АНАТОЛИЙ ЗВЕРЕВ

АНАТОЛИЙ ЗВЕРЕВ

Импровизации

Слово за слово цеплялось[5].

Мысль гнала и впутывала вновь,

И дрожала, жалко даже стало,

Где-то жалом странно льётся кровь.

Бровь подёргивалась где-то,

На лице — печать весны,

Всё хотелось бы поэту

Описания сосны, и куста,

Растущих вишен, что в саду цвели,

Цвели вокруг.

И зелёный весь заросший

Где-то тиной старый пруд.

Возле леса туман синий

Кинет взор и на узор

Близ лежащих двух песчаных

Синих с лилией озёр.

Слово за слово цеплялось,

То ли цепко — то ли так,

В тапках ночью всё писалось

Хорошо и кое-как.

1965 г.

«нас воспитали и растили…»

нас воспитали и растили

а всё равно все-все умрём

конечно всё-всё умирает

ещё при жизни

эгоизм лишь только

пылкость порождает

и в заблужденьи убивает

тот признак нежности такой

что породилась в силу тленья

и лень мне было бы писать

но вот тетрадь

и вот бумага

калякать станешь

вспоминать

«маленький выпачканный…»

маленький

выпачканный

жалкий

слабый

и горбат

и тёмен

весь осморканный

запачканный

и вялый

изнурённый

голоден

больной

истощён

избит

и проклят

изнасилован

и туп

точно труп живой

что тень забора

забран

выброшен

измучен он

бродит

спит не спит

и хнычет что-то

тихо шевелит губа его

смотрит странно улыбаясь

алкоголиком зовут его

тенью слабою скользящей

мимо полных и изящных

мимо ящиков пустых

он проходит

Бог прости

Лермонтов (из автобиографии в стихах)

Вне всяких сомнений

— Мне гений

Юрьевича нужен…

И вот, под — «ужин» —

Явился он со своею

               «Дюжиной»

                Стихов, —

Поэм и всяческих

               «Стихий».

Своих всех повестей:

«Вадим» — (ну, погодим)

               — Блондин —

               — Брюнет —

— (Сонет ли это, нет?)

— ПОЭТ!..

«Герой нашего времени» —

И я «забеременел»

                 Поэзией

                 Сразу, —

«с-глазу-на-глаз»

             — И враз: —

Быстро, страстно

                И откровенно —

                И «верно» —

                До степени —

Веры в торжество

               Господа — Бога!..

Врубель

Серо-сиреневый

Тёмный и грустный

Знает Лермонтова

Поэзию устно

И в кустах сирени

Тёмные очи гадалки

Глядели…

«Что греет живописца, когда в крови…»

Что греет живописца, когда в крови —

                                                                    пожар,

Хотя порою бледен, и бедный, худ,

                                                                  поджар?

Поджаренной котлетой, аль чаем чуть —

                                                                   с огня,

Аль солнышко не чает: греть спину

                                                            возле пня?

Аль рюмка близ поллитры

Теплит мечту о том, что стоном

Вдруг с палитры сорвётся новый

                                                                  тон…

«Не утрируя есть искусство…»

…Не утрируя есть искусство.

Оно разно и флаг его всяк.

И пустяк, что так всё безобразно.

Голос смелых ещё не иссяк.

Солнце тёмное

Солнце ясное

Возле тучки пригрелось

Напрасно я

Плачу

Льётся слеза из глаз.

Дух уходит от нас.

1964 г.

Поэтесса (отрывки из поэмы)

Мрачна, печальна и туманна…

От манны от небесной отошла…

Встречается ей на пути вдруг друг гуманный,

К которому не сразу подошла.

Ничтожеством всё кажет свет ей: —

Замужество, любовь… — всё суета!

В искусстве живописи нравится лишь Сутин,

Да Модильяни иногда…

Что соловей поёт,

Что дрозд, что канарейка…

А на плечах — простая телогрейка.

И не всегда заботлива о внешности своей.

Болтлива иногда;…

Страстна;…

Иль — вялая, что травушка весна.

И длинны ночи напролёт,

Когда зима свирепа, люта,

Когда все спят, — она поёт…

И лунный свет её есть часть уюта.

Настроена на тень….

                     На этот тон луны….

Что струны сердца вечной красоты:

У высоты берёз,

                     У хаоса сей жизни;

У «вечности заложности» — она

                   «Всегда»

                    В сей час….

                    Для нас…

А днём дремота, зевота на мир….

На всё вокруг, её что окружает…

И кажется всё время ей,

Что норовит всяк улучить момент,

Чтоб боль ей причинить….

И в чём-то обвинить, ужалить,

                    (А жаль).

Во — взоре — зорь озёр в узоре…

Всегда порою с кем-то в ссоре…

А на просторе, где одна, —

Печаль, тоска и грусть, — что прежде

Всегда замечена, да и видна.

Ужасно всё тогда: —

В любые дни — года тоскует….

Надломленна…. и дома не сидится….

Волнуется и мечется, и горячится,

Что в клетке зоопарковой

В день жаркий иногда и душный —

                    — дикая лисица.

Печалит взор её и то,

Что в хлад осенний, или зимний

«Ты тоже, тоже без пальто»

И вновь слагает стих и гимны.

То полная и тучная,

                        Что туча над холмами.

Тончайшая, — что

                        Струны Паганини

Перед вами: —

То светлая такая, голубая…

А если радость на щеках,

Во взоре каре-синего,

В улыбке тоже… Ещё как

Увидишь в ней ты сильного…

Теперь ты с грустью и тоскою

Алёнушкою смотришь

На цветик света Божий…

О, осторожней, существо набожное: —

О, в платье белоснежном!

О, нежная…

О, песня лебединая…

Единственная и незабвенная

Ты птицей откровенною

Вскрываешь вены на лоне-лон

Воды солёной….

Где в камни брега

Пены волн влюблённые…

И разбивается волна.

В волнении — Луна…

Да, вы узнаете их: —

Это — она!

Неужели хоронят умную?..

Нашу хорошую и прекрасную, —

В день этот ясный…

В свет солнца напрасный

                      И яркий

                      К уничтоженью?

В каком положенье

                      Движение?

О, нет!.. Свет…. свет…

Снег ярок…

Не трогает, быть может.

                    В этот час…. ничто

                    Одних лишь

                    Кузнецов-доярок…

Не жарко… Сорок градусов…

И невесомость… Но жалко —

                — жалко…

Мне так запомнилось…

И солью сердце вдруг заполнилось.

Навзрыд…

Душа ушла…

Сверкает белым шёлком…

            Шок…

            Снег…

Я шёл и слышал смех…

            Грех…

АЗ 1976 — июль лето среда утро