ЗА ГЕКА!

Совершенно верно. Геком. Замечательный год. Но что еще о нем можно сказать? Ну, можно сказать, что кой-какие удачливые мужички копали-копали землю в Трансваале и наакопали себе вот та-акую кучу золотаа. В Лондоне тоже долго копали, но результат получился не столь роскошный — всего лишь линия Бейкерлоо. В Париже вышел первый номер «Ле Матин», и не исключено, что в нем содержалась статья о новом творении одного местного жителя по имени Огюст Роден, именуемом «Граждане Кале». Могла также присутствовать колонка редактора, посвященная непутевому пуантилизму Жоржа Сера, чье последнее полотно, «Une Baignade Asni?res»[§§§§§§§§§§§§§§§], именно в этом году стоило многим растяжения шеи. В Британии Джордж Бернард Шоу вступил в небольшое, но отличающееся красотою форм Фабианское общество, а между тем в добрых старых Соединенных Штатах А. Марк Твен обзавелся бестселлером: «Гекльберри Финном».

Вернувшись в Вену, мы обнаружим, что Брамс, окончательно махнув рукой на мысли о Бетховене, представил публике новую симфонию, которую многие считают величайшей из созданных им. Ну ладно, во всяком случае, ему казалось, будто он окончательно махнул рукой и так далее. Неприятно об этом говорить, но кое-кто из критиков немедля стал называть эту симфонию «его «Героической»». УУУуууу! Ну скажите, можно ли оставаться спокойным, когда такое случается? КРИТИКИ! Не могут они, увидев новую работу, не счесть себя обязанными указать на некоторое ее сходство с какими-то другими, сходство, которое и сами-то они с трудом улавливают. «О-о, разве это не напоминает отчасти первые такты «Хорошо бы посидеть у моря!»? Ведь верно, ведь правильно? Ну точно, напоминает!» — и на следующий день статья в газете: «Это вне всяких сомнений ЕГО «Хорошо бы посидеть у моря!». Сто пудов!» УУУ, чтоб вас!

Ладно. Я лучше на этом и остановлюсь. Довольно сказать, что Третья симфония Брамса это Третья симфония Брамса и только Третья симфония Брамса. Она чудесна и говорить тут больше не о чем.