эстетических вкусов занятой в них молодежи».

Статья вызвала бурную реакцию в клубе. За четыре месяца его существования музыканты привыкли к легальности и расслабились, не ожидая такого наезда по идеологической линии. «Апрельские марши» написали ответ в газету, где защищали свое название, растолковывая, что апрель — это второй месяц весны, а марш — это когда ходят в ногу. Правление рок-клуба также направило в газету официальный ответ, составленный Аркадием Застырцем, в котором сообщало об осуждении поступка «Флага» и об отклонении заявки этой группы на вступление в клуб.

Но «Уральский рабочий» продолжал разрабатывать тему защиты молодежи от рокеров. В сентябре-октябре на страницах газеты появились две подборки откликов на статью Н. Быковой.

6 сентября была опубликована подборка из трех писем. Центральное место занимало послание котельщика все того же Уралхиммашзавода А. Гречишкина «С чужого голоса». Автор, оказывается, тоже побывал на последнем концерте фестиваля и тоже был глубоко возмущен увиденным. Особенно досталось группе «Степ»: «Заслуживает внимания и внешний облик солистов: черная одежда, черные повязки на руках, блестящие цепи на шее, гитары наперевес и, главное, прически, очень напоминающие челку Гитлера. Что это? Подражание фашиствующим молодчикам ФРГ и США, или попросту парни не задумывались о возможных ассоциациях? В момент исполнения одной из песен в первых рядах зала появился молодой человек в русской шапке-ушанке, который, как дурачок, стал выплясывать под зонтиком. Это вызвало смех и восторженные крики. Вот я и задумался: откуда у нас такие песни и такие ансамбли? Чью идеологическую позицию они выражают?»

Сам о том не подозревая, котельщик Гречишкин впервые описал в печати внешность двух будущих лауреатов премии ЦК ВЛКСМ — Дмитрия Умецкого (парень с челкой) и Ильи Кормильцева (человек в ушанке).

Для создания иллюзии объективности в той же подборке было напечатано письмо завсегдатая рок-клуба Оли Пикаловой, которая постаралась аргументированно ответить на все обвинения Н. Быковой.

В следующей подборке писем (4 октября) досталось уже и самой Пикаловой. Сварщик НТМК, студент-заочник В. Кочубей дал ей суровую отповедь: «Будущему музыкальному критику и музыковеду надо… призадуматься над своей позицией, над недостатками концерта». Сам Кочубей, который вместе с сослуживцами по Афганистану «решил отправиться в ДК имени Свердлова на концерт рок-групп», убедился, что «пробелы в репертуаре, очень слабые тексты песен, с позволения сказать, «артистичность» исполнителей во многом показали, что слабы рок-группы в Свердловске, и им одна оценка — плохо. Или по принципу: хорошо ли, плохо ли — лишь бы в зале хлопали? А хлопали в зале, как на «диком Западе»… Как же так, ведь это советские парни!.. Нет, не все вышли в восторге из концертного зала ДК имени Свердлова. Мы вышли оттуда, как из боя, после наступления наведенных на нас гитар и визга голосов!»

Хотя тогдашний редактор отдела культуры «Уральского рабочего» Юлия Матафонова и уверяет, что первую статью «принесли в редакцию две незнакомые девушки с Химмаша, а все письма пришли в редакцию по почте», трудно отделаться от ощущения, что «Совсем небезобидный рок» и два самых ругательных отклика написаны одной рукой. Все три автора используют схожие выражения. Все они описывают один концерт — тот, с которого выдворили Пинаеву. Все они явно не видели выступления «Флага», описывая его с чужих слов… Наконец, все они просто не могли попасть на клубное мероприятие, приглашения на которое распространялись по спискам.

Николай Грахов был уверен, что истинный автор первой статьи — Пинаева. На это указывал и стиль материала, похожий на передачи Марии Кирилловны, и комплименты в адрес общества «Память», и, самое главное, процитированный абсолютно точно текст песни «С-34». Эти стихи никому не показывали, и разобрать их можно было, только «сняв» с пинаевской записи.

Граховские подозрения подтвердились, когда несколько недель спустя из каждого кухонного репродуктора Свердловской области прозвучал радио-памфлет Марии Пинаевой «Хроники рокового братства»… В преамбуле обильно цитировалась статья Н. Быковой, причем о ее авторе приводилось больше сведений, чем было указано в газете: оказалось, что Быкова не просто Н., а Наталья, и заседает она не только в заводском бюро ВЛКСМ, а еще и в парткоме.

Собственно «памфлет» начинался с фрагмента из песни «Группы Игоря Скрипкаря» «Кто ты есть?», старого трековского хита. («Как кошмарно записано!» — сокрушался Полковник, прослушав передачу 28 лет спустя). Голос Марии Пинаевой успокаивал слушателей: «Не пугайтесь. Это всего лишь музыкальные пулеметные очереди. Это всего лишь тяжелый рок, металл или попросту металлолом. «Пора открывать себя», — призывают рок-мальчики со сцены. Зал отзывается воем, свистом, топотом. Загадочная аудитория. В перерыве посмотришь — есть даже такие, которые похожи на философа Спинозу (в молодости). И в возрасте есть некоторые. А визжат, как резаные. Неужели больше нечем отозваться на призыв «открывать себя»?»

Если говорить о форме, то пинаевский памфлет слеплен очень непрофессионально: длиннющие цитаты, зачастую не имеющие никакого отношения к делу, отсутствие внутренней логики, зачем-то приплетенный «Спиноза в молодости» (кстати, его портретов младше тридцати лет нет). Для передачи о музыке одного 55-секундного фрагмента песни явно маловато. Впрочем, зачем Пинаевой музыка. Мария Кирилловна задает вопросы и расставляет акценты так, чтобы подвести слушателя к мысли, что за закрытыми дверями зрительного зала собрались адепты некой злокозненной секты, которые только и мечтают, как будут «расстреливать своими чудовищными металлическими очередями тысячи неискушенных, простодушных наших ребят»: «То, что я увидела, называется «творческая мастерская»… Но было тут и третье слово, и в нем весь секрет. Это слово — «закрытая». «Закрытая творческая мастерская». При закрытых дверях, где все свои, мастера рока берут красный флаг… — и имитируют его расстрел. При закрытых дверях, под этот ужасающий «металлолом» поют странные, прямо-таки шифрованные тексты. При закрытых дверях сцена и зал обмениваются загадочными репликами, тайну которых вот так с ходу непосвященному журналисту и не постичь».

Заканчивается радио-памфлет зачем-то троекратно повторенными, как заклинание, словами: «Как бы вот это рОковое братство не перешло в роковОе».

Однако сама Мария Кирилловна планировала закончить передачу иначе. В мемуарах ее мужа и соратника по борьбе Бориса Ивановича Пинаева «На каторге любви» приведен оригинальный сценарий передачи. Вот его концовка в сокращении: «Рок-музыка по самой своей природе, как алкоголь или наркотики, может лишь искалечить человека. Это ее сверхзадача, которую она решает независимо от места или времени исполнения. Рок-клуб… расширил зону влияния, перейдя из закрытого помещения на открытую площадь. А завтра он хочет выйти за пределы Свердловска и взять штурмом область. Здесь энергия настолько велика, что хочется крикнуть SOS — спасите наши души! Только ведь никто не спасет, пока наши дети сами не уразумеют ущербность рока». Видимо, выпускать такое в эфир Свердловский телерадиокомитет постеснялся.

Радио-памфлет вышел в эфир в первых числах октября. Его появление в клубе встретили уже не с испугом, а со смехом. Возникла версия, что фамилия Пинаева происходит от выражения «пинай его». «Чайф» на открытии сезона посвятил Марии Кирилловне песню «Вольный ветер». И сама песня, и посвящение, и соло Бегунова на балалайке, которую он держал «наперевес, как автомат», вызвали бурю восторгов в зале.

«Чайф» на открытии сезона, 5 октября 1986. Фото Дмитрия Константинова

Впечатленный таким единодушием, расслабился и Николай Грахов: «Я особо не напрягался, потому что не видел за этим наездом упорядоченной деятельности каких-либо организаций. Это были единичные выстрелы двух-трех людей, имевших доступ к СМИ. Я не очень расстраивался из-за этого — у меня была поддержка массы людей, а у Пинаевой не было, и я это чувствовал».

Спустя две недели против Пинаевой вдруг выступила тяжелая артиллерия. 13 октября 1986 года в Высшей партийной школе перед первыми секретарями зоны Урала выступила заведующая отделом культуры Свердловского обкома КПСС Галина Наумова, заявившая, что Пинаева «воспользовалась запрещенным журналистским приемом» и сама спровоцировала выкрики рокеров типа «в гробу мы видели гражданственность».

16 октября молодежная газета «На смену!» посвятила памфлету Марии Кирилловны два больших материала. Заведующая отделом культуры Екатерина Шакшина, проанализировав «Хронику рокового братства», последовательно разбила все аргументы ее автора и сравнила мастерскую рок-клуба с «первыми шагами малыша, который, спотыкаясь, ждет от нас не гневного окрика, а поддержки и разумного совета». Преподаватель филологического факультета Леонид Быков в своей несколько многословной статье «Зачем гитаре нафталин» назвал дилетантами Пинаеву вместе с авторами статьи и писем в «Уральском рабочем». Он призвал не бороться против рок-музыки, а прислушиваться к ней, как к индикатору молодежных проблем. Забавно, что фамилия Пинаевой в обеих статьях ни разу не упомянута. Ее именовали исключительно как «автор памфлета». По словам Шакшиной, это было сделано, чтобы «не унижать Марию. Она раньше была нормальной журналисткой, но за год до этого чересчур истово увлеклась антисемитизмом».

Выступления партийной начальницы и молодежной газеты не значили, что партия и комсомол горой встали на защиту рокеров. Просто руководству области начали сильно досаждать масоноборцы, во всех культурных начинаниях (да и не только в культурных) видевшие руку сионистов. Постоянные жалобы супругов Пинаевых и K° в ЦК КПСС сильно нервировали руководство Свердловской области. Например, Пинаевы писали в адрес ХХVI съезда КПСС жалобу на «неправильный» диагноз Марии Кирилловны, поставленный, по явно неслучайному совпадению, врачами с подозрительными фамилиями Барац и Хейнонен. Просто подвернулся повод указать чересчур патриотичным товарищам на их место. И указали. Но это легкое нахмуривание партийных бровей дало повод Борису Пинаеву писать в воспоминаниях о том, что «рокеров опекали… Не давали в обиду обком КПСС, комсомол, КГБ, отдел культуры советского исполкома».

После высочайшего журения Марии Кирилловны резко прекратились и публикации откликов в «Уральском рабочем». Лишь 4 февраля следующего, 1987 года заведующая отделом культуры Юлия Матафонова разразилась огромным обзором писем «Страсти по року», где раздала всем сестрам по серьгам. Она обширно цитировала официальный ответ рок-клуба и письмо солиста группы «Кунсткамера» Алексея Пахнутова. В то же время она ужасалась призывам американского ансамбля «Man of war» «убивать всех русских и комми» и поражалась низким художественным уровнем альбома «Овца по жизни» группы «Ботва» (чем, кстати, сделала проекту Гараня неплохую рекламу). В конце Матафонова не удержалась и пнула «Чайф», не называя его, однако, по имени: «Хочется верить, что руководителям клуба удастся создать в нем атмосферу творчества и взыскательности, что не придется представителям старшего поколения возмущаться поведением иных молодых, глумящихся над духовными и культурными ценностями своего народа. Пока опасения такие не сняты… В письме А. Подкорытова, рассказавшего о заседании рок-клуба 5 октября, подробно описывается песня «Вольный ветер». Она высмеивает одно из мнений о рок-музыке, с которым ребята категорически не согласны. Честная дискуссия… переросла в издевательство. Песня была спета одной из рок-групп «под аккомпанемент русских народных инструментов — балалайки и гармошки, что вызвало особое оживление и интерес зала». Тот факт, что автор письма пишет об исполнении восторженно, остро тревожит. В общем, предстоит еще очень немало сделать, чтобы воспитать в ребятах патриотизм, культуру, высокую ответственность перед публикой и самими собой».

Закончилась эта медийная кампания совсем уж анекдотично. В том же «Уральском рабочем» 4 апреля было опубликовано письмо Андрея Хамидулина «Кому же воспитывать?». В нем 24-летний инженер возмущался поведением рок-клуба, отказавшего «флаговцам» в членстве.

«Я не слышал, как играет группа «Флаг», но, наверное, ребята подали заявление в клуб, чтобы чему-то научиться, чтобы повысить не только «профессиональный», но и идейный уровень… Эти ребята обижены теперь на весь свет, и на рок-клуб в частности, такое ведет, скорее, к озлоблению, чем служит хорошему воспитанию. В общем, ответ не делает чести клубу и его руководству».

Бедному рок-клубу прилетело от областной партийной газеты еще раз — все за тот же «Флаг», но уже совсем с другой стороны. Это выглядит еще забавнее, если учесть, что к апрелю 1987 года все взыскания с «Флага» давно уже были сняты, и он стал одной из самых активно концертирующих групп рок-клуба. Последняя попытка наезда на свердловский рок закончилась фарсом.

Финальную черту под этой историей подвела центральная «Советская культура». Валерий Кичин в статье «По следам «типичного конфликта»» 18 апреля резко раскритиковал деятельность свердловских масоноборцев. Упомянул он и радио-памфлет: «В одной из передач Свердловского радио журналистка М. Пинаева заклеймила всю, чохом, рок-музыку, включая советскую… Система доказательств Пинаевой способна ввести в изумление. Вот она «переводит с английского» название популярной свердловской рок-группы «Урфин Джюс»: «Еврейский сирота». Неужели ни на радио, ни в газете никого не нашлось, кто знаком с английским или хотя бы читал детскую сказку А. Волкова об Урфине Джюсе? Имя это не рассчитано на перевод и смысла не имеет… Но подобные детали автора передачи, похоже, не интересуют…»

Поддерживать идеи, разоблаченные в издании ЦК КПСС, было уже никак невозможно. Впрочем, весной 1988 года давно исчез уже сам предмет конфликта. Свердловские рок-группы из полулегальных команд, вынужденных играть на закрытых концертах, превратились в популярные коллективы, начинавшие гастролировать по всей стране.