Лаборатория художника

Лаборатория художника

Как-то во время одной из наших встреч я указал ему на различные стили в его работах и на то, что я не мог усмотреть прямой преемственности ни в одной из них. Загадочно улыбнувшись, он отметил, что он и сам не знает, какая картина выйдет из-под его кисти следующей. Впрочем, он никогда не пытался толковать созданное им. «Это дело других, если они этого хотят», — отвечал он. Чтобы продемонстрировать свое утверждение, он достал большую картину, на которой было изображено несколько фигур — жалкие старики вместе с юношами наблюдали за работой художника, стоящего перед мольбертом. «Скажи мне, что все это значит и что делает этот дряхлый старик, повернувшийся к нам спиной? Я не знаю этого сейчас и не знал никогда. Если бы я знал, я не был бы художником».

Заранее планируемое развитие идеи было столь же чуждо манере Пикассо, как и аргументированное доказательство. Каждое созданное им произведение служило ступенькой для другого. Идеи, воплощенные в последующих полотнах, не исчезали бесследно; каждое из них расширяло рамки окончательного замысла. В этом постоянном, непрекращающемся развитии идей окончательный вариант ставился под вопрос, и именно противоположная идея могла оказаться ближе к истине. Когда я спросил его, намерен ли он продолжать работу над одним из своих крупных полотен, являвшимся результатом ранее созданной им серии зарисовок, он ответил: «Столь большое количество эскизов — часть моего метода работы. Я делаю сотни зарисовок в течение нескольких дней, в то время как другой художник тратит столько же дней на создание одной картины. Продвигаясь вперед, я как бы последовательно открываю все новые окна». В любом изменении, которое он вносил в свою будущую картину, содержался новый элемент. Казалось, он поворачивал перед нашими глазами сверкающий многими гранями драгоценный камень. Его слова подтвердились спустя несколько месяцев, когда все пятнадцать работ серии были выставлены вместе и их общие и отличающиеся друг от друга элементы стали очевидны.

Желая, однако, опровергнуть впечатление, будто он стремится в своей работе достигнуть полного совершенства, он утверждал: «Картину никогда нельзя считать законченной в том смысле, что она вдруг окажется готова для того, чтобы ее подписать и поместить в рамку. Работа над ней не прекращается в тот момент, когда для этого пришло время: происходит нечто, что останавливает преемственность в развитии заключенной в ней идеи. Когда такой момент наступает, это часто служит сигналом необходимости переключения на скульптуру. В конце концов творчество — это плод рук, а не мысли».

Вскоре ему пришлось покинуть Валлорис, где возникли сложности в связи с его правом собственности. Неожиданное прекращение работы повлияло на перемену его настроения. При отъезде он испытывал грусть. Но климат, явно пошедший ему на пользу, и новая любовь восстановили его силы.

Пикассо не придавал особого значения вниманию, вызванному приобретенной в послевоенные годы известности. Поглощенность работой, повседневные контакты с семьей, друзьями не оставляли времени для того, чтобы задумываться о славе. Однако он не мог отказать себе в удовольствии позировать для фотографов, приходивших к нему в гости, и порой бывал удивлен, если к нему не обращались за автографами. Но его во все большей степени раздражали попытки снять его для хроники или, что еще хуже, сделать записи его бесед, что, как он считал, может лишь исказить их содержание. В целом он с достоинством относился к положению, которое занимал. Однако многие часы, потраченные на посетителей, или, наоборот, малое число их просьб о встречах вызывали у него одинаковое беспокойство.

Во время пребывания в Париже весной 1954 года он был полностью поглощен делами семьи и приемом гостей. При посещении кафе и ресторанов он становился буквально «добычей» туристов. Однажды, когда он направлялся на другой конец улицы Гран-Огюстен, чтобы взглянуть на половодье, достигшее угрожающих размеров, он оказался в кольце журналистов, начавших задавать ему бессмысленные вопросы и пытавшихся сфотографировать его, когда он совершенно не был готов к этому. Разочаровавшись в изменившейся атмосфере Парижа и желая спастись от назойливой публики, он снова отправляется на берег Средиземного моря. Но теперь, после разрыва с Франсуазой, маленькая вилла в Валлорисе потеряла былое очарование; к тому же она оказалась маловатой для работы.