ВИРТУОЗНАЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ

Наш разговор о виртуозах приводит меня к новой теме — теме виртуозов. М-да, пожалуй, это предложение мне придется переделать. Теперь их, если честно, не так уж и много, по крайней мере, таких, как в прежние времена. Разумеется, концерты играются уже не одно столетие, однако в них не просматривается потребность довести исполнение музыки до последней точки, желание показать «все, на что ты способен». А почему? Да главным образом потому, что прежде это было попросту невозможно. Возьмите ту же «Игровую приставку Сони 2» и сравните ее… ну хоть с «Астероидами». Или с «Пакмэном».

Что значит, «Какое это имеет отношение к делу?». Какое ни возьмите, такое и имеет. Техника развивалась, возможностей становилось все больше. Приемы, которых композиторы и опробовать-то прежде не могли, быстро обращались в норму. А вместе с этим появлялась на свет новая порода «виртуозных» инструментов… ну ладно, ладно, виртуозных исполнителей. Не забывайте, мы все еще пребываем в КЛАССИЧЕСКОМ периоде, хоть и висим, так сказать, на волоске, изображаемом шестнадцатой нотой. Если честно, эти новые виртуозные исполнители уже здесь, среди нас, и боже ты мой, скоро мы их хорошо узнаем.

1798-й: год Вордсворта и Кольриджа; год, в который французы приступом взяли Рим и провозгласили Римскую республику; год, в который Британия установила новый 10-процентный подоходный налог, дабы оплачивать военные расходы; год, в который умер, дожив до семидесяти трех лет и девяти дюймов, Казанова.

1798-й: шестидесятишестилетний Гайдн принялся за сочинение еще одной своей «лебединой песни» — «Сотворения мира».

1798-й: виртуозу Никколо Паганини исполнилось одиннадцать лет.

В одиннадцать лет Паганини, которого отец обучал игре на мандолине и скрипке, уже готов был впервые предстать перед публикой. Впрочем, ярчайший его час еще впереди, пока же позвольте показать вам то, что я нашел, роясь в архивах венской Библиотеки классической музыки имени не помню кого.:

Вас утомило старье?

Утомили одни и те же старые симфонии?

Одни и те же старые унылые куцые соло и учтивые куцые «престо»?

Утомили? Тогда почему бы вам не стать «ранним романтиком»?

Всего за 39,99 фунтов, плюс 10 флоринов за упаковку и почтовые расходы вы ТОЖЕ можете стать сразу и РАННИМ, и РОМАНТИКОМ.

Членство в союзе РАННИХ РОМАНТИКОВ дает вам возможность сочинять по три в высшей степени сносных виртуозных концерта в год, хамить публике, жить не по средствам, а также носить нелепую челку, быть может, даже спадающую на разбитые круглые очки. И помните, если существование РАННЕГО РОМАНТИКА вас не удовлетворит, вы… не сможете получить ваши деньги обратно, зато сможете разодрать все ваши сочинения в клочья и забиться в припадке…

Не забывайте, вся музыка должна соответствовать вашему положению в обществе.

Деятельность РАННИХ РОМАНТИКОВ контролируется компанией «Латро, Имро[*], Рубато, Либретто и Стаккато».

Прелестно, не правда ли? Одно из самых ранних объявлений РАННИХ РОМАНТИКОВ из коллекции рекламных пергаментов, пожертвованной библиотеке Форсайта после того, как их впервые обнаружили за диваном в кабинете декана Боннского университета.

А теперь уже 1800-й. Год, который официально назван началом периода ранних романтиков, несмотря на то, что классический период, как повсеместно считается, продолжался до 1820-го. Сами понимаете, старого учить, что мертвого лечить. Тут видите ли, какая штука, романтическая музыка… это просто ярлык, только и всего. Одни пишут музыку, которая звучит совершенно как классическая, другие — музыку, скорее романтическую, и все в один и тот же год.

Был, правда, человек, одной ногой стоявший в одном периоде, а другой — в другом. Он творил на закате классической музыки и более-менее в одиночку дал первоначальный толчок романтической. Такое случалось и раньше — музыка КФЭ Баха стала завершением барокко и началом классицизма. Однако, если КФЭ Бах имеет нынче значение все больше для «музыковедов», то человек, ставший и завершением классицизма, и краеугольным камнем романтизма, обратился, в конечном счете, не просто в носителя смутно знакомого всем имени. И это потому, что имя его, всем, так сказать, смутно знакомое, было… Бетховен.

Ну, слава богу. Добрались, наконец, и до него.

1800-й: год Первой симфонии Бетховена. Наполеон уже стал Первым консулом, Италия захвачена, начался век Бетховена. Первая попытка сочинить симфонию предпринята им в возрасте тридцати лет. По композиторским меркам, ждал он что-то слишком уж долго — вспомните, Моцарт сочинил свою Первую восьмилетним. Собственно, когда Моцарту было тридцать, ему оставалось прожить всего пять лет. Бетховен же принадлежал к совершенно другой породе людей, хотя — это можете цитировать — ничего другого ему и не оставалось. Он родился в совершенно другом мире. Алессандро Вольта более или менее только что соорудил из цинка и медных пластин первую электрическую батарейку. Был основан Королевский хирургический колледж — вы понимаете, что это значит? И дело не только в том, что мир становился все более научным, — мало того, ну, в общем… и на полях для гольфа теперь каждый день было не протолкнуться.

Но довольно об этом. Будем считать, что мы с Бетховеном «вошли в систему». Мы к нему еще скоро вернемся. А пока самое время проверить, как там наш старый знакомый, человек, написавший симфоний больше, чем — попросту говоря, больше, чем нам, на самом-то деле, нужно, — единственный и неповторимый — вы, небось, думали, что он уже умер, — Франц Йозеф «Не Называйте Меня Занудой» Гайдн.

Период капельмейстерства у Эстергази завершился. Всего пару лет назад Гайдн набросал — ко дню рождение императора — государственный гимн Австрии. Он назвал его так: «Gott erh?lt Franz der Kaiser». Разумеется, впоследствии этот гимн несколько изменился по настроению, — это когда слова его заменили на «Deutshland, Deutshland, ?ber alles». Собственно, отставки от Гайдна ожидали. Чувствовал он себя не очень хорошо, лет ему было под семьдесят, и многие полагали, что лучшие свои вещи он уже создал.

Гайдн же ни с чем из этого согласен не был. Как раз когда над мечтой Эстергази заходило солнце, наш Франц создал одно из своих самых юношеских по звучанию произведений, коему предстояло стать и одним из самых популярных сочинений, написанных им для хора — «Времена года». И лишь через год после этого Гайдн подал в отставку, получив полную пенсию и оставшись человеком, почитаемым всеми одним из великих мастеров классической музыки.