НА РУБЕЖЕ: ДВИЖЕНИЕ НАВСТРЕЧУ

НА РУБЕЖЕ: ДВИЖЕНИЕ НАВСТРЕЧУ

Вo второй половине 70-х начинается «наведение мостов» и с бардовской стороны навстречу рокерам. Совершенно не осознанное — просто продиктованное поиском новых выразительных средств. Инициатива здесь принадлежала не Окуджаве и его школе (эстетически самой близкой к тому, что делали Макаревич, Ильченко и ВОСКРЕСЕНЦЫ), «любовь к электричеству» захватила именно то более жесткое демократическое направление авторской песни, которое мы связываем с именами Владимира Высоцкого и Аркадия Северного. Высоцкий начал записывать некоторые свои песни в «электрическом» сопровождении советских (ансамбль Гараняна и французских инструменталистов. Ленинградский народный певец Аркадий Звездин (Северный) со своими друзьями — братьями Жемчужными — поставил это дело на поток. Северный — «А, он блатные песни пел!». Но разве «Не шуми мати зеленая дубравушка» — не «блатная» песня своего времени? На Руси фольклор о «лихих людях» уходит корнями в седую древность, едва ли не в богатырский эпос. Законспирированные концерты группы Северного для узкого круга записывались «вживую» — с шутками-прибаутками, обменом репликами, разными смешными накладками, и они демонстрируют непревзойденное до сих пор мастерство вольного и искреннего общения с аудиторией. Собственно, это и не концерты, это ближе к кабаре. Однако коллектив, с которым обычно записывался Северный, представлял собою вполне традиционную рок-группу, и отличался от тогдашних рок-групп только репертуаром. В отличие от многочисленных эпигонов, которые впоследствие сделали карьеру на «романтическом» варианте «блатняка», «Аркаша» абсолютно естественен и честен в изображении того вовсе не героического, каждодневно пьяного и, в общем, глубоко несчастного мира, где действуют его «Бацилла, Чума и другие кореша из Ленинграда и окрестностей». Серьезный смысл как бы невзначай открывался в «низменном» бытописании:

«Наша масса — это сила!

Против массы не попрешь,

Масса сразу…. позвонила:

„Здесь, мол, драка и дебош!“»

(«В понедельник после Пасхи»)

А его мастерству в обращении со словом могли-бы позавидовать многочисленные слеты КСП:

Чтоб в БУРе сгнить мне, начальник, если лгу —

Но если б эту морду — паразита,

Поставить рядом с моей жопой на углу,

То все сказали бы, что это два бандита.

(«Показания виновного»).

Но в КСП песен Северного не пели принципиально. Зародившаяся в те годы тень незаслуженного пренебрежения до сих пор скрывает истинное значение этого замечательного народного певца — поэтому и не грех помянуть его лишний раз добрым словом (не только потому, что он оказался первым в России последовательно «электрическим» бардом). Высоцкий и Северный одногодки. И по рождению, и по ранней смерти. В тот год московской Олимпиады, отмеченный для нас трауром, были завершены не только помпезные спортивные сооружения на пепелище старой Москвы, но и выстроен мост между двумя культурами — роковой и бардовской — так необходимый обеим. Только мост этот до поры до времени оставался невидимым. Знатоки с обоих берегов просто не замечали того, что в яростном хрипе Высоцкого под «простую» гитару в тысячу раз больше настоящего рока, чем, в запроданных филармониям консервированных стенаниях с мощнейшим «запилом» и соло на синтезаторе.