«Юриспруденция»

Собрание юристов Рафаэлю писать не довелось. На четвертой стене предусматривалось изобразить по сторонам окна лишь небольшие церемониальные сцены из истории права, а над ними, в фальшивой арке — восседающие фигуры «Силы», «Благоразумия» и «Умеренности», поскольку они необходимы при отправлении правосудия.

То, как в этих образах добродетели выражена их суть, в восторг никого привести не может. Это равнодушные женские фигуры — две по краям пребывают в бурном движении, средняя поспокойней. Все они низко усажены в угоду обогащению мотива движения. «Умеренность» с труднообъяснимой обстоятельностью поднимает свою узду высоко вверх. Мотив ее движения непосредственно перекликается с «Сафо» из «Парнаса». Поворот верхней части туловища, перекрывающая рука, положение ног — похожи. И все же она выполнена лучше, крупнее и не так раздергана. На ней хорошо видно, как вырастает стиль. «Благоразумие», которое милей уже одним своим спокойствием, прекрасна по линии и в своей прорисовке демонстрирует в сравнении с «Парнасом» уже более высокий уровень ясности — достаточно лишь сравнить опертую руку с тем же мотивом у музы слева от Аполлона, где самую суть движения передать вовсе не удалось.

Отсюда развитие идет далее — к «Сивиллам» в Санта Мария дель Паче: огромный рост богатства движения и такое же продвижение вперед в проясненности мотива. Особенно стоит отметить третью из Сивилл. Как убедительна здесь структурность в сочетании головы, шеи, локтевого сустава! Сивиллам сопутствует темный ковровый фон, в то время как добродетелям юриспруденции — светло-синее небо; это также представляет существенную подробность стилевого различия.

1. Микеланджело. Пьета. Рим. Собор св. Петра

2. Гирландайо. Тайная вечеря. Флоренция. Оньисанти.

3. Микеланджело. Мадонна Питти. Флоренция. Национальный музей

4. Рафаэль. Обручение Марии. Милан. Брера

5. Микеланджело. Святое семейство. Флоренция. Уффици

6. Перуджино. Явление Мадонны св. Бернарду. Мюнхен. Старая Пинакотека

7. Перуджино. Оплакивание Христа. Флоренция. Питти

8. Рафаэль. Положение во гроб. Рим. Галерея Боргезе

9. Рафаэль. Мадонна дель Грандука. Флоренция. Питти

10. Рафаэль. Мадонна в кресле. Флоренция. Питти

Рафаэль. Мадонна Альба. Санкт-Петербург [ныне Вашингтон. Национальная галерея]

12. Рафаэль. Диспута. Ватикан

13. Рафаэль. Изгнание Гелиодора. Ватикан

14. Рафаэль. Освобождение ап. Петра. Ватикан

14а Рафаэль. Освобождение ап. Петра. Ватикан. Фрагмент

15. Рафаэль. Чудесный улов. (Картон для ковра). Лондон. Музей Виктории и Альберта.

16. Рафаэль. «Паси овец моих!» (Картон для ковра). Лондон. Музей Виктории и Альберта.

17. Рафаэль. Исцеление хромого. (Картон для ковра). Лондон. Музей Виктории и Альберта

18. Рафаэль. Смерть Анании. (Картон для ковра). Лондон. Музей Виктории и Альберта

20. Рафаэль. Проповедь ап. Павла в Афинах. (Картон для ковра). Лондон. Музей Виктории и Альберта

19. Рафаэль. Ослепление Элимы. (Картон для ковра). Лондон. Музей Виктории и Альберта

21. Рафаэль. Жертвоприношение в Листре. (Картон для ковра). Лондон. Музей Виктории и Альберта

22. Андреа дель Сарто. Благовещение. 1528. Флоренция. Питти

23. Рафаэль. Донна Велата. Флоренция. Питти

Две сцены из истории права — передача кодексов светских и церковных законов — интересны прежде всего как формулировки церемониальных процессов в духе XVI в., однако и помимо этого мы можем видеть, как то, на чем Рафаэль остановился в «Диспута», к концу работы в Станца делла Сеньятура начинает приобретать большие широту и спокойствие, и еще — как далеко он ушел от изначального масштаба в величине фигур.

Жаль, что в помещении больше нет старинных деревянных панелей. Их воздействие было бы во всяком случае более спокойным, чем теперешних стоящих (живописных) фигур по парапетам. Уже само размещение одних фигур под другими весьма сомнительно. То же повторяется и в следующих Станцах, но там (где все делалось одновременно) это выглядит куда терпимее, поскольку эти кариатиды с их пластической проработкой представляют собой решительный контраст чисто живописным фрескам; можно даже сказать, что они-то и делают картину картиной, поскольку загоняют ее в рамки поверхности. Однако в первой Станца с ее все еще маложивописным стилем такого соотношения нет.