«И сам Куцанов говорил, между прочим, что ты пацан, но музыкант с головой…» (Рокеры и музыкальное образование)

Вопрос «Нужно ли рок-музыканту знать ноты?» не так абсурден, как кажется на первый взгляд. История мирового рок-н-ролла знает много примеров виртуозов, не освоивших азы сольфеджио. То есть между понятиями «рок-мастерство» и «музыкальное образование» не всегда стоит знак равенства. Впрочем, и противопоставлять их не обязательно.

Уровень музыкального образования в Свердловске был высоким. В городе существовало много музыкальных школ, в том числе десятилеток. Еще в суровые годы царизма, в 1916 году, начало подготовку квалифицированных кадров Музыкальное училище им. Чайковского, называемое в просторечии «Чайник». С 1934 года ежегодно выпускала в большую жизнь высококлассных музыкантов и композиторов Уральская государственная консерватория им. Мусоргского, или попросту «Консерва». По количеству музыкально образованных горожан на душу населения Свердловск мог вполне соперничать с Москвой и Ленинградом.

Однако в первые годы жизни уральского рок-н-ролла лишь немногие его адепты знали, чем бемоль отличается от бекара. Выпускники музыкальных школ среди них изредка попадались, но получатели среднего специального и высшего музыкальных образований, видимо, просто не обращали внимания на патлатых юнцов с самопальными электрогитарами. Время шло, юнцы подрастали, и многим из них становилось тесно в рамках нескольких битловских аккордов. Хотелось перейти на качественно новый уровень, но музучилище не могло предложить им ничего, кроме возможности получить профессии, крайне далекие от мирового рок-мейнстрима, — например, стать дирижером народного хора. Тем не менее среди его выпускников конца 1960-х годов значатся такие весомые в эстрадном мире фигуры, как Владимир Мулявин и Владимир Пресняков-старший.

Преподаватели и выпускники эстрадного отделения

В 1974 году в ответ на возросший спрос в музучилище открылось эстрадно-джазовое отделение. Его заведующим был назначен опытный педагог Валерий Куцанов. «Чайник» стал вторым после столичного училища им. Гнесиных учебным заведением, которое должно было готовить эстрадных музыкантов, работающих в современных жанрах. Однако первыми его студентами стали участники ресторанных оркестров и ансамблей.

Алексей Хоменко посещал эстрадное отделение вскоре после его открытия: «В первые призывы попали в основном ресторанные музыканты, которым нужны были профессиональные корочки для повышения статуса и ставки. Поэтому перемены превращались в этакий специфический клуб — что нового заказывают, дай слова и гармонию переписать… Студенты, кто был покреативнее, просто уходили из училища, остальные превращались в законченных лабухов».

Впрочем, уже в следующих наборах эстрадного отделения большинство абитуриентов составляли люди, действительно мечтавшие профессионально играть современную музыку. Конкурс, особенно на самые востребованные специальности вокалистов и гитаристов, превысил все мыслимые пределы. Те, кто преодолел жесточайший отбор, начинали познавать премудрости музыкальной науки.

Преподавателей, владевших современным эстрадным репертуаром, не хватало, и возникали парадоксальные ситуации. Опытного гитариста Валерия Бириха, имевшего большой стаж работы в кафе и ресторанах, пригласили преподавать технику игры на гитаре. Никого не смутил тот факт, что Валера в тот момент сам был студентом эстрадного отделения. Его однокурсники очень веселились, когда после экзамена по специальности студент Бирих доставал зачетку, а преподаватель Бирих ставил в нее «отлично».

Помогал учебному процессу и кабинет звукозаписи, возглавлял который один из главных воротил черного рынка западных пластинок Виктор «Патрон» Зайцев. Одно из лучших в стране собраний записей мировой популярной музыки оказалось в нужное время в нужном месте и сразу стало Меккой не только для студентов «Чайника», но и для всех свердловчан, интересовавшихся зарубежной музыкой.

Училище им. Чайковского окончили многие свердловские рок-музыканты. Не меньшее, а может быть, и большее количество рокеров в «Чайнике» поучились, но не сочли нужным защищать диплом. То есть попросту по разным причинам бросили учебу, получив необходимые им знания. Свердловск в этом мало чем отличался от других музыкальных центров страны. Многие из тех, кто играл рок в других городах Союза, могли похвастаться специальным музыкальным образованием — в этом нет ничего удивительного. Интересно другое. Именно в Свердловске в музучилище, в среднее специальное учебное заведение, косяками шли люди, имевшие за плечами высшее образование. Подобные примеры если и имеются в других городах, то только единичные. На Урале же это явление носило почти массовый характер.

Еще на заре существования эстрадного отделения Валерий Костюков и Евгений Писак сдавали вступительные экзамены всего через девять дней после получения диплома лесотехнического института. Выпускник УПИ, саксофонист ансамбля «Эврика» Владимир Смолкин ради поступления в «Чайник» бросил удачно складывавшуюся карьеру. «Он был без двадцати минут директором завода, — рассказывает Костюков, — руководил группой старших инженеров (его подчиненные сами были руководителями). Похерил все и поступил в музучилище».

Подобное поведение было непонятно обычному советскому человеку. На стандартной лесенке жизненных приоритетов вузовский диплом стоял гораздо выше, чем любое училище, пусть даже и специальное. Подобный шаг «вниз» ради какого-то увлечения было трудно объяснять родственникам и знакомым. Мало того, существовали даже официальные препоны для подобного поступка. Например, выпускнику юридического института капитану милиции Владимиру Петровцу (в будущем основателю группы «Запретная зона») пришлось мотаться в Москву в Министерство образования за разрешением поступить в учебное заведение низшей ступени. Но трудности свердловских рокеров не пугали. Они серьезно относились к своим занятиям музыкой, собирались посвятить этому всю жизнь и понимали необходимость профессиональных знаний и навыков. Оставшиеся за спиной годы, потраченные на «непрофильное» высшее образование, они считали не более чем забавным изгибом своей биографии.

Александр Пантыкин поступал в «Чайник» после физтеха УПИ, Настя Полева — после архитектурного института, Игорь Скрипкарь — после философского факультета УрГУ. Не все из них закончили училище, не все из них даже поступили. Важно стремление. Лидер групп «Метро» и «Красный крест» Аркадий Богданович, имевший в кармане диплом филологического факультета, тоже пошел в музучилище: «Я понимал, что мне хочется заниматься музыкой, значит, надо учиться делать это всерьез. У меня имелись пробелы в образовании — нескольких классов скрипки и большого опыта исполнения политических песен уже не хватало. На эстрадно-джазовом отделении из двадцати студентов 19 были людьми моего возраста, которым хотелось повысить свой музыкальный уровень». Столь массовую тягу разномастных молодых специалистов к музыкальному образованию можно объяснить только культом профессионального подхода к музицированию, распространенным в свердловских рок-кругах.

Но пошло ли на пользу этим самым кругам это самое образование? Развивало ли Свердловское музыкальное училище им. Чайковского юные и не очень рок-дарования или гробило их на корню? На этот счет существуют разные мнения, причем именно среди выпускников «Чайника».

Резко критично по отношению к системе преподавания на эстрадно-джазовом отделении относится Алексей Хоменко: «Там было несколько принципов, которые мне чужды: «Лучше фирмы никто не сыграет, поэтому будем учиться снимать фирму один в один». Кто точнее снимал — тот и был отличником. Любая инициатива убивалась напрочь. Я знаю всего несколько человек, которые смогли преодолеть это зомбирование. Трудно представить, сколько шелухи им понадобилось с себя содрать, прежде чем стать Артистами».

С такой оценкой согласен и Андрей Мезюха: «Училище убивало музыкальное сознание. Напрочь. Студенты уже слушали джаз-рок, а их заставляли играть классический джаз. Вокалистам приходилось петь сущий кошмар. Репертуарно все было очень тускло и пагубно влияло на учащихся. Я видел людей, которые заходили туда хорошими гитаристами, отличными музыкантами, а выходили оболваненным ничем».

А вот Владимир Петровец считает, что творческим личностям была противопоказана сама методика тогдашнего музыкального образования: «Оно сильно ломало романтические стереотипы. Ежедневная долбежка рушит любой энтузиазм. Пыль романтизма слетает махом».

Впрочем, на этот счет существуют и прямо противоположные мнения. Евгений Писак, который не только окончил эстрадное отделение, но и успел попреподавать на нем, в превосходных степенях отзывается о своих педагогах: «Живя в Израиле, мне приходится общаться со многими музыкантами, в том числе окончившими Беркли или Джуллиард. В плане музыкальной грамотности, логики построения пьесы наш Арсений Попович дал мне такое образование, что я чувствую себя с ними абсолютно наравне, а иногда и повыше. И Валерий Куцанов был фантастическим учителем сольфеджио и гармонии. Благодаря своему широчайшему по тем временам музыкальному кругозору, он рассказывал вещи, о которых в других местах узнать было невозможно. Он не страдал педантизмом и к любому мнению относился с большим уважением».

Александр Пантыкин вообще считает специальное образование краеугольным камнем музыкального творчества: «Неважно, на каком отделении ты учишься — на народных инструментах, хоровом или музыковедческом, — главное, как развивается твое музыкальное нутро. А если оно развивается, да вдобавок ты еще получаешь солидную порцию знаний — ты способен на все! По моему глубочайшему убеждению, музыкальное образование сильно провоцирует сочинение музыки. Композиторское нутро у многих есть, но неразвитое. Если тебе боженька диктует мелодию и гармонию — здорово! Образование в таком случае необходимо, чтобы настроить канал, по которому в голову поступает эта информация. Опытному музыканту достаточно поймать из воздуха какие-то обрывки мелодии, просто ритмический рисунок — образование позволит ему из этого сделать законченное произведение. А человек необразованный не умеет этим каналом пользоваться. Что он уловил — то он и сыграл без всякой обработки». В вопросах сочинительства Пантыкину можно верить — он окончил не только музучилище, но и композиторский факультет Уральской консерватории. Кстати, в той же «Консерве», но на других факультетах, учились Андрей Балашов («Трек»), Юрий Хазин («Встречное движение»), Владимир Кощеев («Солярис»), Александр Попов («Флаг»)…

О том, как влияет музыкальное образование на мозги и души рок-музыкантов, можно спорить долго. Фактом является то, что во второй половине 1980-х в свердловских группах, вырвавшихся на всесоюзный простор, устаканилось следующее распределение ролей: лидер (он же композитор) чаще всего был «любителем», а среди музыкантов неизбежно присутствовали «профессионалы». Они превращали необработанную, сырую музыкальную идею в сверкающую конструкцию, завораживавшую миллионы слушателей. Исключения из этого правила настолько редки, что лишь его подтверждают.