Портреты Доры, натюрморты, скульптура
Портреты Доры, натюрморты, скульптура
С тех пор как во время пребывания в Мужене в 1936 году Пикассо начал писать портреты Доры Маар, ее лицо все чаще становится основным образом, появлявшимся на создаваемых им картинах. Из работ раннего периода сохранилось много портретов, зарисовок, на которых воплощены ее тонкие черты. Изображая ее лицо с большой любовью, он часто давал при этом волю своей творческой фантазии. Нередко Дора представлена в виде морской нимфы. В другой раз она изображена похожей на фантастическое создание, правильный овал лица которого увенчивают рога. Иногда она появляется в испанском наряде в окружении цветов, обрамляющих ее лицо.
Как-то в холодный зимний день в январе 1943 года Пикассо навестил Дору в ее квартире, расположенной недалеко от его собственной. Он принес с собой «Естественную историю» Бюффона, которую Фабиани удалось выпустить, несмотря на военное время. В ней содержалась 31 иллюстрация, нарисованная Пикассо за несколько лет до этого. Перелистывая страницу за страницей, он добавил на полях чернилами и кисточкой бородатые головы героев классических произведений, лошадок, осликов, кошек, быков, орлов и голубей. На нескольких чистых листах нашли отражение мрачные мысли, порожденные событиями, происходящими в реальной жизни. На одной из страниц вокруг черепа с переплетенными змеями он нарисовал две головы кричащих горгон, на другой — скелет птицы с распластанными крыльями. К концу дня он создал около сорока рисунков, в которых выплеснул свою мрачную фантазию, шутовство и в то же время тонкое понимание животного мира.
Гнетущая атмосфера войны и лишений дает о себе знать и во многих натюрмортах, написанных им в тот период. Точно так же, как музыка, передаваемая на полотне при изображении гитаристов, явилась темой многих его картин кубистского предвоенного периода, так и пища в ее более чем скромном виде — сосисок, лука — одновременно с черепами животных, тусклым отблеском свечей и приглушенным светом неизменно присутствует в картинах Пикассо периода войны. Даже кухонная утварь — острые сверкающие ножи, вилки, которые трудно было найти в то время, — неизбежный теперь элемент в его работах. В апреле 1942 года он создает один за другим два внушающих ужас полотна, где изображены черепа быков, лежащие на столе перед закрытым окном. На одном сырое мясо свешивается с костей и силуэт рогов матово отсвечивает на стекле грубо сделанного окна. На другом — белый череп с провалившейся беззубой пастью под образующими полукруг рогами, выделяющимися на фоне темной ночи. Эти внушающие ужас создания — отражение состояния художника, узнавшего в тот день о смерти одного из своих друзей. До него часто доходили сообщения о том, что его друзья только за то, что они евреи, отправлялись в концлагеря, где проходили через все ужасы ада.
В условиях мрачной неопределенности, вызванной военной оккупацией, Пикассо удалось тем не менее сохранить свое живое, несколько окрашенное пессимизмом чувство юмора. Такие полотна, как «Ребенок и голуби», «Сидящая женщина с кошкой», «Женщина с букетом цветов», «Женщина в кресле-качалке», «Мальчик с речным раком» и «Первые шаги» — в последнем заботливая мама обучает сына ступать по земле, — свидетельствуют о его мимолетном, но тем не менее внимательном интересе к давно знакомым сторонам человеческой жизни.
Горечь и гнев, находившие отражение в его картинах, уравновешивались новым бурным всплеском в скульптуре. Большое пространство студии, расположенной на двух этажах по улице Гран-Опостен, как нельзя лучше подходило для этой работы.
После продуктивного периода в Буажелу он создавал лишь мелкие скульптуры, темы которых ему часто были подсказаны счастливыми находками в виде костей животных и камней. Он выгравировывал на них пластичные профили и головы рогатых богов и минотавров. В Руайане он изготовлял поражавшие своей изобретательностью маленькие раскрашенные барельефы из картона. Но лишь в 1941 году скульптура стала одним из его главных занятий. В первых работах этого периода ощущается смешение самых различных форм: это маленькие женские головки и фигурки из глины, большая голова Доры Маар из гипса; птица, сооруженная из деталей сломанного детского самоката; удивительно мастерски посаженная на маленький металлический пьедестал композиция так поразительно напоминает застывшую в гордой позе пернатую, что не может не вызывать восторга.
Летом 1942 года Пикассо создает несколько эскизов, послуживших основой для одной из его самых крупных скульптур. Для ее завершения ему потребовалось более года. По замыслу скульптора, она должна была представлять бородатого пастуха, держащего на руках испуганную и старающуюся вырваться из рук овцу.
На следующее лето Пикассо попросил одного из друзей-испанцев достать ему глину, которую в то время было не так-то легко заполучить, чтобы он мог приступить к воплощению своей идеи. Друг-испанец, желая услужить знаменитому земляку, привез гору глины, которой хватило бы на десяток задуманных художником фигур. Избавившись от ненужной части доставленного ему материала, Пикассо принялся за дело. Оно шло поразительно быстро, потому что он четко представлял себе замысел. По мере продвижения работы скульптура становилась все более тяжелой для скреплявшей ее арматуры и чуть было не рухнула. Пришлось закрепить ее с помощью веревок. Позднее овца выпала из рук пастуха; потребовалась проволока, чтобы удержать ее в прежнем положении. Видя, что все эти временные приспособления не спасут скульптуру, он пригласил друга-скульптора, который снял слепок из гипса с глиняной фигуры. Когда гипс застыл, Пикассо внес несколько изменений, и в таком виде скульптура, возвышаясь над всеми остальными, простояла в студии вплоть до конца войны, когда она была отлита в бронзе.
Вскоре после освобождения Парижа в 1944 году Поль Элюар в письме одному из друзей писал о Пикассо: «Он оказался одним из немногих среди художников, которые держались и продолжают держаться стойко». Он намекал на то, что ряд художников позволили немцам с помощью подачек привлечь их на свою сторону. Пикассо же, когда к нему обращались с просьбой, никогда не отказывался укрыть у себя участников движения Сопротивления, даже когда он абсолютно не знал их.