Это наши дворцы!

Со времен Средневековья и до XVIII века в Генуэзской республике насчитывалось не более полумиллиона жителей, включая и деревенских, и столичных. Сюда же входили 3 тысячи солдат регулярной армии: военные силы в маленьком государстве уменьшились наполовину с тех пор, как французы завладели Корсикой. Впрочем, в особо важных случаях – таких, как революция, – под ружье становилось все население, причем караульную службу в такие времена по требованию народа несли даже монахи. В обычное время город охраняла милиция, набиравшаяся из представителей округов и цеховых корпораций. Не освобожденные от основных занятий, милиционеры каждый месяц собирались для смотра и короткого военного учения у дворца дожа (от лат. dux – «вождь»).

Система управления в республике Сан-Джорджо никогда не была устойчивой. Дворянские, народные и иные группировки постоянно боролись за власть. Помимо того, из-за удачного расположения город часто оказывался в оккупации. С конца XI века генуэзские законы утверждались коллегиально советом консулов. Первым единоличным правителем – дожем – в 1399 году стал представитель знатной фамилии Симон Бокканегра, который по венецианской традиции был избран консулами, после чего представил себя народу: «Это ваш дож, если вас это устраивает». Будучи правителем республики, а не монархом, он принял присягу, поклявшись действовать согласно законам и на благо государства.

В некоторых итальянских республиках дожем называли главу государства, человека, наделенного большой властью, непременно знатного, избиравшегося знатью из своего же круга на всю оставшуюся жизнь. Власть генуэзского дожа ограничивалась разного рода предписаниями. Так, он не имел права появляться на людях без свиты, не мог в одиночку встречаться с иностранными послами и вскрывать официальные письма. Богатый на родине, дож не имел собственности в других государствах, ему запрещалось покидать дворец, исключая походы в церковь, где он, опять-таки в предписанный час, обращался к Богу.

Обычно дожи правили до самой смерти, но разжалование редко, но все же случалось. Пользуясь почетом и властью, они имели небольшой доход и многочисленные обязанности. Со временем часть дел перешла к чиновникам, а дожу остались приемы, торжественные церемонии и прочие ответственные, более приятные и менее рутинные занятия. При жизни он не отчитывался в своих тратах, но после смерти был вынужден это делать, и не перед Богом, а перед людьми, согласно установленной процедуре посмертного возмещения ущерба, нанесенного им за период власти.

Возведение Дворца дожей (итал. Palazzo Ducale) началось в XIII веке, в период высшего расцвета республики, когда разбогатевшие генуэзцы стали хозяевами в Средиземноморье, сумев взять под контроль и водные просторы, и сушу. Способствовали тому громкие военные победы, подобные морскому сражению у Мелории в 1284 году, завершившемуся уничтожением флота Пизы – исконного врага Генуи, или разгрому армады венецианцев близ острова Курзола в самом конце того же столетия. Незадолго до последней, собрав немалые трофеи, народные капитаны Обиццо Спинола и Коррадо Дория приобрели несколько зданий между церквями Сан-Лоренцо и Сан-Маттео.

Фонтан во Дворце дожей

В 1294 году был куплен и стоявший рядом дворец Фьески, чьи владельцы находились в изгнании. Дом был конфискован у тех, кто раньше звался графами Лаванья и состоял в Общей компании с 1138 года. Возможно, его строил некий Уго, основатель династии, чье прозвище – Флиско – стало фамилией для его потомков. Сыновья и внуки коммерсанта Уго, расширив торговлю, открыв банк, вкладывая деньги в прибыльные предприятия, в политике никогда не выходили на первый план, держась в тени более способных своих соотечественников – таких, как Спинола, Дориа, Де Мари.

Фьески охотно роднились с гвельфами и даже присоединились к этой партии, однако не порывали деловых связей с гибеллинами, за что поплатились во время очередной революции. Оставшись без хозяев, дворец Фьески пустовал так долго, что приобрел плачевный вид. Не желая тратиться на рухлядь, народные капитаны приказали его снести для того, чтобы очистить площадку для нового здания, вернее целого ансамбля, который после завершения стал резиденцией дожей.

Роспись с изображением герба республики на лестнице Дворца дожей

Дворец, куда в 1339 году вселился Симон Бокканегра, большей частью исчез после переделок XVI века. Новое здание получилось внушительным, солидным, в некотором роде даже царственным, как, впрочем, и сама Генуэзская коммуна, никогда не стремившаяся к полной демократии. Косвенное напоминание о народе появилось немного позже, после масштабной реконструкции, когда зодчие по желанию властей, решивших отдать дань уважения пополанам, воздвигли Народную башню (итал. Torre del Popolo), которая благополучно дожила до наших дней.

Тогда, в последнем десятилетии XIV века, палаццо Дукале был расширен, обрел крытый вестибюль и дополнительные корпуса, образовавшие два внутренних двора различной формы и неодинаковых по назначению. Основная тяжесть по увеличению без того большого здания легла на плечи Андреа Чересола из Тичино, известного под прозвищем Ванноне. Почерк вдохновенного мастера угадывается в изящных линиях двойной парадной лестницы, ведущей в церемониальные помещения второго этажа – большой зал Большого совета и немногим меньший по величине зал Малого совета. Рядом с ними находились рабочие комнаты правителей, в том числе ставший знаменитым Кабинет дожа.

Часть дворца была уничтожена во время пожара 1777 года, когда исчезло первоначальное убранство зала Большого совета. Утраченное навсегда, оно сменилось росписью с мифологическими и реальными историческими сценами, созданной Джузеппе Изола почти столетие спустя. В то же время оформлением отдельных комнат и коридоров здания занимался Тичинезе Симоне Кантони. Будучи поклонником классицизма, он предложил укрепить поврежденный огнем зал Большого совета с помощью купольного свода, дополнив живопись лепниной и четкими рядами пилястр с основаниями из желтого мрамора. Зал Малого совета его же заботами предстал взору во всей своей элегантности, которая во многом исходила от оформления стен позолотой.

В том же крыле была устроена часовня, небольшая, но эффектно оформленная художником Джованни Карлоне. Владельцы дворца, каждый день посещавшие домашнюю мессу, любовались красивыми фресками, переводя взгляд от свода, где Богоматерь была изображена в момент провозглашения ее королевой Генуи, на стены, украшенные росписью, славившей уже не богов, а сам город вместе с его народом. Следуя канонам Ренессанса, Карлоне поместил аллегории гражданских добродетелей в рамки, таким образом создав иллюзию архитектурной конструкции.

Одновременно с фресками в часовне над левым пролетом парадной лестницы мастер Доменико Фьязелла создавал свое самое лучшее произведение – образ Бога Отца с мертвым Христом на коленях, окруженного фигурами Девы Марии, Иоанна Крестителя, святых Георгия и Бернарда.

Многочисленные переделки изменили первоначальный вид дворца и его конструкцию настолько сильно, что здание, ранее терявшееся среди городских строений, в окончательном варианте стало походить на поместье. Фасад, созданный Орландо Гроссо, был построен специально для гармонии нового, колоссального для Италии дворца с такой же по масштабам площадью Феррари.

Редкий европейский дворец испытывал такое внимание к себе, как генуэзский палаццо Дукале, одна из реконструкций которого была признана самым грандиозным реставрационным проектом на континенте. Сегодня благодаря зодчему Джованни Спалла он выглядит таким, каким его задумал Ванноне. Однако следы творчества других мастеров не стерты, поскольку до сих пор цела средневековая конструкция и все то, что сделал Кантони. Теперь огромный (35 000 м²) дворцовый комплекс служит местом проведения праздников и выставок, которые устраиваются регулярно и всюду, не исключая просторных внутренних дворов.

Еще в начале XVI века, следуя примеру европейской аристократии, знатные генуэзцы начали понемногу перебираться из старых кварталов в новые, ничем не напоминавшие тесный центр. В результате город получил непривычно широкую улицу с помпезными зданиями и скромным названием Страда Нуова (от итал. Strada Nuova – «Новый проспект»). Позже переименованная в улицу Гарибальди, она стала реальностью заботами архитекторов Галеаццо Алесси и Бернардино Кантони, которым власти поручили все – от разработки проекта до украшения.

В каждом городе должна быть хотя бы одна улица, так или иначе выделяющаяся среди других. Генуэзцы всегда считали таковым Новый проспект, застроенный еще в XVI веке великолепными частными дворцами. С легкой руки француженки Жермены де Сталь его чаще называли Королевской улицей, поскольку владельцы стоящих на ней домов были обязаны предоставлять свои роскошные резиденции в распоряжение республики, когда та нуждалась в помещениях для приема королей и особо важных дипломатов.

Страда Нуова стала одним из проявлений генуэзского Возрождения. В этом городе, в отличие от Флоренции, искусство исходило не столько от художников, сколько от заказчиков. Генуэзские нобили, не чуждые таких низменных занятий, как банковское дело и торговля, с особым тщанием оберегали свой аристократический быт, которому здесь были присущи элементы феодальной культуры. Будучи замкнутой в собственном кругу, местная знать всегда поддавалась чужеземному влиянию, возможно, в силу близости к морю, но скорее всего из-за склонности к новизне. В средневековую пору генуэзское бытие определяли испанцы и французы, в основном провансальцы и ломбардцы. Их след в городском зодчестве остался в виде тонких резных узоров на лоджиях и характерной формы самих лоджий. В пору позднего Ренессанса город захватило флорентийское искусство, передававшееся уже через конкретных лиц. Так, в 1528 году местный аристократ Андреа Дориа пригласил для возведения своего дома мастеров Перино дель Вагу и Сильвио Козини. Двумя десятилетиями позже был построен дворец Чикола – здание, типичное для Кватроченто.

Французский астроном и путешественник де ла Ландом, посетивший город через столетие после завершения Страда Нуова, смог видеть итог перестройки. Однако поразила его не красота, а связанные с ней контрасты: «Генуэзская республика – самое бедное во всей Италии государство с самыми богатыми подданными». В самом деле, толстые кошельки банкиров здесь заменяли казну, что не делало чести дожам, ведь богатство немногих рядом с нищетой остальных приводило к печальным последствиям. Среди тех самых немногих самыми богатыми были хозяева банка Сан-Джорджо – компании все еще уникальной, по-прежнему хранившей тайну своего благополучия. Самые солидные финансовые учреждения Генуи издавна размещались на площади Банков. Существующая и поныне, она была перестроена по плану Алесси и вплоть до XVIII века считалась торгово-политическим и светским центром города. Самое интересное здание на площади – Лоджиа деи Мерканти, где когда-то работала первая в Италии товарная биржа.

Генуэзский ренессанс

Дворец университета

В просвещенном XVIII веке банковские операции являлись неотъемлемой частью генуэзской торговли, благо проценты с капиталов желали получать даже дворяне, которые, презирая ростовщиков, до того обращались к ним редко и тайно. Тогда же вошли в оборот государственные ценные бумаги, но в свободном торговом государстве, каким, несомненно, была Генуя, они не приносили больших процентов и потому особым успехом не пользовались.

Самым надежным вложением денег в XVIII веке, как, впрочем, и во все времена, была недвижимость. О том, как этим пользовались предприимчивые генуэзцы, легко догадаться, глядя на ренессансные дворцы, по числу и великолепию которых республика Сан-Джорджо не уступала ни одному итальянскому городу. Многие из них строил Галеаццо Алесси, зодчий эпохи Чинквеченто, который учился в Риме у Микеланджело и работал главным образом в Генуе. Умея возводить красивые церкви, подобные генуэзской Санта-Мария Ассунта ди Кариньяно, полностью свой талант он раскрыл во дворцах. Именно ему принадлежит идея создания дома на крутом склоне с террасным расположением внутреннего пространства. Таким стал дворец Пароди (1567), чью композицию вместе с деталями охотно заимствовали те, кто застраивал Геную после Алесси.

О творчестве этого архитектора, а также о том, сколько денег имели и как ими распоряжались генуэзские банкиры, свидетельствуют две центральные улицы города – Гарибальди (бывшая Страда Нуова) и Бальби, богатые дворцами и зданиями, похожими на дворцы. Некогда ее целиком составляли творения Алесси: роскошный дом Цезаря из рода Камбиазо, построенный рядом со старым жилищем той же семьи, дворец Пароди, принадлежавший Франко Лекаро и украшенный фресками самого знаменитого генуэзского художника Луки Камбиазо, полный полотен великих фламандцев дом Адорно, дворец Сера с огромным парадным залом, дворец Антонио Дориа, позже перешедший к семейству Спинола.

В истории Генуи не было семьи, оставившей более заметный след, чем гибеллины Дориа. Основателем рода, представители которого отличились во многих сферах местной жизни, считается Ардуино, виконт Нарбоннский – синьор небольшого княжества Онелья на Французской Ривьере. Показав свои способности в политике и коммерции, в мореплавании и военном деле, они выдвинули из своих рядов блестящих кондотьеров, например Ламбу Дориа, разгромившего венецианский флот при Курсоле, или Обиццо, одержавшего похожую победу над пизанцами при Мелории. Адмиралы из этого рода служили чужеземным государям. Их побочные потомки расселились по всему Средиземноморью, достигнув Сардинии, где стали синьорами нескольких городов. Антонио Дориа еще подростком командовал небольшим флотом, а затем прославился на всю Европу как специалист по морскому делу. Всемирную славу фамилии Дориа принесли два Андреа – республиканский деятель-реформатор XVI века и его современник, адмирал на испанской службе, герой битвы с турками при Лепанто.

Последний, ценимый чужим народом и обожаемый своим, покоится в часовне под алтарем храма Сан-Маттео. Эту маленькую готическую церковь можно считать достоянием семьи Дориа, ибо она стоит на одноименной площади в окружении их дворцов и скрывает за ветхими стенами посвященные им памятники. Ее правая стена украшена барельефом с изображением древнего саркофага и надписью в честь Ламбы Дориа. В алтаре Сан-Маттео хранится шпага адмирала Андреа Дориа, а весь фасад здания испещрен короткими относящимися к нему текстами. Трогательные надписи имеются и на стенах соседнего монастыря, где в тени красивой колоннады XIV века стояла статуя Андреа, разрушенная в годы Великой французской революции. Своеобразным памятником великому полководцу стал расположенный напротив храма дворец с отделкой из черного и желтого мрамора. Судя по латинской надписи над входом, он является «постановлением сената общественным даром Андреа Дориа, освободителю отечества, 1528».

Палаццо Дориа-Спинола

Гибеллины Спинола, потомки виконта Идо из Кармандино, избрали своей фамильной церковью Сан-Сиро. Не уступая по знатности Дориа, они были тесно связаны с партией, имели немалые средства, разделяя их с Сан-Сиро, которой платили десятину и где поначалу (в XII веке) хоронили своих родичей. Первым Спинола считается Гвидо, несколько раз избиравшийся консулом Генуэзской коммуны. Его дети и внуки оказывали влияние на политику и другие сферы жизни города, поскольку имели почтенных предков и деньги, которые получали от крупных сделок. Один из Спинола, монах-францисканец по прозвищу Поркетто (от итал. porcellino – «поросенок»), дослужился до архиепископа и в один драматичный момент взялся управлять республикой, причем делал это отнюдь не по-свински. Некоторые потомки Гвидо обогатились на торговле землей, приобретя столько пригородных участков, что генуэзцы поговаривали о «государстве Спинола», свободном от местной власти, но подчинявшемся императору.

В 1308 году адмирал Обиццо Спинола получил титул пожизненного главного капитана, став, таким образом, единоличным правителем Генуи. Править всю жизнь не получилось, ведь уже через несколько месяцев объединившиеся гвельфы и гибеллины заменили одного знатного капитана советом губернаторов, составленным поровну из нобилей и пополанов. Спинола всей семьей отправились в изгнание, но вскоре вернулись домой, получив поддержку своего соотечественника, императора Генриха VII Люксембурга.

Дворец, поочередно принадлежавший двум самым блистательным генуэзским семьям, в настоящее время занимает префектура. Его начали строить в 1541 году для Антонио Дориа. Примерно через столетие дом перешел к Спинола, дополнившим и без того обширную усадьбу конюшней и галереей, расписанной известным живописцем Андреа Ансальдо. Прежде чем обрести нынешний вид, дворец Дориа-Спинола утратил несколько пристроек, снесенных ради расширения улицы в конце XIX века. Являясь учреждением, он частично доступен для публики, которой разрешается осматривать три парадных зала. В одном, самом большом из них, сохранились фрески Луки Камбиазо. В другом, отведенном для заседаний совета провинции Генуи, посетители могут полюбоваться живописной сценой «Осада Трои». В правой части дворца располагаются зал приемов префектуры и великолепная гостиная, иначе называемая Залом золотой колесницы.

Еще один построенный Алесси дворец – палаццо Россо (от итал. rosso – «красный») – получил название по цвету фасада. В прежние времена он был собственностью маркизов Бриньоле-Сале, но в конце XIX века по воле последнего члена этого рода перешел к городу. Генуя получила не только огромное здание, но и все, что в нем находилось, от мебели до библиотеки и крупной коллекции картин. Визави палаццо Россо – палаццо Бьянко (от итал. bianco – «белый») с соответствующими названию стенами, похожее на своего каменного соседа по архитектуре. Интересно, что и он принадлежал семейству Бриньоле-Сале и точно также был завещан городу со всем содержимым.

В галерее Бьянко можно увидеть самые известные работы генуэзских художников Средневековья, картины испанцев и фламандцев эпохи Возрождения. Фонды галереи Россо включают в себя классическую скульптуру, портретные работы Пизанелло и Бордоне, знаменитую «Юдифь» Паоло Веронезе, легендарное полотно «Ecce Homo» Караваджо, несколько произведений Тициана и Тинторетто. Интерес не меньший, а у привыкших к шедеврам итальянцев, возможно, и больший, вызывают собрания китайского фарфора и французского фаянса.

Палаццо Муничипале, где теперь заседает генуэзский муниципалитет, получил свое банальное название всего несколько десятилетий назад. До того как стать учреждением, этот роскошный дом принадлежал одному из Дориа, по заказу которого был построен зодчим Рокко Лураго в 1564 году. Превратив изъяны участка, слишком крутого и неровного, в достоинства, мастер выполнил красивую лестницу и устроил просторный, но уютный двор. Именно таким жилище Дориа купил французский дворянин, тоже маркиз, де Турси.

Муниципалитет получил дворец Дориа-Турси, по обыкновению, вместе с убранством, которое в том числе составляли фрески со сценами из жизни дожа Кристофе Россо Гримальди, мозаичные портреты мореплавателей Марко Поло и Христофора Колумба. Однако главной ценностью дома являлся большой бронзовый стол 117 года до н. э., украшенный гравированной надписью со словами римских комиссаров относительно участи крепости Генуя. Сюда же власти решили поместить скрипку своего гениального соотечественника Никколо Паганини, и здесь же хранится вакхический барельеф с могилы Спинолы.

Палаццо Дураццо на улице Бальби

Среди генуэзских нобилей издавна существовали две основные враждовавшие между собой партии – профранцузская и проавстрийская. К последней принадлежал древний род Дураццо, перебравшийся в Геную из Албании и здесь сумевший достичь вершин влияния и богатства. В XVIII веке только в Малом совете республики заседало семеро Дураццо. Самым почтенным из них был мессир Марчелло, который в бытность свою дожем нашел соломоново решение по поводу восставшей Корсики, перешедшей к Франции не навсегда, а до уплаты расходов усмирявшего бунт короля. Джероламо, сын Марчелло, бывший представителем Генуи в Вене, в 1802 году был избран дожем Лигурийской демократической республики. В этом качестве он пребывал до прибытия Наполеона, посетившего Геную, чтобы воссоединить республику с Францией, после чего Дураццо из дожа превратился в префекта.

Авторитет Джакомо Дураццо как политика и финансиста был так же высок, как и слава его предшественника, графа Джакомо Дураццо, чье имя знакомо многим поклонникам театрального искусства. Приехав в Вену в 1750 году, он развил активную деятельность, правда, сначала лишь в брачной сфере, женившись на красавице-графине Унгнад. Будучи человеком образованным, он интересовался многим, уделяя особое внимание опере, которую развивал сначала в качестве либреттиста, а затем – директора венских императорских театров.

Палаццо Реале, или Королевский дворец, построенный в XVII веке для Дураццо ломбардскими зодчими Кантоне и Фальконе, в следующем столетии был куплен королевской семьей, увеличен и украшен в модном эклектичном вкусе. Король Альберт, принявший властьв Генуе, теперь уже не в свободной республике, а в монархическом государстве, распорядился устроить в своем жилище прекрасные лестницы, балконы, закупил прекрасную мебель, не позаботившись о привычных для Италии произведениях искусства. Впрочем, отсутствие шедевров живописи и скульптуры здесь компенсируют живописные виды на город и гавань, которые открываются с террасы дворца.

Своеобразная генуэзская архитектурная школа, сложившаяся благодаря Алесси и его ученикам, среди которых был и Лураго, подарила городу множество зданий-символов. Построенные знатью и ей принадлежавшие, они сочетали в себе величие городского жилища с трогательной романтикой сельской усадьбы. Ярким примером этого послужило очередное творение Алесси – палаццо делла Скала на улице Бальби, в свое время приобретенное Марчелло Дураццо. За несколько веков существования здание не раз изменялось и снаружи, и внутри. Впрочем, от былого великолепия осталось не так уж и мало: величественный фасад, вестибюль, некоторые залы и лестница, появившаяся в конце XVIII века.

После установления олигархического режима в 1528 году Геную захватил бурный процесс возведения загородных дворцов – собственности лиц, официально носивших титул Великолепный. В XVI веке их было построено около 200; наиболее заметными из всего этого великолепия стали поместья Альбаро, Сан-Винченце, Пьескаре. По стилю, виду и сущности они отражали знаменитую генуэзскую двойственность, то есть выглядели, как ренессансные палаццо, в самом деле являясь феодальными замками. То, что в некоторых жили бывшие пополаны, лишь усиливало двойственность архитектуры зданий и, конечно, отражалось на художественном их облике. Так, в тяжелых линиях дворца Томмазо Марино явно вырисовывался характер владельца – богатого купца, лишь недавно ставшего аристократом. Как правило, все загородные виллы строились великими мастерами – или самим Алесси, или его учениками. Острая нехватка земли в прибрежной части Генуи зачастую приводила к оригинальному декору: узкие фасады зданий были обильно украшены фресками и рельефной скульптурой, как получилось в палаццо Спинола или палаццо Реале.

Последний из множества дворцов Дураццо, построенный в живописном пригороде Генуи, раскинулся на территории, сравнимой с площадью небольшого города. Туристы знают это поместье как виллу Паллавичини-Дураццо. Большую ее часть занимают волшебной красоты парк и Археологический музей Лигурии, в экспозиции которого, помимо других удивительных вещей, выставлены кости первобытных людей и животных, найденные в местных пещерах. В недавно отреставрированном парке дворца посетители отдыхают среди буйной растительности, гуляют в тропическом саду под пальмами, любуются камелиями в цветочном лесу, мечтают в сумраке гротов, а самые смелые не проходят мимо фонтанов, испытывая сомнительное удовольствие от водных сюрпризов.