ЛЕЙТМУЗЫКА

А справился Вагнер с этой сложностью вот как. Он писал то, что именовал «лейтмотивы» — короткие, быстрые(-оватые), обозначавшие либо действующих лиц, либо настроения, либо общие темы. Они возникали в тех местах, где Вагнер хотел пояснить, что тут к чему — нередко снова и снова, а порой и спустя долгое время после первого их появления. Собственно, я могу привести здесь роскошную цитату, слова дирижера сэра Томаса Толстосума Бичема, произнесенные им, когда он протаскивал один из оперных оркестров сквозь вагнерианские дебри:

«Мы репетируем [эту оперу] вот уже два часа, и все еще продолжаем играть одну и ту же дурацкую мелодию».

Злоязыкий был человек. А с другой стороны, представьте, что вам приходится исполнять некое музыкальное произведение два, а то и три часа кряду, без остановки. Спустя некое время вы забудете даже, в какой тональности играете, тем более, что Вагнер вечно перепархивал с одной на другую, сменяя их плавно и неприметно. Для слушателей это был, надо полагать, совершенно новый и пугающей дикий мир. Я уж не говорю о выносливости, которая в первую голову требовалась хотя бы для того, чтобы просто отсидеть его оперу — виноват, музыкальную драму. Вообще-то, раз уж мы так заинтересовались роскошными цитатами, стоит сказать, что одна из роскошнейших музыкальных цитат относится как раз к этой особенности опер Вагнера. Для меня она навсегда останется второй из любимейших, связанных с Вагнером — первая принадлежит Вуди Аллену: «Я не могу подолгу слушать Вагнера. Меня почти сразу одолевает желание вторгнуться в Польшу». Да, так вот она, вторая:

«Исполнение оперы Вагнера начинается ровно в шесть. По прошествии двух часов вы смотрите на часы — они показывают 6.20».

И то сказать, не всякому дано одолеть пятичасовое творение, разделенное антрактами, которые тянутся, если честно, так же долго, как цельные оперы соперников Вагнера.

А причина, по которой мы заскочили в 1845-й, состоит в том, что Вагнер как раз в этом году решил впервые показать себя публике во всей красе. 19 октября 1845 года он обнародовал свою первую, воистину музыкальную — все поют и танцуют — драму. Клубное имя она получила попросту фантастическое:

Тангейзер и состязание певцов в Вартбурге

…а для краткости просто «Тангейзер». Вот видите: хоть все остальное он и делал правильно, в том, что касается названий, Вагнер оставался безнадежным. Ну посудите сами: «Тангейзер и состязание певцов в Вартбурге». Напоминает мне давние отпуска моих родителей, — мы тогда как раз на «вартбурге» и ездили. Да. Правда, насколько я помню, состязания певцов в нем не проводились. У этой машины имелась радиоантенна, которую приходилось вытягивать вручную, а сзади — занятные вентиляционные планки. Шуму от нее было — ужас. Но мне она нравилась. Простите. Куда-то меня не туда повело.

Как я уже говорил, одолеть огромонструозные оперы Вагнера дано не всякому и, может быть, именно этим объясняется популярность раннего его шедевра, «Тангейзера», который по длине ничуть не дотягивает до лучших образцов, укладывающихся всего лишь в четыре дня — в восемнадцать часов. «Тангейзер» снабжен также одной из прекраснейших оперных увертюр, стремительной и завершенной, успевающей предупредить слушателя почти обо всех мелодиях, какие он услышит в опере. В результате она стала одной из наиболее часто исполняемых оперных увертюр — не только Вагнеровских, всех вообще.

Теперь, если вы не возражаете, — да, собственно, если и возражаете, тоже, — я перейду к периоду 1848/49/50 годов, то есть проскочу пять с чем-то лет — или полновесную оперу Вагнера, если вам так больше нравится.