Как устроена симфония

Стандарт симфонической формы, сложившийся к бетховенским временам – рубежу XVIII и XIX вв., подразумевает четыре части, где первая – аллегро, вторая – адажио, третья – скерцо[215], а затем следует динамичный, активный финал. Брукнер родился в австрийской провинции, когда Бетховен, уже абсолютно глухой, в пятьдесят выглядевший стариком, был еще жив. В своих сочинениях Брукнер держался архитектурного стандарта симфонии неукоснительно: так, в первой редакции Восьмой характер частей и порядок их следования соответствуют норме. В виде, к которому симфония пришла к 1890 г., срединные части поменялись местами: теперь вторая часть оказалась подвижной, в увесистом, страшновато танцевальном характере, а медленная – адажио – была помещена перед финалом. Такая логика следования частей не нова: прецеденты бывали и прежде, самый знаменитый из них относится как раз к году рождения Брукнера – 1824 г., когда Бетховеном была создана его последняя, противоречивая и прославленная Девятая симфония.

Почему порядок следования срединных частей так важен? Во-первых, он принципиально меняет функцию финала: в классической схеме медленная часть, оказываясь второй и располагаясь между двумя быстрыми, создает симметричную, драматургически не напряженную конструкцию, которую финал венчает без всяких усилий. Если же медленная часть меняется местами со скерцо, то драматургия симфонии «опрокидывается» в сторону финала: за двумя быстрыми частями следует медленная, которая воспринимается как «низкий старт», после которого должно явиться и прозвучать нечто особое, очень значительное, объединяюще-резюмирующее. Именно так обстоит дело в Девятой Бетховена с ее внезапно хоровым (после трех инструментальных частей!) финалом, из-за которого сценарий симфонии совершает вираж, поворачивая к странноватой экстатической светской мессе.