«Чем играю дольше я, тем я больше сам вырастаю» (1982. Хроника)

Намечавшееся в предновогодние дни примирение «Трека» и «Урфина Джюса» так и не состоялось. Время забыть все разногласия еще не пришло. Две главные уральские группы продолжали двигаться параллельными курсами. Могло показаться, что они поменялись ролями: «УД» вовсю готовился к записи, а «Трек» отшлифовывал концертную программу.

Несколько разочарованный «Путешествием», сотворенным с помощью телевизионных звукоинженеров, Пантыкин теперь решил покорить Свердловскую киностудию. Главная роль в каком-нибудь уральском блокбастере его не интересовала. Александра манила таившаяся в недрах кинофабрики возможность записи аж на 12 каналов. Сговорить киношных звукорежиссеров подхалтурить за алкоголь или наличные средства вариантов не было — территория киностудии полностью контролировалась ее директором Юрием Александровичем Асловским. С ним и его заместителями и пришлось общаться Пантыкину. Киноруководители объяснили, что «Урфин Джюс» сможет записаться в их тон-ателье, но только предоставив солидное гарантийное письмо об оплате всего студийного времени.

Пантыкин помчался в профком ставшего уже родным завода «Радуга». Профкомовские работницы все еще находились под впечатлением грамот, полученных «УД» в Баку, и сувениров, привезенных оттуда же обаятельным Сашей для них лично. Они с легкостью подписали гарантийное письмо: «Пускай эти милые музыканты как следует запишут свои песенки, вреда от этого не может быть никакого».

В начале марта Олег Ракович снял для «Урфина Джюса» маленький музыкальный фильм «Пассажир» (слово «клип» тогда еще никто не знал). Пообщавшись с любительским кинематографом, группа направилась в недра кино профессионального и на два месяца под руководством звукорежиссера Сергея Сашнина засела в тон-ателье.

Отвлеклись от студийной работы «урфины» лишь однажды. В середине апреля они отправились в Вильнюс, где состоялся фестиваль «Опус-82». Налаженные в Баку связи начали давать плоды — свердловчане не пробивались на этот смотр-конкурс, а были приглашены на него специально. «Опус» получился представительным — на нем играли 15 команд из Прибалтики, Белоруссии, Ленинграда. На общем фоне «Урфин Джюс» смотрелся великолепно и сумел завести флегматичную литовскую публику. Особо отличился Белкин, получивший приз как лучший гитарист. Прибалты уверяли, что он им чем-то напомнил Джимми Хендрикса. Сам Егор с творчеством американского виртуоза познакомился лишь пару лет спустя, а подобные ассоциации он объяснял прозаично: «джюсовцев» вытащили на бис прямо из раздевалки, причем без предварительной договоренности. Так что бисовали они в том, в чем застал их успех. Белкин был вообще полуголый, и разгоряченные литовцы нашли в его обнаженном торсе нечто хендриксоподобное.

Призовых мест в Вильнюсе не распределяли, но четыре лучшие группы, в том числе «Урфин Джюс», получили право на участие в заключительном гала-концерте. Кроме того, жюри присудило свердловчанам приз «За наиболее актуальное направление в музыке». Руководство «Радуги» вновь получило повод гордиться своими питомцами.

Пока «урфины» выходили на бис в Литве, «Трек» готовился услаждать слух свердловской публики. 20–21 апреля в ДК «Автомобилист» прошли их концерты, сбор от которых был перечислен в Фонд мира. 600 рублевых билетов, официально выданных обкомом ВЛКСМ, разлетелись вмиг. Оба вечера зал был полон. Перед рокерами уже не в первый раз публику пытался разогреть ансамбль политической песни «Аванте». Его вежливо терпели — все понимали правила игры.

«Трек» был объявлен до предела солидно: «Основной тематикой творчества группы из Уральского государственного университета являются призыв к активной жизненной позиции [аплодисменты в зале], непримиримость к мещанству и лицемерию. Стиль, в котором они исполняют свои песни, основан на ранних формах средневекового многоголосия [аплодисменты] с элементами русской подголосочной полифонии, что, собственно, и отличает эту музыку насыщенной ритмической структурой, циклическим строем и особой гармонической окраской». После такого представления публика просто не могла не оценить концерт по достоинству. Музыканты старались вовсю. На втором концерте от димовского усердия сломалась барабанная педаль. Пока ее чинили, Перов и Балашов развлекали зал гитарными и клавишными импровизациями, не давая зрителям расслабиться. Трехминутной паузы почти никто не заметил. Аппарат звучал на удивление хорошо, впервые на концертах свердловских групп была продемонстрирована вполне профессиональная работа со светом.

Под последнюю песню «Честный парень» зрители дружно хлопали в такт. Кстати, «трековцы», не раз обжигавшиеся на молоке, в этот раз решили подуть на воду. В этом номере они вместо слов:

«Какого-то черта, не знаю,

Ты крикнул на вора: «Ты — вор!»»

спели:

«Какого-то черта, не знаю,

Ты взял и пошел напролом».

Видимо, так им казалось безобиднее.

По общему мнению, это были лучшие концерты в истории «Трека». И дело не только в восторге публики. Администратор группы Геннадий Баранов сдал в обком комсомола 600 рублей для передачи в Фонд мира. Это пожертвование было благосклонно принято. Сразу после концерта с музыкантами пообщался молодой журналист Андрей Матвеев. На бывшего хиппи «Трек» произвел глубокое впечатление, и он написал о группе хвалебную статью. В сильно покоцанном виде она вышла в «Вечернем Свердловске», а Матвеев с тех пор стал заметной фигурой в городской рок-н-ролльной тусовке.

Пока махры рвали залы дома и на выезде, в ДК им. Свердлова объявилась молодая рок-группа «Пластилин». Ее лидеры, недавние школьники Игорь Гришенков и Сергей Чернышёв, сочиняли песни на русском и английском, вдохновленные не только заморскими «Yes», «Genesis» и «King Crimson», но и местными «Треком» и «Урфином Джюсом». «Пластилины», подобно старшим товарищам, пробовали записывать свои песни, наглядно демонстрировавшие, что в оригинальном свердловском роке проклюнулось новое поколение.

Сергей Чернышев, группа «Пластилин», 1982

Весной 1982 года из «Пластилина» вылепился еще один проект. Однокашник Гришенкова и Чернышёва кинолюбитель Кирилл Котельников задумал снять фильм. Почти все необходимое для этого у него было — 16-миллиметровая кинокамера, ничем не ограниченные амбиции и масса свободного времени (шли последние месяцы перед призывом в армию). Героями блокбастера «Игра в четыре руки» должны были стать музыканты «Пластилина». Уже были отсняты первые сцены автомобильной погони и музицирования в ДК им. Свердлова. Съемочный процесс споткнулся о неожиданное препятствие — для записи саундтрека «пластилинам» понадобился пульт, хотя бы простенький. Видя, что кинопроизводство находится на грани стагнации, не шибко сведущий в секретах звукозаписи Котельников предложил простой выход: взять столько микрофонов, сколько нужно, спаять их шнуры в один и воткнуть в магнитофон. Юные рекорд-асы подняли профана на смех. Котельников обиделся и поспорил, что осуществит свою задумку.

Дома он взял шесть самых элементарных бытовых микрофонов и спаял их длинные шнуры в одну косицу со штекером на конце. Изобретение требовало испытания. На следующий день дома у Гришенкова было сформировано тестовое трио. Один микрофон опустили в бездну пианино, другой закрепили перед чернышевской гитарой, третий подзвучивал бубен, только на котором и умел играть Кирилл. Остальные три пошли на вокал. Штекер воткнули в бытовой магнитофон… Секундную заминку вызвал лишь репертуарный вопрос. Недолго думая, рокеры грянули популярную в кругах эстетов блатную композицию «Я — проститутка».

Результат превзошел все ожидания даже самого Котельникова: запись звучала куда лучше, чем большинство известных им самодеятельных русскоязычных пленок. Исполнители вошли во вкус и в том же разухабистом ключе записали еще четыре песни, среди которых несколько особняком стояло «Попурри (Диско-Битлз)» — «переаранжированные» фрагменты дискохитов и «Back in USSR» в переводе Михаила Пляцковского. Кабацко-одесская стилистика потребовала логического завершения: конферанса, который Чернышёв наговорил с сильным еврейским акцентом, и названия. К имени изготовителя гришенковского пианино фирме «Музтрест» было добавлено концептуальное прилагательное «Биробиджанский». Все встало на свои места.

О качестве записи этой музыкальной вакханалии говорят два факта. Отцу Кирилла, поклоннику творчества Северного и Дмитриевича, даже в голову не пришло признать на пленке голоса сына и его дружков. А когда Котельников размножал «альбом» для запуливания его в народ, ему пришлось несколько раз переписывать пленку с одного магнитофона на другой, ухудшая качество звука и приближая его к тому, что привыкли слушать из динамиков советские люди.

Альбом «Биробиджанский музтрест-I» зажил своей жизнью и даже имел некоторую популярность среди любителей городского фольклора.

История этой записи имела неожиданное продолжение. В июне 1991 года «Апрельский марш», где играли Гришенков с Чернышёвым, готовился отметить пятилетие своего существования. Но пять лет — возраст коротких штанишек, несолидно. И кто-то вспомнил о «БМ»… На приглашениях на праздничные торжества красовалось: «5-летие «Апрельского марша», 10-летие «Биробиджанского музтреста»». Юбилей сразу солидно округлился. Правда, для этого пришлось слегка сфальсифицировать историю, передвинув дату первой записи почти на год назад. Но чего не сделаешь ради хорошего понта!

Да, кстати, саундтрек к котельниковскому блокбастеру «Пластилин» так и не записал, да и сам фильм не был завершен из-за ухода режиссера и части актеров в армию.

К маю у «Урфина Джюса» как раз закончилась киностудийная страда. Ее итогом стали 15 записанных песен, ставших двойным альбомом. Александр Коротич, оформлявший двойник, предложил назвать его просто «15» и придумал обложку в виде известной игры. Всю свою недюжинную энергию Пантыкин бросил на продвижение «Пятнадчика» в массы. Был создан фан-клуб «УД», имевший официальную базу в квартире Сашиной мамы и его младшего брата Сергея по прозвищу Вилли. Там почти круглосуточно кипела работа. Крутились магнитофоны, размножавшие запись, на коробки клеилось оформление. Принципиально было распространять альбом в виде двойника. Для этого использовались две маленькие катушки по 270 метров. Их коробки склеивались клапанами. Образовавшийся «двойник» оклеивали четырьмя фотографиями с оформлением, прилепляли корешок, внутрь засовывали размноженную по блату вкладку с текстами. Полученный в результате такого трудоемкого процесса продукт упаковывали и относили на почту. Каким-то непостижимым образом точный адрес фан-клуба стал известен во всех концах Советского Союза, и ближайшее почтовое отделение стонало от получаемых отовсюду и отправляемых по всей стране одинаковых квадратных бандеролей. Счет им шел на сотни. Но этот изнурительный труд принес свои плоды: «Урфин Джюс» услышали повсюду — от Львова до Владивостока. Именно «15» стал визитной карточкой группы, сделав ее по-настоящему популярной.

За этим конвейером с легкой иронией наблюдали «трековцы». «Нас немного раздражало, что Пантыкин со своим «Урфином Джюсом» все делают немного напоказ, на публику. Мы-то его как голенького знали. Нам его поведение казалось чудачеством» (Михаил Перов). В июле «Трек» сам принялся за запись своего третьего альбома. Ему не нужна была киностудия — у группы был Полковник. Закрывшись на два месяца в здании университета, «трековцы» работали почти в ежедневном режиме. Музыканты боролись не только с несовершенством аппаратуры и трудновыполнимостью собственных грандиозных замыслов, порой ради искусства им приходилось почти в буквальном смысле слова рисковать жизнью. В ночь, когда на вахте дежурил особо принципиально несговорчивый дед, «трековцы» пробирались в здание по проволоке, сброшенной из окна второго этажа. Покоряя эту высоту, Игорь Скрипкарь сорвался и сильно ушиб спину, но это не остановило процесс записи.

В сентябре свежеиспеченный «Трек-III» был официально презентован публике. Все тут же принялись сравнивать его с «джюсовским» «Пятнадчиком». У каждой из записей находились яростные сторонники и противники, но высокий уровень обоих альбомов было невозможно отрицать. За пределами области ближайшие пару лет именно с «Треком-III» и двойником «УД» ассоциировались слова «уральский рок». Планка качества свердловского рока поднялась на новую высоту, которая надолго стала ориентиром для местных групп.

Взять ее с ходу получалось далеко не у всех. В конце года начала ходить по рукам пленка совсем другого качества. Ее записали четыре студента архитектурного института — Слава Бутусов, Дима Умецкий, Андрей Саднов и Игорь Гончаров. Семь песен позже стали распространяться под названием «Али-Баба и сорок разбойников», хотя в момент создания ни группа, ни сам записанный опус имен не имели. Бутусовское пение тогда мало походило на голос, от которого пять лет спустя зарыдают миллионы поклонниц. В 1982-м Слава орал так, что аж жилы на шее набухали. Безымянная пока еще группа пыталась прорваться в студенческий клуб САИ, в котором в то время хозяйничал «Змей Горыныч бэнд», но во время бутусовской распевки Леша Гарань и Лена Жданович из «ЗГБ» в ужасе выскочили в коридор, зажимая уши: «Ох уж эта молодежь! Господи, кто идет нам на смену!» Будущих «наутилусов» в клуб так и не пустили, репетировать им пришлось в общежитии, где и были записаны их первые семь песен.

Группа «Трек» и гости презентации альбома «Трек-III», сентябрь 1982

Компиляция из наивных хардешников и баллад вряд ли сумела бы заинтересовать хоть кого-то, но арховцы нашли верный путь к самому сердцу свердловской рок-тусовки. Слава с Димой смогли обаять Пантыкина, а тот оказался замечательным промоутером и познакомил с их дебютной записью всех-всех-всех. Отзывы были сдержанные. Но двух парней (одного с пронзительным голосом, а второго с усами) потихоньку стали считать своими.

Воодушевленные собственными студийными успехами, «Трек» и «Урфин Джюс» вновь принялись оттачивать сценические программы. Они всячески стремились наладить в Свердловске нормальную концертную жизнь, но безуспешно. Пара выступлений «Урфина Джюса» перед небольшими студенческими аудиториями положения дел не меняли. Постоянные обращения к комсомольцам всех уровней с просьбами прослушать их и указать на ошибки, которые следовало исправить для допуска на сцену, результата не давали. Высокие комиссии или вообще не являлись на репетиции, или в туманных выражениях говорили о низком идеологическом уровне программ. Но капля камень точит. Постоянное капанье на комсомольские мозги дало неожиданный результат в виде первого рок-семинара.

Идея такого мероприятия родилась в голове Евгения Димова. Музыкантам хотелось сыграть свои песни хотя бы в кругу коллег. Горкому комсомола нужна была галочка в графе «Работа с самодеятельными ансамблями». Интересы совпали. За общую организацию отвечал один из главных агитаторов и пропагандистов горкома Сергей Дубинкин, разработать программу семинара поручили Николаю Грахову. Обязательным условием горкома было проведение мероприятия за городской чертой, поэтому на комсомольские средства сняли базу отдыха Уральского научного центра. 10 декабря туда чинно выехали «Трек», «Урфин Джюс», «Р-клуб» и «Отражение» — ядро свердловской рок-формации.

В самом большом зале турбазы Грахов зачитал доклад о тенденциях современной музыки, а преподаватель филологического факультета университета Леонид Быков рассказал о секретах поэтического мастерства. После обеда перешли к неофициальной части — начались выступления. Все проходило «по гамбургскому счету»: музыканты играли друг перед другом и сами оценивали коллег, делая перерывы для обильного употребления поддерживающих творческую деятельность напитков. Закончилось все общим братанием и джем-сейшеном до утра. По утверждению Грахова, «это сильно повысило внутривидовую солидарность».

Повышение солидарности удачно проиллюстрировал конфликт между барабанщиками «Трека» и «Урфина Джюса» — Женей Димовым и Володей Назимовым. Эта потасовка была раздута слухмейкерами до небес и преподносилась как доказательство жесткого антагонизма двух свердловских хедлайнеров. Но спустя годы Владимир Назимов уверяет, что не было никакой драки: «Так, слегка потолкались по пьяному делу, даже вспомнить невозможно, из-за чего».

Леонид Быков описал происходящее в стихотворении-экспромте:

«Второй этаж. Чуть-чуть подсветки.

И будь ты молод или стар,

Не станешь тут сосать конфетки.

Удар. Удар. Еще удар.

И — опадают шишки с ветки.

И каждый третий — суперстар.

(Конечно, суперстар — советский!)»

Впечатлений и разговоров о рок-семинаре хватило на три предновогодние недели…