Джентиле Беллини

Джентиле Беллини

Разобранные художники являются создателями художественной атмосферы, в которой развились Джорджоне, Пальма и Тициан. Переход от "юного" еще искусства старца Джованни Беллини к вполне уже "зрелому" искусству этих трех гениальных юношей вполне последователен. Первые картины самих Джорджоне и Пальмы не лишены еще "беллиниевских" черт. Совершенно иначе обстоит дело с другой группой художников, ведущих свое начало от Якопо Беллини и нашедших своего вождя в лице старшего сына Якопо, Джентиле, а своих лучших представителей - в лице Карпаччио и Мансуети[354]. В этой группе художников общее то, что в них меньше "стилистических забот", что они являются как бы летописцами и иллюстраторами своего времени. Не живописные их достоинства представляют главный интерес, а ровное, внимательное, но бесстрастное отношение к окружающей жизни, к быту. К сожалению, произведения этой группы дошли до нас в крайне скудном количестве. Даже о Джентиле Беллини, знаменитейшем мастере своего времени, возведенном цезарем в достоинство палатинского графа и приглашенном ко двору великого султана Магомета II, трудно составить себе полное представление по сохранившимся достоверным его работам[355].

В первых своих работах (1465 года), в створках, украшающих орган собора Сан-Марко, Джентиле еще падуец. Массивные фигуры стоят в аркадах или истощенные анахореты молятся среди каменной пустыни. Но затем в этюдах, привезенных им из Турции (где он провел 1479 и 1480 года), он становится бесхитростным копировщиком действительности, и таковым же он является во всех своих последующих картинах портретах или тех "уличных сценах", в которых он рассказывает (без всякого драматического таланта) разные чудеса, происшедшие с реликвией Св. Креста (1496 и 1500 года). Это сухой и черствый реалист, скорее даже "протоколист". Его мало заботят и красочные эффекты, но зато с величайшим усердием отмечает он всевозможные чины, участвующие в процессиях, и с ремесленной выдержкой списывает с сановников и прелатов один (вечно профильный) портрет за другим. При этом никакой психологии, никакой эмоции.

"Процессия на площади Святого Марка" (Венецианская академия) должна изображать чудесное исцеление сына брешанского купца Якопо де Салис. Однако с величайшим трудом выискиваешь среди участвующих в шествии коленопреклоненную фигуру отца, молящегося за своего сына. Сотни портретов изображены на "Чуде с упавшим в воду крестом", но на лицах этих написано полное безразличие к событию, представленному Беллини самым ребяческим образом. В картине "Исцеление Пьетро деи Лудовичи" персонажи, портреты первого плана, даже не оборачиваются в сторону, где происходит событие. В "Проповеди святого Марка" (Брера) все внимание художника обращено на костюмы турок, на хитрую декорацию в восточном вкусе и на портреты венецианских сенаторов, так что по впечатлению, производимому этой картиной, она ничем не отличается от "бессюжетной" картины "школы Джентиле Беллини" в Лувре.

Джованни Беллини. Чудо с реликвией Святого Креста. Веницианская академия.

Но зато какое богатство "документов" в костюмах, в лицах, в архитектуре. Последняя играет едва ли не главную роль в картинах Джентиле и его верного последователя Мансуети. Но эти декорации Джентиле не имеют ничего общего с поэтическими, музыкальными фонами его брата. Все здесь только внешность, и нет в них и тени поэзии. При этом Беллини предпочитает копировать действительность, а не сочинять.

Мы видим изображенную с совершенной точностью площадь Св. Марка, какой она была в 1496 году, и можем даже различить все византийские мозаики, украшавшие некогда фасад и впоследствии замененные изделиями ренессансных и барочных мастеров. На "Чуде с упавшим в воду крестом" мотив, по-видимому, взят из видов, какие дюжинами продаются в Венеции: на первом плане временный дощатый помост, подобный тем, что строятся на празднике Redentore; слева линии домов с набережной, справа дома, выходящие прямо на воду; в глубине перекинутый через канал кирпичный мост о трех арках. Все это передано резко, отчетливо, без заботы о приятности красок, но зато очень точно. Если изображенное место и не Понте делла Палия, как утверждает Вазари, то, во всяком случае, это точный снимок с натуры, "этюд". В картине коллекции Лайард "Поклонение волхвов", приписываемой Джентиле, пейзаж, раскинувшийся во все стороны, имеет более фантастический, падуйский характер. Но атрибуция этой картины Джентиле может покоиться на том, что и здесь у пейзажа нет поэзии - он такой же неподвижный, омертвелый, как и фигуры, расставленные на переднем плане композиции.