Семья Босха и его мастерская

Настоящая фамилия Босха, ван Акен, указывает на то, что его предки вышли из города Ахена. Ахен расположен вблизи Кельна, Бонна и Трира, в прибрежной зоне Рейна, где еретики катары жили в XII—XIII веках. Нотариальные акты семьи Босха были изучены Мосмансом. Он полагает, что ван Акены прибыли в Хертогенбос где-то в середине тринадцатого столетия, поскольку именно с этого времени их фамилия стала появляться в городских сводках. Самый ранний документ упоминает некоего торговца из Хертогенбоса, который в 1271 году занимался поставками шерсти в Англию. Торговца звали ван Акеном. Незначительная деталь фамилии — строчное «в» — показывает, что этот человек приехал из города Ахена и взял себе новое имя. Когда его потомки осели в Северном Брабанте, они начали называться Ван Акенами с прописной буквы «В». Теперь имя читалось как настоящая фамилия, а не указание того места, откуда они прибыли. По мнению Мосманса, торговец шерстью поселился в Хертогенбосе приблизительно в 1230 году⁷³.

Просто ли совпадение тот факт, что семья Босха появилась в Хертогенбосе вскоре после проведения Конрадом Марбургским кампании по уничтожению в Германии еретиков «всех до единого»? Вполне возможно, что это совпадение является очень важной деталью, дополняющей нашу мозаику. Предположим, предки Босха были катарами-беженцами, которые укрылись от преследований, как и многие их единоверцы, в более-менее безопасном месте. Тот факт, что первый известный ван Акен был торговцем шерстью, тоже существен — известно, что многие катары занимались торговлей тканью. Как и Ганс Тон с его тайной паствой, этот торговец и его потомки могли хранить свою веру в глубочайшем секрете и передавать ее из поколения в поколение.

В Северном Брабанте, где расположен Хертогенбос, никогда не было инквизиции, и потому данная область Германии считалась более безопасной. Дела местных еретиков обычно рассматривались епископатом Утрехта. Упоминаний о еретиках-катарах не найдено. Судя по всему, отступникам, тайно исповедовавшим это вероучение, было легче выжить в Хертогенбосе, чем в других районах Европы. Катаризм мог существовать в пределах небольшой группы голландских семей и был надежно скрыт от посторонних глаз за личиной добропорядочного соблюдения установленных религиозных обрядов.

Однако даже в Хертогенбосе катарам пришлось приложить максимум усилий, чтобы скрыть свою истинную веру от христианских священников и прихожан. Какими бы хорошими ни казались еретикам соседи, всегда был риск доноса. Печальная память о прошлых бедствиях не стиралась. Показательна судьба группы катаров, бежавших от преследований из Фландрии в Кельн. В 1163 году несчастные беглецы укрылись в сарае, где и были схвачены инквизицией по доносу бдительных соседей, которые заподозрили неладное, заметив, что они молились в своем тесном кругу, а не в церкви. В общем, их всех сожгли⁷⁴. Помня об этом и подобных примерах, предки Босха, в числе которых встречались на первый взгляд набожные живописцы, должны были остерегаться посторонних, которые могли бы заподозрить, что Ван Акены отступили от истинной христианской веры. Если бы в их тайну вдруг проник случайный человек, многие из тех, чья благонадежность никогда не ставилась под сомнение, могли оказаться за решеткой пожизненно или еще того хуже.

В XV веке инквизиция уже не занималась поисками катаров. Казалось, эта ересь была полностью истреблена в Западной Европе и ее выявлением занимались теперь гораздо меньше, чем XIII—XIV веках. Церковная власть XV—XVI веков была больше обеспокоена активным распространением протестантизма в Северной Европе, а также иудаизма и мусульманства в Испании. Считалось, что проблема катаризма осталась только в Боснии, но после турецкого вторжения и об этом забыли. Потому-то и сам Ганс Тон, и другие члены его группы не были идентифицированы судом как катары. По той же самой причине истинный смысл символики Босха остался непонятым его современниками, которых его творчество лишь забавляло.

Такое отношение вряд ли радовало художника, но для Босха гораздо важнее было сохранить видимость набожного христианина. Этим объясняется и его вступление в Братство Богородицы, и его внешне безупречное социальное поведение. В отличие от Ганса Тона, Скан-деллы, Николаса из Порчии, он не мог быть катарским священником, ведь посвяти он всего себя религии, ему пришлось бы исповедовать катаризм открыто и хранить целомудрие. Босх был весьма осторожен, стремясь, чтобы еретические образы в его картинах не вызывали подозрений. Репутация почтенного и набожного гражданина была ему необходима, чтобы иметь возможность свободно выражать в творчестве истинные чувства и веру посредством эксцентричной символики с двойным дном.

Есть мнение, что Босх не смог бы отразить еретические идеи в своих произведениях без ведома его учеников, которые, прознав об этом, донесли бы на него властям. Однако всего мы не знаем. Имеется ряд признаков того, что ученики помогали ему в работе над некоторыми картинами, но в основном они делали копии его произведений. Практика создания многочисленных повторов продолжалась много лет. Исследования группы Питера Кляйна показывают, что некоторые «подлинники» Босха были выполнены уже после его смерти. Например, «Брак в Кане Галилейской» (после 1555—1561 годов) и «Увенчание терновым венцом» (после 1527—1533 годов)⁷⁵. Эти работы и некоторые другие, созданные в русле стилистики и тематики Босха, могли быть сохранившимися копиями утраченных оригиналов. Вероятно, их сделали молодые художники мастерской Босха, которые имели непосредственный доступ к его картинам.

Их имена пока не установлены, хотя исследования этой темы ведутся многими учеными. Однако уже сегодня мы можем предположить, учитывая его религиозные идеи, что художник вряд ли допускал посторонних в свою мастерскую. Босху практически могли помогать только члены его семьи, в которой и его отец, и три дяди, и брат — все были живописцами. Даже его племянник был резчиком по дереву⁷⁶. Произведения этих художников словно исчезли без следа, но, возможно, мы все время любуемся ими, не подозревая об этом. Скорее всего, большое число копий картин Босха выполнены его братом, дядями и отцом. Их кисти также могут принадлежать и некоторые спорные произведения мастерской Босха.