III - Мозер, Мульдшер, Лохнер

III - Мозер, Мульдшер, Лохнер

Лукас Мозера

"Мастер домовой книги" Охота на оленя. Гравюра на меди

К 1430-м годам относятся в Германии три произведения, принадлежащие уже вполне к новому "веянию жизненности" Два из них - "Алтарь св. Магдалины" в Тифенбронне работы Лукаса Mозера из Вейля и "Алтарь с жизнью Христа" Ганса Мультшера из Ульма - принадлежат к южно-германскому творчеству, третье - "Поклонение волхвов" Лохнера - лишь отчасти к Кельнской школе, ибо, как мы видели, и Лохнер был родом из Швабии. Несомненно, впрочем, что особый вкус новой родины Лохнера видоизменил его манеру. Благодаря господству чисто церковных традиций в "поповском" Кельне (с ними приходилось считаться художникам еще и в конце XV века), Лохнер представляется нам более архаичным, более "готиком", тогда как Мозер и Мультшер вполне уже "новые люди".

С алтарем Мозера произошел один из тех эпизодов современной "науки картиноведения", который как нельзя лучше рисует всю ее шаткость. Картина эта показалась Шмарзову настолько замечательной и совершенной, что он даже предложил читать значащийся на ней год не 1431, а 1451, ибо первая дата представлялась ему прямо невероятной для такой "передовой" картины. Напротив того, после опровержения Шмарзова Дворжаком, В. Валлерштейн употребил все старания, чтобы отвергнуть "передовитость" картины, и для него она не что иное, как заключение пройденного архаического этапа. В действительности, однако, приходится сохранить и 1431 год и в то же время признать, что во всем немецком искусстве XV века Тифенбронский алтарь такое же чудо, как Гентский алтарь в Нидерландах. При этом не следует ставить то и другое произведение в зависимость друг от друга. Однородные явления вполне могли возникнуть в далеких друг от друга центрах при общности многих культурных условий. Если же с чем и сравнивать левую створку Мозерского алтаря, так это с гуашью Губерта ван Эйка в "Туринском часослове", с "Молитвой к св. Марфе", но трудно предположить, чтобы эта КАРТИНКА, украшавшая рукопись, предназначенную для владетельного графа Голландии, могла стать известной немецкому "провинциалу". Повторяем, мы обладаем слишком недостаточными знаниями и можем только высказывать предположения; при этом опаснее всего искать чисто механические связи между явлениями: следы перенимания, копирования, заимствования.

Главной особенностью Мозерского алтаря является то значительное место, которое уделено пейзажу. Перед нами в увеличенном виде одна из тех картинок, которые мы находим в современных французских хрониках и романах и которые в объединении одной декорацией наглядно рассказывают ряд последовательных эпизодов. И здесь легенда о Магдалине связана в трех средних делениях алтаря в одно целое посредством декорации (позже мы встречаем этот прием у Мемлинга, в дни же Мозера к нему прибегал Роже ван дер Вейден). Слева среди моря святые жены, их брат Лазарь и два епископа, предоставленные на произвол судьбы, плывут без паруса на плоту по направлению к Марселю; во втором делении изображен отдых святых под навесом на набережной Марселя, а вверху - Магдалина, являющаяся к князю Марсельскому с увещанием дать пристанище изгнанникам; третье отделение посвящено причащению Магдалины, совершаемому одним из ее бывших спутников, св. Максимином. Все три момента связаны не только общим золотым фоном, но и тем, что небольшая часть морских волн виднеется у лестницы набережной (охарактеризованной, кроме того, кольцами для прикрепления судов), а капелла, примыкающая к дворцу марсельского князя, переходит в третьей картине в собор Св. Максимина. Для того же, чтобы видеть сцену причащения, происходящую внутри собора, художник вскрыл его фасад в виде большего портала.

Лукас Мозер. Верхняя часть левой створки Тифенбронского алтаря (1431 г.)

Эту потребность объединения можно истолковывать как в смысле пережитка средневекового ребячества, так и обратно - в смысле нового искания стильного единства. Но нельзя, во всяком случае, не видеть замечательной передовитости мастера в том, как он справляется с труднейшими задачами, которые он себе поставил. Не надо ожидать от Мозера таких же последовательных решений, какие мы находим у нидерландцев. Тифенбронский алтарь - странная смесь тонкой наблюдательности и отсебятины, знаний и невежества. Но это черты, общие для всей немецкой школы до Пахера и Дюрера и даже позже. Если что и составляет безусловную особенность Мозера, так это та смелость и свобода, с которыми он подходит к пейзажу, и та прелесть индивидуальной, глубоко поэтичной наблюдательности, которая здесь сказывается на каждом шагу. Особенно прелестен морской пейзаж левой части - далекая, подернутая зелено-серебряной зыбью пелена (вода писана прозрачными красками по серебряному фону), стелющаяся до отдаленных островов с их скалами и замками. Волны переданы наивно и все же вполне убедительно, Мозер уловил их колыхание, бег светящихся жилок по ним. Замечательно передана и просвечивающая сквозь воду часть плота. Золотой тон неба сообщает всему нежную вечернюю ноту. Уютно должны чувствовать себя невинные, чистые душой путники, увлекаемые Божьей силой туда, куда Ему угодно было их направить. В ожидании пристани они, усевшись в кружок, беседуют, точно у себя дома, "у камелька".

В двух других картинах Мозер встретился с задачами линейной перспективы. В то время она была только что открыта и приведена в систему во Флоренции, а Ян ван Эйк пользовался ею чисто практически, на основании найденных им нескольких элементарных ее основ. Но "жажда перспективы" лежала в самом времени, и эта жажда, вне теоретических открытий и вне всякой системы, давала возможность справляться "приблизительно" с трудностями. В сцене "Причащения" Мозер в этом увлечении перспективой доходит до крайностей, до фокусничанья. Через окно в стене он открывает вид на два внутренних помещения, находящихся одно за другим, и в глубине второго сажает дремлющего священника. С особой любовью вырисовывает он скрещивание сводов и столбов самого науса, а также ряда острых аркбутанов снаружи, подпирающих капеллу-собор. И все это сделано "на глаз" с неизбежными кривизной и промахами относительно конструкции, но с громадной любовью к делу, сказывающейся также и в выписке всех деталей: в иллюзорной передаче камня, деревянных столбов, апсидной крыши навеса и в символической скульптуре, окружающей церковный портал[177].

Лукас Мозер. Сон святых в Марсельском порту. Средняя часть Тифенбронского алтаря (1431 г.)