«Я люблю слушать современный рок-н-ролл…» (Формирование вкусов уральской публики)

Музыка немыслима без слушателей. Чтобы отдельные любители рока превратились в массовую аудиторию, как можно большему количеству людей надо было просто узнать о существовании этого жанра. Как же можно было с ним познакомиться?

Музыкальные передачи вражеских «голосов» отпадали — глушилки на Урале работали бесперебойно и всеобъемлюще. Сквозь вой и скрежет опознать что-то знакомое радиослушатели еще могли, но оценить прелесть чего-то нового было совершенно немыслимо. Сперва актуальная западная музыка добиралась до Свердловска в основном на пленках, записанных в столицах. Чуть позже появились оригиналы — фирменные виниловые диски.

Черный рынок западных грампластинок в Свердловске начал формироваться в 1960-х годах стихийно. Поначалу желающих отдать 30–50 рублей (солидные по тем временам деньги) за сорок минут музыки в ярком конверте было немного.

Платежеспособные меломаны кучковались рядом с Чкаловским рынком неподалеку от автовокзала. Как вспоминает патриарх-филофонист Виктор «Патрон» Зайцев, там покупались-продавались-обменивались не только диски, но и вырезки из западных журналов с фотографиями музыкантов, магнитофонные пленки… Ценилась любая информация. Постепенно налаживались каналы поставок пластинок, определялась иерархия «торговых связей».

Виктор Зайцев на Чкаловском рынке, 1972

Появились и свои эксперты. Михаил Орлов,[10] хорошо владевший английским, жаловал рок-поэтов типа Боба Дилана. Евгений Лидский уважал «черную» музыку и готов был душу отдать за новинки соула, джаз-рока и фанка. Виктор Зайцев, постоянно гонявший в Питер и Москву за ходовым товаром, по его собственному утверждению, открыл для Свердловска арт-рок. Поначалу именно они формировали музыкальную палитру рынка, заказывая интересные и коммерчески выгодные пластинки «из-за бугра».

Основным источником товара были «выездные» — те счастливчики, кто имел возможность выбираться из закрытого Свердловска за «железный занавес»: артисты, спортсмены, иногда даже партийные и комсомольские функционеры. С воротилами музыкального бизнеса, такими, как Зайцев, у них был налажен взаимовыгодный контакт: «выездные» всегда заранее звонили и спрашивали: «Диктуй, что тебе привезти. А если будет что-то новое, тебе брать?» Так в Свердловске узнавали о появлении в мире новых артистов, групп и даже стилей.

Конечно, несанкционированные контакты с заграницей не могли не привлечь внимание компетентных органов. Да и то, что на пластинках куются явно нетрудовые доходы, восторгов у людей в погонах не вызывало. На рынке меломанами занимался капитан Эдгар Юрьевич Долевский. Комсомольцы-оперативники таскали непонравившихся им обладателей пластинок в его маленький домик, стоявший на краю рынка, и там их допрашивали и ощипывали. Те, кто просто лишался винила, избегнув сообщений по месту работы и оргвыводов, считали, что легко отделались.

С открытием «Граммофона» на Первомайской рынок стихийно перетек к новому магазину. Комсомольские оперативники не оставляли нелегальную торговлю без внимания и здесь, но хитрые барыги нашли способ противодействия. Они наладили приятную во всех отношениях дружбу с миловидными продавщицами «Мелодии» и прятали свои пухлые портфели с дисками прямо под прилавком. Этот бастион советской торговли был для комсомольских активистов не доступен. Новое торжище получило название «пятак», но в центре города оно просуществовало недолго. В скором времени недалеко от железнодорожной станции «Шувакиш» власти специально заасфальтировали несколько гектаров пустыря и открыли новый вещевой рынок, знаменитую на весь СССР «Тучу». Рядом с продавцами импортных шмоток, автозапчастей и дефицитного ширпотреба несколько рядов образовали и торговцы пластинками.

«Туча» стала не просто Меккой для любителей современной музыки со всего региона. Место торговли западной музыкой являлось своеобразным питомником для рок-музыки отечественной, причем как в прямом, так и в переносном смысле. В электричках, набитых винилом и следовавших на Шувакиш, познакомились создатели «Чайфа», там же образовался творческий дуэт отцов «Апрельского марша». Мелодии и ритмы зарубежной эстрады, прибывавшие на тех же электричках, расширяли сознание свердловских музыкантов, влияли на их творчество. Недаром Виктор Зайцев утверждает, что, если бы он в начале 1970-х не привез в Свердловск «Emerson, Lake & Palmer», никакого Пантыкина бы не было.

Посиделки после возвращения с Шувакиша. В центре — Михаил Орлов, 1981

«Туча» воздействовала не только на музыкантов, но и на их слушателей, формируя потенциальную аудиторию свердловского рока. Ее влияние испытывали люди, чья нога никогда не ступала на перрон станции «Шувакиш». Те, кому дорогие фирменные пластинки были не по карману, без музыки не оставались. Все новые диски первым делом попадали в студию звукозаписи на Луначарского. Там лучшие из них переписывались, тиражировались и расползались по всей области на магнитофонных пленках. Руководитель студии Марик Гельфенбейн жил в соседнем с местом работы подъезде. Регулярные проверки центрального офиса звукозаписи на благонадежность заканчивались ничем — вся стремная музыка записывалась прямо у Марика дома. Хотя два этих помещения и разделяли всего несколько метров, проверять частную жилплощадь чиновники из отдела культуры прав не имели.

После битломании 1960-х на рубеже 1970-х на Урал широкой волной хлынул хард- и арт-рок. «Deep Purple» «Led Zeppelin», «Yes», «Black Sabbath», «Pink Floyd» покорили сердца даже совсем юных слушателей.

В школе, где тогда учился Александр Коротич, каждая параллель принципиально отличалась в своих музыкальных вкусах от тех, кто учился всего на год младше. «Наш класс был любителем классики типа «Deep Purple» и «Led Zeppelin», а те, кто учился на класс младше, предпочитали группу «Slade». И мы считали «Slade» детской группой. Нет, нам она тоже нравилась, но относились мы к ней чуть-чуть свысока, как к молодежной музыке. Мы-то слушали взрослую!» Но это были еще цветочки. В классе Алексея Гараня[11] поклонники «Deep Purple» просто дрались с любителями «Uriah Heep». Хуже всех приходилось единственному фанату «Led Zeppelin», которого били и те, и другие. Такой вот тяжелый рок!

Такие страсти по харду неудивительны. По мнению опытного музыканта Владимира Назимова, именно «традиционный хард-рок ближе и привычнее уху советского слушателя по своей мелодике, пентатонике. «Led Zeppelin» и другие блюзовики всегда считались у нас немного элитарной музыкой. А вот «Deep Purple» и «Scorpions» ближе к русской песенной традиции».

Существует мнение, что на вкусы советской рок-публики, помимо потаенных мотивов русской души, оказали влияние и вкусы немецкого массового зрителя. ФРГ была перевалочной базой на пути западной музыки в СССР. Последним капиталистическим портом перед возвращением в родную гавань были западногерманские Гамбург или Киль. Там советские моряки на всю оставшуюся валюту затоваривались тем, что можно было с выгодой перепродать на родине, в первую очередь джинсами, косметикой и пластинками. Именно через Германию добиралась до СССР основная масса дисков, и поэтому на наши вкусы влияли немецкие хит-парады. У нас и «Scorpions» любили чуть ли не больше, чем в самой Германии, и диско захлестнуло Советский Союз в своем евро-варианте, оставив Майкла Джексона и всяких там «Village People» на периферии общественного вкуса.

Постепенно на Урале в целом и на Шувакише в частности выкристаллизовалась стройная структура музыкальных вкусов. Слушатели западной музыки делились на несколько равновеликих групп. Самая большая часть меломанов потребляла мелодичный мейнстрим от «Битлов» через мелодичный хард и евро-диско к легкой новой волне. Комфортная музыка не заставляла напрягаться, а пять лет школьного изучения английского позволяли улавливать в не самых сложных текстах ключевые фразы типа «I love you».

Публика попродвинутей, а это в основном студенты и выпускники вузов, предпочитали что-то посложнее. Им нравился арт-рок, тяжелая музыка вроде «Цеппелинов» и «Black Sabbath», жанровая мешанина «Queen» и большие концептуальные полотна от «Христа» до «Стены». Позже они стали главными любителями новой волны всех мастей и пост-панка.

В начале 1980-х активно заявили о себе любители металла. В основном они жили на заводских окраинах и происходили из рабочих семей. Хэви-металл нравился им своей яростной энергией и позволял сравнивать группы по чисто физическим параметрам: громкость музыки, быстрота пальцев гитаристов или длина хаера.

Наконец, песни, где важную роль играл текст, слушала совсем узкая прослойка меломанов, способных понять, о чем поют. Элитарная судьба была уготована не только Бобу Дилану, «The Doors» или «Greatful Dead», но и панкам. По мнению Николая Грахова, музыку отбросов английского общества у нас ценили только самые умные слушатели, понимавшие, против чего эти самые панки поют. Социальной базы для популярности панка в СССР не было — отечественная гопота патриотично предпочитала «Таганку».

Надо заметить, что примерно такая иерархия вкусов существует и по сей день. Чувства и привязанности уральских меломанов мало поддаются лечению временем и хит-парадами.