Лукас Лейденский
Лукас Лейденский
Иными словами приходится характеризовать Лукаса Лейденского. И он, как человек, охваченный новыми свободными веяниями, был "предан" натуре, и он писал красивые картины звучных, ярких красок, но в общем он все же не столько живописец, сколько график, и не столько натуралист, сколько стилист. Во многом он уже "ренессансный" мастер, старающийся быть, прежде всего, изящным, тонким, остроумным. Много общего между его творчеством и творчеством Дюрера, которому Лукас в гравюрах прямо подражал. Но если у первого всюду сквозит резкое, прямодушное, чисто мужественное начало и несокрушимое здоровье, то в творчестве Лукаса Лейденского есть что-то измельченное, изнеженное, вычурное и болезненное. Это искусство высоко даровитого, скороспелого художника, попавшего в межвременье, в переходный период культуры, и обреченного на годы томительного недуга и на раннюю смерть (он умер в 1533 году - в тридцать девять лет).
В смысле пейзажа Лукас Лейденский является, с одной стороны, продолжателем реалистического пейзажа в духе Дюрера с другой - он уже и в этой области ренессансный стилист. Во всей же архитектурной части своих "декораций" он даже совершенный приверженец ренессанса. Нельзя сказать, что он одарил историю искусства новыми открытиями. Но на все, за что он брался, он наложил особый отпечаток чрезвычайной подвижности, почти даже какой-то "вертлявой" суетливости и легкой, пестрой красочности. Так и в пейзаже он идет по стопам и Метсиса, и Босха, он соединяет идеалистические схемы (совершенно во вкусе Леонардо исполнен в своей расплывчатости горный пейзаж в фоне эрмитажного "Исцеления слепого") с чисто реалистическими мотивами и всему придает ту нервную живость, тот характер быстрой импровизации (при большой изощренности техники), которые и составляют саму суть его творчества. Он хотя бы потому более ренессансный, нежели готический, художник, что главное для него не поэзия содержания, а блеск формы.
Между Питером Эртсеном и Лукасом Лейденским Гемессен занимает среднее положение. Поскольку он стремится изобразить народную жизнь - то в виде сложных сцен, разыгрываемых сотнями фигурок в широко раскинувшихся декорациях[151], то в виде бытовых картин, с персонажами в натуральную величину, он стоит ближе всего к Эртсену и к его ученику Бюкелару. Поскольку Гемессен старается отделаться от нидерландской грубости, старается быть изящным и "круглым" в позах и жестах, экспрессивным в типах, он подходит к Лукасу, а также к романистам. Брейгеля Мужицкого он предвещает, главным образом, помянутыми сценами в сложных пейзажах ("Насыщение пяти тысяч" - в Брауншвейге, "Се Человек" - в Амстердаме, "Несение Креста" - в Венской Академии и в Лувре, "Вход Господень в Иерусалим" - в Штутгарте). Эти пейзажи (то скалистые пустыни, то рощи, то городские улицы) отличаются от пейзажей Патинира, Блеса и подобных им тем, что они несравненно более просты и правдивы. Некоторыми из них почти целиком и мог воспользоваться Брейгель, придав, однако, формулам предшественника несравненно большую жизненность[152].