Разрушение

Одной ночью в Каннах, Франции, в самом красивом красном кружевном платье Dolce & Gabbana я пошла на вечеринку. Огромную, гламурную вечеринку, где я никого не знала. Я закончила тем, что сидела на диване сама по себе, потому что я, как правило, стесняюсь в толпе. Я заметила мужчину, сидящего на противоположном диване, тоже одного. Он был одет в черный костюм и черную ковбойскую шляпу. Мы оба сидели там в течение некоторого времени, две одиночки на вечеринке.

Есть моменты, о которых вы жалеете всю оставшуюся жизнь. Вот один из них.

Кажется, я пошутила о том, как мы были одеты, неудачники сидели одни на вечеринке, и мы оба посмеялись. Мы начали разговаривать, я поняла, что он известный режиссер. Черт возьми, он был красивый. У него было много фильмов за плечами, и то время приходилось на пик его карьеры.

Он сказал: «Садись рядом со мной на диван». Я сказала честно: «Нет, я не хочу, чтобы меня видели актрисой, подлизывающейся к режиссеру».

Подобно тому, как работает секта, в Голливуде ты не должен говорить с кем-то, чей статус выше твоего. И даже если я была звездой огромного хитового телесериала, мне нужно было беречься, чтобы меня не заклеймили шлюхой-актрисой.

Он спросил меня о моем возрасте, и я выдумала; я думаю, сказала, что мне было двадцать восемь. На тот момент мне было тридцать один. Я была глубоко в тисках голливудского кондиционирования. Дело в том, что я всегда играла персонажей, которые были моложе, по крайней мере, на пять лет моложе, что усиливало мое искаженное восприятие старения. Ты делаешь что-то не так! Ты жила! Ты начинаешь чувствовать себя безумнее с каждым днем рождения.

Для меня это был страх с большой буквы С. Страх перед будущим. Глубоко внутри я боялась, где я окажусь в жизни в любом возрасте, который для меня еще не наступил. Я была настолько испорчена культом мышления в Голливуде, что я направила свой страх в попытке контролировать процесс старения. Я хотела заморозить себя во времени. Как и многие в Голливуде. Не только моя голова говорила мне об этом; мои визажисты, парикмахеры, стилисты, агенты, менеджеры, кто еще… Они хотят, чтобы ты оставалась максимально молодой как можно дольше, чтобы они могли заработать больше денег на тебе. У человеческой женщины – меня – есть свое собственное стареющее дерьмо, но я актриса и имею буквальную многомиллиардную корпорацию, построенную на моем лице и теле. Люди зависят от твоего лица, чтобы заработать на пищу и погасить кредит на автомобиль. Мир СМИ запрещает женщинам стареть, и нам на глазах общественности раздают номера телефонов людей, которые якобы могут заморозить нас, и нам настоятельно рекомендуется сделать это. И у нас есть для этого деньги. И мы так часто ненавидим себя; нашими фотографиями так же манипулируют, как и нашим разумом. До нас доносят мысль, что мы недостаточно хороши. Мы проданы вам, общественности, как некто, кому можно позавидовать, наши образы, которые заставляют вас любить и ненавидеть нас. По давней традиции Голливуда, один из его посылов – «Хочешь выглядеть, как мы?» По крайней мере, пока мы не переборщим с косметическими процедурами, потом ты начинаешь кудахтать и смеяться над нами. Будучи актрисой, ты проводишь перед зеркалом гораздо больше времени, чем здоровый человек; рассматривать свое отражение с мыслью о том, что о нем подумает весь мир, совсем не здорово; зубы пять футов в высоту, не здорово. Тьфу, это все тебя вынесет. Я знаю, так со мной произошло. По некоторым причинам актрисы оказываются за бортом; для меня это стало раной. Я ненавидела ту, кем я стала, и я хотела уничтожить ее.

В течение четырех лет я редко контактировала с кем-либо, кроме тех, кто присутствовал на съемочной площадке «Зачарованных». Я была не в своем уме. Я не узнавала себя больше. Я потеряла свой эпицентр. Я была без руля. Я была главной мишенью для насилия, но тогда я этого не знала.

Той ночью на вечеринке на юге Франции я не знала ничего об этом режиссере, кроме того, что он снимал кино. Через некоторое время я подошла и села рядом с ним. Мы мгновенно ощутили связь. В ту ночь между нами сверкало электричество.

Отношения с этим человеком стали самыми значимыми в моей жизни помимо моего отца. А позже он превзошел бы даже его в жестокости. Но я этого еще не знала.

За день до того, как я встретила его, я летела во Францию. Мне было скучно, и женщина рядом со мной вручила мне женский журнал. Я вспомнила о тех днях, когда я руководствовалась этими журналами, чтобы узнать, что делают взрослые женщины. В журнале напечатали тест: «Какого мужчину ты хочешь?» Я прошла тест, и в конце он заключил, что я хочу кого-то авантюрного, смешного, дико умного и так далее. Клево.

Когда я встретила этого человека, я думала, что он олицетворяет все эти качества. Я не понимала, что тесты будут работать лучше, если будут выяснять, чего я НЕ хочу в партнере. Потому что есть много, много вещей, о которых я даже не знала, что не хотела. Как и тест, я всегда больше думала о том, чего хочу. Знать, чего ты не хочешь, важнее, чем то, что ты хочешь, потому что в реальности, мы редко настолько масштабно мечтаем, насколько Вселенная может осуществить; зная, каковы твои «нет», ты доберешься до «да», и «да» больше, чем ты, возможно, даже можешь вообразить. Мне было бы полезно держаться подальше от контролирующих, манипулирующих и жестоких людей.

Наши отношения начались крайне платонически. Он сказал мне, что был женат, но несчастлив. Что он вырос в очень традиционной семье, где никто никогда не разводился. Он не спал всю ночь, работая, и спал в течение дня, пока жена жила своей жизнью. Он сказал, что у них были отдельные дома в Техасе, и они разведутся, когда дети подрастут. Как оказалось, это целая канитель, которую женатые мужчины всегда льют тебе в уши, как заезженная пластинка. Я просто не знала этого. Я поверила ему. И потерянная я попалась на удочку.

Он притянул меня, мгновенно. Я думала, он такой красивый. Еще одна вещь, которая привлекла меня к нему изначально, была в том, что у него был такой детский взгляд на мир. Я никогда так не умела, и это очаровало меня.

РР сказал мне, что я самая красивая женщина, которую он когда-либо видел. Он не мог поверить, что я такая умная и смешная. Он не знал, что женщины могут быть смешными. Он не мог поверить, что я актриса. Он сказал, какая я особенная. Было так приятно, что кто-то увидел во мне, или, по крайней мере, я думала, что он это сделал, мои богатства за пределами моей внешности, которые отличались от клишированной актрисы: тщеславная, легкомысленная, глупая, все то, в чем многие актрисы, особенно начинающие обвиняются и каковыми иногда являются. Ты говоришь «актриса», и люди закатывают глаза в Лос-Анджелесе. Мне действительно было стыдно, что я была актрисой – я хотела, чтобы он видел меня на своем уровне. Я так отчаянно хотела доказать, что я не как все люди Голливуда, потому что он сказал мне, каким злом он считал их. Но зло повсюду, и только потому, что он не жил в Голливуде, не означает, что он не извлекал выгоду из Голливуда, что дает разрешение мужчинам вести себя ужасно.

Этот человек в ковбойской шляпе преподнес мне свой образ жизни, превосходящий мой: он сказал, что жил чистой жизнью, где никогда не принимал наркотики и никогда не тусовался или жил дико, поэтому он оказался в таком удачном положении в своем возрасте. Я поверила ему. В моей голове его карьера была гораздо важнее моей; конечно, мир ценил его гораздо больше. Моя карьера была просто нечто самодельное, и я ее стыдилась, честно говоря. Недавно я поняла, что я была могущественной с самого начала. Но большинство властных мужчин маловероятно готовы помочь тебе увидеть это. У них карьера, у тебя хобби.

В течение трех недель после Канн у нас с РР не было связи. Однажды я написала ему сообщение, и он написал мне в тот же самый момент. Мы делали подобное постоянно, начиная с того момента. Это было похоже на знак того, что мы были невероятно глубоко связаны. Он присылал мне свою футболку со своим ароматом, упакованный в мешок на молнии, и я послала ему в ответ одну из моих. Мы влюбились быстро и сильно. Это было волнующе и гораздо интереснее, чем просто притворяться; предположительно началась реальная жизнь.

Пожалуйста, обрати внимание: когда кто-то пытается внести себя в твою жизнь очень быстро и спешит сказать тебе, что он любит тебя, перед тобой горит большой предупреждающий знак. И сколь сильно ты жаждешь услышать эти слова, сколь ты изголодалась по тому, чтобы тебя видели с большой буквы В, сколь одинока бы ты ни была и как бы ни ждала, пойми, что очень часто такие мужчины впоследствии отвернутся от тебя.

К тому времени, когда РР раскрыл свою истинную личность, я была так сильно влюблена, что я не могла приспособиться к тому, что происходило. Он был таким удивительным для меня, в начале, такой джентльмен, я решила, что в случившемся, должно быть моя вина, я что-то сделала неправильно, раз он стал жестоким, перестал уважать меня. Нет. Таков все время был его план, сознательный или подсознательный.

Я обнаружила, что когда кто-то говорит тебе, что тоже тебя любит быстро и перегружает тебя и хочет действовать сразу, перед тобой ловушка. Знай, что такой человек, скорее всего, хочет владеть тобой и контролировать тебя, чтобы заставить чувствовать себя сильным и значительным. Знай, что все изменится. Постарайся следить за предупреждающими знаками и красными флагами, потому что их много, и женщины, как правило, действительно сбрасывают их со счетов. Я не видела то, что было ясно видно, что не только общество занимается газлайтингом, но и мы сами. Мы должны защищать девочек от подобных ситуаций, говоря им с рождения, что они стоят столько же, сколько мальчики. Жаль, что я этого не знала. Что наши карьеры и начинания значимы так же, что у нас также есть не меньше потенциала и силы, пребывающей в наших костях – если не в десять раз больше. Если бы мы правильно воспитали наших девочек и не забили им головы сказками о свадьбах и прекрасном принце, фуфловыми советами глянцевых журналов о том, что мужчина хочет, и как угодить мужчине, и как удержать мужчину, многие девушки не влюбились бы в опасных мужчин, не попали бы в такие опасные ситуации. Мы можем спасти много жизней. Что касается меня, я никогда не влюблялась страстно раньше, не так, не при отсутствии контроля. У меня все еще был последний сезон «Зачарованных» впереди, и я раздражалась, что работа вставала на пути к тому, чтобы быть вместе. Мы были полностью поглощены друг другом. Я смотрела на него как на своего любовника, друга, свою жизнь. Мы были одержимы друг другом.

Мы собрались в моем испанском доме, где мы прятались от папарацци, фанатов, всего мира. Я не могла никуда пойти без преследования, записей, слежки в тот момент. Я жила в своем собственном коконе еще до того, как он появился, так что было легко держать в секрете то, что произошло между нами в моем доме. Он был очень обеспокоен своим имиджем и любил быть известным как парень, который остался со своей женой. Одно из моих самых больших сожалений в жизни состоит в том, что мы не понимали ущерб, который мы причиняли, не понимали сопутствующего ущерба, не понимали мой ущерб.

Его жена и дети были в далеком штате Техас, я легко не обращала на них внимания, как и он. Я не упоминала об их отношениях. Он тоже этого не делал. В моей голове их не существовало. Я не хотела знать. Я взяла пример с него. Он рассказывал мне, как будто он съехал, а потом вернулся к ней. Он женился в девятнадцать, слишком молод, чтобы осознавать. Он говорил так, будто единственное, что удерживало его с ней, был тот факт, что никто в его католической семье никогда не разводился, и я подумала про себя, тебе просто нужно быть храбрее. Зачем жить жизнью, при которой ты не верен самому себе? С моей стороны это было очень эгоистично. Но, кроме того, я думаю, что он жил и был верен себе. Изменяя ей. Но меня – меня там не было в тот момент. Мне все время было так страшно. Боялась, что он уйдет, страшилась, что человек, которого я ждала, уйдет. Я понятия не имела, в чем я нуждалась в то время. Фу. Я была нуждающимся, сломленным человеком, и я чувствовала, как вся его любовь освещает меня. Мне стыдно за все это сейчас. Есть старая песня, которая гласит: «Ищу любовь во всех неправильных местах». Да, вот такой итог.

Я узнала слишком поздно, что тайные отношения на самом деле подходят манипулятору. Он призвал меня прекратить все контакты с моими друзьями, не то чтобы у меня было много местных в Лос-Анджелесе, и со своей семьей тоже. Никто не должен знать о нас. Я просто исчезла из внешнего мира, даже больше, чем мне уже пришлось из-за «Зачарованных», поглотивших мою жизнь.

Мои отношения имели все признаки отношений моей матери. И я думала, что я тааааааак отличалась. Нет, даже хуже, чем не отличалась, я была теперь клише. Я хотела бы вернуться назад во времени и убраться к черту оттуда и не участвовать в причинении вреда другим. Нет, я пережила пять с половиной лет газлайтинга.

Через несколько месяцев наших отношений он сказал мне, что пишет главную женскую роль для меня в его следующем фильме, который будет двойным фильмом с Квентином Тарантино. Они оба выросли в 1970-х годах, смотря криминальные фильмы под названием грайндхаус, которые шли в кинотеатрах сдвоенными. Они были собраны вместе с поддельными трейлерами в середине, как произведение искусства. Они были лучшими друзьями и братьями по крови. Фильм РР должен был называться Планета страха, что ретроспективно представляет идеальное название большей части моей жизни с ним, и Тарантино должен был снять «Доказательство смерти». Они были непристойны, но так как эксплуатация женщин в кино идет полным ходом, они делают довольно большое искусство; они замороченные панки. Но да, объективация была на высоте. Как и жестокое обращение с женщинами, как в реальности, так и символически.

РР начал приезжать на площадку «Зачарованных» в Лос-Анджелесе на студии Парамаунт, и мы встречались в моем трейлере. Люди видели, но раз он был сценаристом-режиссером, который начал писать роль для меня, было хорошо быть изредка увиденными в общественных местах.

Я глубоко сожалею и публично приношу извинения за свое участие в этом. Я несу глубокое, глубокое сожаление о боли и душевной боли, которую я причинила. Кроме того, не в последнюю очередь, я могла бы спасти четыре года жизни и свои собственные боль и сердечную боль. Но тогда меня ужалили в голову.

Как и многим людям, я рассказала РР о нападении на меня на Сандэнс на ранней стадии наших отношений, в первый или второй вечер, когда мы видели друг друга. Мне до сих пор снятся кошмары, когда я потею сквозь простыни и просыпаюсь с криками, и меня до сих пор трясет, потому что я увидела монстра на благотворительной акции амФАР. Я сидела рядом с монстром на мероприятии. Я познакомилась с РР позже вечером. Я была в шоке. РР конечно сказал как истинный мачо: «Я набью ему рожу». Конечно, он так и не набил, никогда не набил бы: понимаешь, РР был искусственным крутым парнем. Как и большинство хулиганов. Но я этого еще не совсем понимала. Я верила в него и вправду ждала день, когда мой преступник получил бы по морде.

Я была очень рада совместной работе над фильмом «Планета страха» по нескольким причинам: одна, потому что название звучало как фильм о наркотиках, и два, я хотела вернуться в кино через заднюю дверь, таким образом, чтобы свинья монстр не мог саботировать. Я думала, что, если я снимусь в фильме Родригеса или Тарантино, я буду защищена. Я больше не могла страдать от черного списка. Я смогла бы, наконец, работать на уровне, который соответствует моим интересам и вкусам. Я умственно голодала в течение многих лет, лишена разнообразных ролей и переживания по воле гадкой беспощадной свиньи. Говоря о свинье, оказывается, Тарантино знал о моем «уговоре» со свиньей-монстром еще до того, как меня пробовали в «Доказательство смерти». Он устроил мне прослушивание три раза. Первый раз, когда я встретила Тарантино, и много лет спустя, каждый раз, когда он видел меня, он говорил: «Роза! У меня есть твой фильм “Королевы убийств” на лазерном диске! Я не могу передать тебе, как много раз я использовал кадр, где ты красишь пальцы ног! Твои ноги находятся в плотном фокусе, и твое лицо размыто. Я использовал его столько раз!»

Позвольте мне разобрать, что Тарантино на самом деле говорит: «У меня есть твой фильм “Королевы убийств” на лазерном диске!» Он сделал исключение из правил, чтобы купить коллекционный, по крайней мере, еще десять долларов за лазерный диск.

«Я не могу передать тебе, сколько раз я использовал кадр, где ты красишь пальцы ног!» Тарантино известен как фут-фетишист. Для него увидеть голую ногу эквивалентно груди для человека, которого возбуждают соски. Значит, Тарантино заплатил дополнительные деньги, чтобы дрочить на мои молодые ноги и рассказывает мне об этом громко, снова и снова, годами, перед многочисленными людьми, как будто я должна быть так взволнована, что он пожертвовал свою твердую, мать его, золотую сперму, которая явно лучше, чем все остальные спермы в мире, и он исторг ее для маленькой старины меня? Пришло время мужчинам понять, что их сперма – это не все.

РР сказал, что он будет моим спасителем в киноиндустрии, и я поверила ему. Он был моим рыцарем в сияющей ковбойской шляпе. Он поселял в моей голове снова и снова, как мне повезло, что я была с ним. Я огорчена, что получила такое глубокое программирование – человек-как-Спаситель на которое я купилась. Но кто купился? Я, Потерянный и запрограммированный Голливудом член секты.

РР был дико ревнив, что сначала, как и большинству, мне льстило. Однажды ночью я сняла водолазку, чтобы показать ему мой новый лифчик и он спросил меня: «Какое послание ты транслируешь этим лифчиком?» Я застыла: «Что? О чем ты говоришь? Я ношу лифчик под водолазкой». – «Ты посылаешь сообщение мужчинам этим лифчиком». – «Что? Нет, это не так». Серьезная ссора и слезы не заставили себя ждать, когда я попыталась доказать, что я не собираюсь заманить мужчин в постель моим лифчиком.

Если он видел мою старую фотографию с бывшим парнем или слышал любое упоминание одного из них, он впадал в ярость, и делал что-то совершенно гениальное, например, бросал ноутбук в окно. Очевидно, из-за прессы он знал, с кем я встречалась в прошлом, и это сводило его с ума.

Когда он злился, его глаза чернели. Как у отца. Он большой парень с широкими плечами, и когда он злился, это было пугающе; это было ужасающе. Когда он приходил в ярость, казалось, что мои волосы развеваются на голове от силы его гнева. Мои волосы сдувало назад. Я стала больше скрываться, чтобы избежать вспышек ярости.

Установился постоянный цикл обвинений в мнимых грехах, и я постоянно тушила пожары, чтобы он не взорвался. Именно так все и происходит. Ты начинаешь скрывать свое прошлое, делать всевозможные вещи, чтобы доказать, что ты не соответствуешь тому, в чем тебя обвиняют.

На данный момент ты находишься в режиме реакции. Так делается, чтобы ты чувствовала себя нестабильно, потому что, если ты постоянно готова к вспышке ярости или взрыву истерики, или к тому, что тебя ругают, и ты просто хочешь избежать их, ты начинаешь контролировать свои слова, мониторить все, надеясь, что фотографии тебя рядом с парнем из твоего прошлое не всплывут, потому что будет адски дорого платить.

Он мог быть очень, очень порочным и очень разрушительным. Некие слова он повторял мне снова и снова: «Я взял тебя в самом соку». Я взял тебя в самом соку. Это значит, что он получил меня в идеальном возрасте для красоты. Это так отвратительно и так вредно для разума девушки. Я наполнялась тревогой и паникой по поводу старения, зная, что я не буду «в самом соку» надолго, и я должна делать все возможное, чтобы остаться этим совершенным существом. Потому что, если я не была идеалом, чем я была?

Пребывать в постоянном напряжении быстро вошло в норму, потому что я все еще была так влюблена. И периодически РР мирился со мной, конечно, и был удивительным в течение дня. Я видела его чистоту души, светящуюся и волшебную сущность внутри, так что я хотела поймать его, как светлячка. Но потом этот светлячок превратился в Годзиллу и изрыгнул на меня огонь.

Когда РР позже попросил меня выйти за него замуж, что было так монументально абсурдно, я не знала, что делать. Все, что колотилось в моем мозгу, было. Не делай предложение в Техасе, я чертовски ненавижу Техас. Я не хочу, чтобы у меня было это воспоминание здесь, но он сделал. И я сказала да, в основном потому, что я не знала, как сказать «нет».

Моей главной реакцией была мысль, что я не хочу причинять ему боль. Я не знала, как сказать «нет», потому что я никогда этого не видела в популярной культуре. Ты практически никогда не увидишь женщину, отказывающуюся от предложения руки и сердца. Все, что ты видишь, – это девушка в диком восторге, вне себя от радости, что кто-то наконец-то хочет жениться на ней. Мужчина выбрал именно ее. Ура!

Я думаю, что вежливость – это особое проклятие для девушек и женщин. Об этом «Рассвет», короткометражный фильм, который я сняла. Мое отношение к мужскому руководству в «Рассвете» высказано просто «По существу, она мышка, а ты – королевская Кобра, и ты гипнотизируешь ее, она даже не видит, что надвигается, и ты это делаешь, перемешивая ее мозг». Так со мной поступали мужчины, и так поступил Голливуд. Вот что мы делаем с женщинами. Мы отправляем в наш мир, где учтивость выступает в роли веревки, которая держит наши руки связанными за спиной. Потом мы встречаем волков. Они нас убивают. Я читала о девушке – ее сосед-мужчина без остановки предлагал помочь ей донести ее пакеты, и когда она повторно отказала, он обвинил ее в том, что она отталкивает помощь. Она, наконец, смягчилась, и, конечно, на нее напали. Вот что делает вежливость.

В любом случае, я сказала «да» РР, хотя я не представляла нас супругами. Я все еще любила его в тот момент. СМИ сошли с ума из-за помолвки, конечно. Перез Хилтон, сальный колумнист-сплетенник, начал писать «ШЛЮХА» на моем лице каждый день, а не на лице РР.

Мы жили в его замке – серьезно, он купил дом, который предыдущий владелец превратил в замок, бывшую водонапорную башню, украшенную шпилями и всем остальным. РР заказал огромное изображение меня на потолке над лестницей. Я была голой. Это довольно странно иметь шестифутовую голую версию себя над головой. Я была там, в самом соку.

Он играл во все более жестокие игры. Я сказала ему, что я всегда представляла, что у меня будет маленькая девочка, и я назову ее Черри Дарлинг. Я никогда не представляла, чтобы у меня будет с ним ребенок или с кем-то конкретным, но дочь была достаточно реальной в моем разуме, так что я писала ей письма, слова, которые она могла бы прочитать от меня, когда подрастет. И РР сказал: «Я собираюсь назвать персонажа, которого я пишу для тебя – Черри Дарлинг. Таким образом, ты не сможешь иметь ребенка от другого мужчины и назвать ее так. Это наш ребенок. Он будет жить вечно. Это ребенок, которого мы зачали». Тот поступок должен был стать переломным моментом. Забрав имя для персонажа, он совершил серьезную форму кражи. Потому что он был прав: после этого я никогда не смогу назвать своего ребенка Черри Дарлинг.

Как бы я ни была смущена, роль Черри Дарлинг превращалась в потрясающую. Однажды рано утром он позвонил мне и сказал: «Нога-пулемет. Вот оно. У нее есть нога-пулемет», и я сказала: «Круто, правильно!» Мне очень понравилось его воображение. Роль была написана для меня, много вещей, которые я на самом деле говорила и делала и много отрывков, которые являются прямыми цитатами меня. Я думаю, что это, наверное, его самый реализованный женский персонаж, не просто сексуальная карикатура. Тем не менее на страницах, Черри была скорее эротической фантазией, чем человеком: я имею в виду, она была танцовщицей. Но я сражалась за Черри. Черри, на самом деле, спасает мир.

Половина Грайндхауса от Тарантино была «Доказательство смерти», о бомбических машинах и женщинах, умирающих страшной смертью.

То, что сделали с женщинами в «Доказательстве смерти», тревожит. Голливуд очень удобно санкционирует злоупотребления с женщинами, называя это искусством. Я не думаю, что большинство людей понимают, что, когда зрители едят это дерьмо, оно их программирует, лишая их чувств. Они учатся только видеть женщин опредмеченными. Яд разносится по аудитории. Затем аудитория возвращается домой и отражает это поведение. И я говорю тебе, что происходит за кулисами, кровью течет через тебя.

Я чувствую это, когда ты видишь, как с женщинами обращаются на экране, ты видишь, что режиссер на самом деле думает о них, ты видишь, как мало он их ценит. Тарантино всегда хвалили за сильных женских персонажей, но я бы сказала, посмотрите, что они переживают. Он из них все кишки выбивает ради развлечения. Да, ты видела, как Зои Белл, и Трейси Томс, и Розарио Доусон надирали кому-то задницы, но посмотри, что сделали с другими женщинами. Сидни, дочь Пуатье, по имени Сидни Пуатье, сыграла персонажа по имени Джулия. Тарантино всегда придирался к ней, потому что она была недостаточно уличной. Это было так неловко. Она умирает, потому что машина разорвала ее вагину пополам, ее оторванная нога вылетела в окно. У другой женщины лицо сорвало шиной. Снимая сцену смерти моего персонажа – Пэм, меня пытали в машине, и им пришлось разбить лицо об оргстекло. Что получают женские персонажи в фильмах Тарантино с точки зрения силы, за то они расплачиваются жестокостью. И еще раз, все в порядке, это всего лишь женщины.

Я хотела, чтобы в «Доказательстве смерти» Пэм выглядела совсем не так, как Черри в «Планете страха». Я хотела, чтобы Пэм выглядела как ангельское создание, потому что я знала, что из нее будут выбивать душу ногами, и она умрет жестоким и ужасным способом. Я думала, с точки зрения психологически: Если я смогу заставить ее выглядеть ангельски, я смогу заставить аудиторию почувствовать что-нибудь к ней перед смертью.

Начались съемки, и начался кошмар. Я снималась в «Зачарованных» в течение дня, в первую половину недели в Лос-Анджелесе, потом я летела в Техас, чтобы сняться в фильме «Планета страха», ночью, в течение второй половины недели. Подходила к концу почти пятилетняя череда съемок в «Зачарованных» серии, работы по двенадцать-шестнадцать часов в день, которые я упоминала ранее. Я был подавлена и истощена. Но РР постоянно говорил о том, как он ненавидел актеров, которые жаловались на съемочной площадке. Поэтому я никогда не жаловалась. А следовало бы. Жесткий график. В понедельник утром я была в самолете, возвращаясь в шесть утра после съемки все воскресенье вечером, каждый раз едва успевая на самолет. Когда приезжала в Лос-Анджелес, я мчала прямо к студию Парамаунт, чтобы стать совершенно другим человеком, дико отличающейся героиней – Пейдж. Мой мозг дошел до предела своего и без того хрупкого состояния.

Черри была едва одета весь фильм, поэтому я наносила много автозагара; казалось, по крайней мере, хоть что-то покрывало меня. Мы использовали аэрозоль для ног. Я узнала об этом от некоторых друзей, которые занимались травести. Он не смывается, несмотря ни на что. Я, вероятно, заработаю какую-нибудь сумасшедшую болезнь, потому что в маленьком закрытом пространстве моего трейлера, визажист и я распыляли его на полностью обнаженное тело каждый день. Мы тратили банку в день, а это большие банки. Мы снимали в очень влажном Техасе, и он не высыхал. Я оставляла оранжевые отметины везде, где была. Я садилась в самолет с моим ненастоящим загаром и кипой детских влажных салфеток и оттирала кожу. Мне нужно было снова побледнеть, чтобы походить на Пейдж. Создавалось впечатление, что я линяю.

Мы снимали «Планету страха» ночью, всю ночь напролет. РР работал с более или менее одной и той же командой снова и снова, так что они знали его очень хорошо. Они пялились на меня с тех пор, как я была аутсайдером, и все знали, что мы вместе. А его жена, с которой теперь он официально разошелся, была продюсером. Что казалось жестоким и необычным всем, вовлеченным в нашу историю. Я полагаю, что это приняло форму психологической пытки для нас обоих.

Кампания страха РР началась в первую ночь съемок. Персонаж, которого играл Фредди Родригес (не родственник), получил имя Эль Рей («король» в испанском) и впоследствии дал название телевизионной сети РР, Эль Рей. Персонаж Эль Рей был дублером самого РР. Там была сцена, где Эль Рей и Черри (Фредди и я) целуются. За неделю до того, как мы ее сняли, у РР таинственно начали отрастать волосы на лице. Он не говорил мне или кому-нибудь еще, что это было. Когда пришло время, чтобы снять сцену, РР выгнал всех со съемочной площадки, кроме себя и меня. Ты обычно не поступаешь так, когда нужно просто поцеловаться. Он достал зеркало и выбрил бороду, точно копируя Фредди Родригеса, сфокусировал камеру сверхжестким крупным планом только на наши губы, и целовался со мной на пленку. Столько усилий, чтобы Фредди не поцеловал меня. Затем РР молниеносно сбрил бороду. Он был гладко выбрит, когда снова открыл площадку. Конечно, никто не сказал ничего вроде: «Это чертовски странно. Что, черт возьми, происходит?»

Странности на этом не закончились. РР выбрал своих племянниц на роль «близнецов-нянь» – у них даже имен нет. Камера панорамно скользит вверх и вниз по их телам, снимая их грудь, полностью их сексуализируя. Я думаю, им было по пятнадцать или шестнадцать в то время. В сцене две молодые девушки лежат на диване и покачивают груди друг друга ногами. Их дядя снимал, как они делают это. Таким парням плевать, как сильно они портят имидж девушки. Они чувствуют, как будто имеют полное право. Мне действительно было противно, но у меня не было достаточного расстояния от индустрии, и, конечно от РР, чтобы собрать весь пазл воедино для себя. Я просто знала, что мне становилось неудобно мириться с этим и тем фактом, что никто не говорил, что такое поведение неправильно, а было оно неправильно.

Но самый большой вынос мозга ждал впереди. Зная, что произошло между мной и Монстром, РР написала сцену, где Квентин пытается изнасиловать мою героиню. Я даже не знала, как сформулировать неправоту, поэтому я этого не сделала. Может быть, РР думал, что я достигну катарсиса? Мне понравилось колоть Квентина Тарантино в глаз своей сломанной деревянной ногой. Но изнасилование как сюжетный ход должно стать закрытой темой. Для начала оно удел ленивых сценаристов: есть много других способов превращения женского персонажа в задиру или мотивации женского персонажа к действию. Что хуже: это эксплуатация. Что еще хуже: это возвращение к травме для женщин, к которым приставали или которых насиловали, и это вредит актрисе, которая должна притворяться, что на нее нападают, пока оператор фокусируется на ее заднице, пытаясь заставить зрителей думать, что эта цыпочка горячая. Почти невозможно не чувствовать, что вторжение реально.

Вскоре после начала съемок выплыли все эти дикие, лживые рассказы о нас с РР, в которых мы познакомились только на съемочной площадке и трахались в трейлере. Они перетекли на грубые сайты, такие как Перез Хилтон и E! и газеты вроде Нью-Йорк Пост. РР продолжал кричать на меня и обвинять моих друзей в утечке этих рассказов в прессу. Но у меня не было друзей. Он изолировал меня от всех, включая мою семью.

Конечно, в средствах массовой информации я носила алую букву[7], не РР.

Съемка физически изнуряла. Я всегда подталкиваю себя, но РР толкал меня еще сильнее, карательно. Мне приходилось бежать быстрее, чем все остальные, несмотря на то что я носила четырехдюймовый ботинок на высоком каблуке с одной стороны и восьмифунтовый гипс в качестве пулемета на другой ноге. Мое тело никогда не было таким.

Для одной сцены мне пришлось перепрыгнуть через стену в полтора этажа. Меня подняли толстыми проводами, но я должна была бежать так быстро, как только я могла (на каблуках и в гипсе), чтобы достичь определенной точки и перелететь. Как только я достигала вершины большой серой цементной стены, я должна была висеть вертикально, с распростертыми руками, а затем я уходила горизонтально, на живот, совершенно параллельно асфальту подо мной, и мои руки оборачивались вокруг проводов; в противном случае их бы оторвало. И я сделала это. Я побежала и попала в яблочко. Мои годы танцев действительно помогли выполнять многие физические трюки, которые я делала в своих фильмах.

Я считаю себя крепче, чем большинство. Глупо так думать теперь, когда у меня так много травм, но я культивировала в себе гордость за то, что я не была просто актриса, которая жаловалась на все подряд. Когда одна из девушек, с которыми я работала, топала на съемочной площадке и говорила: «Они не платят мне достаточно, чтобы я выполняла такое дерьмо» перед всей съемочной группой, я просто хотела провалиться сквозь землю, так мне было стыдно. Я подумала про себя:Разве у тебя нет понятия, что такое реальный мир? Ты не представляешь, как там трудно? Я стала одержима задачей работать так усердно, чтобы доказать, что я не такая, как остальные. Я должна была работать усерднее, чтобы защитить себя, вместо того чтобы доказывать что-то этим мужчинам.

РР становился все злее и злее, и все более и более маниакальным. Он не давал мне спать больше трех часов в сутки. Когда я возвращалась в Лос-Анджелес на съемки «Зачарованных», однажды ночью я зашла в свой дом, вошла в мою спальню и закричала. В моей постели лежал мужчина в ковбойской шляпе. Оказывается, это был манекен. Я предполагаю, что РР положил его туда, чтобы напугать меня, если я приду домой с мужчиной. Я чувствовала, что передо мной просто еще один шаг в том, что казалось мне кампанией страха, смысл которой был дестабилизировать меня и ввергнуть полностью под его контроль.

Я начала сниматься, весив 112 фунтов, и я похудела до 97, и он злился на меня каждый день за то, что я слишком худая, но я была так напряжена, что не могла есть; даже вода просилась назад. У меня виднелись ребра.

Моим единственным спасением в то время вновь стали два бостонских терьера, Баг и Фестер, две моих красивых странные горгульи, со мной на съемочной площадке, как обычно. Они сделали больше для меня, чем любой человек. Спать, когда мои собаки свернулись калачиком вокруг меня, было тем, что даже РР не мог отнять у меня. Эти два создания были единственной передышкой в худшем шторме.

Однажды РР в ярости вошел в мой трейлер в полночь, когда мы только собирались «пообедать» – потому что мы выходили на работу в четыре тридцать дня и возвращались домой в восемь утра. Передо мной он позвонил Джессике Альбе, чтобы спросить ее, может она вступить и закончить фильм за меня, потому что не было похоже, что у меня будет такая возможность. Он поступил так просто, устроив мне пытку; я даже не знала, звонил ли он ей на самом деле. Я села и расплакалась. Я все еще не уверена, была ли она на связи или он просто притворялся, что разговаривает с ней.

Он шокировал меня, когда сказал, что дело, которым он зарабатывал на жизнь, было тяжелее, чем у моего брата. Мой брат тогда принимал участие в боевых действиях в Афганистане.

Именно он злился, когда его обычный обед, его куриная грудка, был приготовлен неправильно. С ним нянчились каждый сантиметр его жизни. Именно тогда я поняла, что ненавижу РР. Мне потребовалось много времени, и теперь я поняла, что уже слишком поздно. Я попала в ловушку. Опять же из-за усталости было трудно думать. Я не видела выхода.

Однажды ночью, после того как он закончил яриться на всех на съемочной площадке и топать ногами, с темными грозными глазами, он вошел в мой трейлер. Он уже уволил меня три раза тем вечером на площадке, сказал: «Не трудись возвращаться», и я была так напугана, потому что, если бы меня уволили из этого фильма, я бы никогда не смогла работать снова, никогда. Я знала, что вся индустрия наблюдает, роняя слюну, как кучка кружащих гиен.

На этот раз он заявил, что собирается уволить меня, потому что я тайно влюблена в Квентина, хотела переспать с Квентином. Такая идея мало соответствовала реальности. РР вылетел из моего трейлера, сказав, что вернется с детектором лжи, чтобы проверить, действительно ли я любила Квентина. Боже мой, если бы.

Я тяжело задышала, так как меня охватила паническая атака. Я не могла дышать. Я позвонила своему тогдашнему менеджеру, большой шишке в управленческом деле. Была полночь, когда я позвонила, истерически рыдая. Я рассказала ему все, что произошло, и я сказала ему, что РР вернется с детектором лжи и собирается подключить меня к нему. Что я надеялась, что мой менеджер сможет вытащить меня оттуда немедленно. Но он либо не мог или не хотел мне помочь, и я застряла. Он повесил трубку, и я свернулась в клубок и рыдала, пытаясь успокоить мое дыхание. Снова я была сама по себе и была в ужасе. Я знала, что стресс заставляет людей проваливать детекторы лжи, я видела это по телевизору. Мой пульс зашкаливал. Опасный человек мог вернуться в любую минуту, чтобы подключить меня к машине и словесно оскорблять. Я украдкой спросила нескольких человек в команде, был ли у них Валиум. К счастью, у кого-то он нашелся. Я проглотила таблетку, молясь, чтобы она сработала вовремя. Я вернулась в трейлер и ждала, когда он вернется. Я хотела быть спокойной, дышащей глубоко. Меня тошнило. Бах, бах, бах! Мою дверь распахнули, и вот он стоял, держа пугающую желтую машину с проволочными штуками, похожими на электроды. Я думала, что потеряю сознание от страха. Мое сердце колотилось так сильно, что стало больно. Он протиснулся в небольшое пространство, заняв своим огромным телом всю крошечную коробочку моего трейлера. Я вжалась в стену и заплакала. Он приказал мне сесть; я села. Я умоляла его, слезы градом катились по лицу. Он подсоединил ко мне машину, включил ее и начал, отчеканивая каждый вопрос, как пулю. Я думала, что меня вырвет, желудок сжался. Я едва дышала от ужаса. Все вопросы крутились вокруг формулировки: «Ты трахалась с Квентином?» Смешно, но тогда мне было не до шуток. Возможно, съемочная группа думала, что мы занимались сексом в трейлере, но нет, меня терроризировали. Детектор лжи показал, что ответы не были точными. РР сорвал с меня провода и умчался назад на площадку. Дело было после полуночи, и мне предстояло сниматься еще больше шести часов. Я не знала, что еще делать, и я пошла наносить грим, чтобы привести себя в порядок и появиться перед камерой. Мой бедный мозг вскрыли, нервы потрепали, и теперь мне нужно было играть самую крепкую цыпочку, которая спасет мир.

Знаешь, если ты говоришь: «Режиссер просто кошмарно относится ко мне на площадке», люди сразу говорят: «Может быть, он пытается сломать тебя, чтобы ты проникла в образ персонажа». Нет, у меня самый сильный персонаж из живущих женщин. Мой персонаж спасает мир. Меня оскорбил упивающийся властью мужчина, которому никто не перечил. Когда никто не встает стеной, чтобы защитить тебя, на тебе это сказывается. Я почувствовала, будто попала в перевернутый мир, и я теряла рассудок. Мое психическое здоровье пошатнулось. Я не знала, куда идти и к кому обратиться.

Но я отказалась позволить тому, что происходило за кулисами, повлиять на мою работу. Если имя моего ребенка собирались украсть для этого персонажа, я собиралась яростно защищать свою Черри. Учитывая психологическую травму, невменяемость, недосыпание, потерю веса, день за днем со всех сторон и абсолютное одиночество, я горжусь тем, что сделала. Я действительно горжусь полноценным персонажем, которого я создала. Быть физически непобедимой, быть эмоционально уязвимой и сексуальной, было нелегко. Если бы давали «Оскар» за боль и страдание, я бы имела все шансы.

На съемочной площадке снимали сцену, где я должна была встать в мостик над другой актрисой. РР все повторял: «Выше, выше. Ты прогибаешься недостаточно высоко». Делать мостик в четырехдюймовом ботинке на высоком каблуке уже сложно, но с одной ногой в тяжелом гипсе, практически невозможно. Я сказала ему, что у меня болит рука, но у меня не получается. Он толкал меня все время. Я так старалась угодить ему, предлагая свое тело. РР толкнул еще сильнее: «Подними спину выше». Я собрала последние силы, а потом ЩЕЛК. Я почувствовала, что рука, как кабель в шахте лифта, щелкнула. Жаркий огонь горел в моей руке, у меня выступили слезы на глазах. Я сморгнула их и закончила сцену. Я не знала тогда, но щелчок, который я почувствовала, был серьезное повреждение нерва, которое в конечном итоге приведет к параличу в руке. Я думала, что упаду в обморок от боли.

Вместо того чтобы отвезти меня в больницу, меня вывели, чтобы снять следующую сцену, в которой мой парень умирает в результате убийства. Да, РР знал об убийстве моего бывшего парня Бретта и написал сцену, которая вернет меня в то психическое пространство, в котором я находилась, когда он умер. «Искусство» имитировало жизнь. Хотя мой парень-герой умирал из-за псевдо-атаки зомби, мне все равно пришлось пройти через самые настоящие эмоции, держа парня, умирающего в моих руках.

Я испытывала такую сильную физическую боль, моя рука горела, но видеть тело моего воображаемого парня подо мной, покрытое (поддельной) кровью, и пройти через эмоции смерти своего парня… это был вынос души и разума, скажу я тебе. Как актер, ты обманываешь и злоупотребляешь своими эмоциями, вызывая боль только для того, чтобы запихнуть ее куда подальше, когда слышишь: «СНЯТО». Я считаю, актерское мастерство, драматическая актерская игра – это форма самоистязания. Дубль за дублем вытягивать темные эмоции только, чтобы проглотить их, когда камера перестает катиться, чтобы никто из команды не чувствовал себя неловко. Я плакала, пока РР не сказал «снято» в последний раз. Я была истощена, чувствовала боль и изнеможение. Но отдыха не предусматривалось, потому что основная группа актеров собиралась ехать на Комик Кон, крупнейшую Конвенцию комиксов и фильмов. Мне пришлось ехать лично и удивлять «фанатов». Другими словами, «включиться».

На Комик Коне, с локтем, лежащим на огромном мешке со льдом, я подписала сотни плакатов и рассеянно улыбалась. Моя рука горела. Я делала перерывы, чтобы поплакать в туалете, но – и это так символично для моей голливудской установки «будь хорошей маленькой девочкой» – когда я плакала, я вставала и придавала лицу горизонтальное положение, поэтому мои слезы падали на пол, а не на лицо. Так они не могли испортить макияж.

Каким-то образом я завершила фильм. Моя рука болела все больше и больше. Я теряла полный контроль над рукой. Я выглядела как скелет. Я была очень спортивной: боевая подготовка, бокс, трюки. Теперь я не могла держать карандаш или вилку этой рукой без стреляющей боли, которую сложно представить, если вы не страдали от повреждения нерва – это как электрическая буря внутри собственного тела.

Я сказала РР, что мне нужна операция. Он сказал мне не требовать ее по страховке его компании, что я должна была заплатить за нее из собственного кармана. В течение следующих двух лет я перенесла две операции, на запястье, и две на локте, которые в итоге стоили мне тысячи и тысячи долларов, но что более важно, они стоили мне моей способности быть такой же физически активной, какой я была. Я все еще нездорова, и я до сих пор живу с болью.

Следующий удар был самым страшным. РР продал наш фильм моему Монстру. Да, Студия Монстра собиралась выпустить наше кино. Я не могу передать тебе, каково это, быть проданной в руки человека, который напал на меня и оставил шрамы на всю жизнь. Мне пришлось делать пресс-мероприятия с Монстром и видеть наши совместные фотографии, его большая толстая лапа притягивает меня к своему телу. В конце концов, фильм стал кассовым провалом, я думаю, в значительной степени потому, что они продвигали его ужасно, но сказать по правде, я была рада, что он провалился в прокате. Я была счастлива, что эти люди не будут зарабатывать на мне деньги.

Все было перевернуто вверх тормашкам и безумно. Вещи, совершенно возмутительные, стали нормой. Такова правда оскорбительных отношений. Такова правда секты. И такова правда для культа Голливуда.

Насилие культом Голливуда ломает тебя так, как любой, кто подвергся насилию, знает. Они ломают тебя мягко по началу, говоря тебе слова «Я принимаю тебя» нежным голосом. Они шепчут слова любви и преданности, что никто не будет любить тебя так, как они. И точно то же самое говорит тебе лидер секты. И это делает его таким опасным. Пока моя рука все еще находилась в гипсе, я решила, что пришло самое время сделать операцию на носу, которую я откладывала. У меня обнаруживались ужасные синусовые инфекции с детства и кошмарные проблемы с дыханием из правой ноздри держались годами. Когда я пришла к ЛОРу, что-то пошло катастрофически не так. Каким-то образом, идя сверху моей носовой пазухи и под моим правым глазом, мне прокололи кожу. Я все еще не понимаю как. Доктор сказал мне идти домой, и что под глазом не будет шрама. Я все ждала, когда прокол заживет, но он оставался. Через неделю я пошла к пластическому хирургу. Он сразу же сделал операцию, чтобы сделать отверстие тонкой линией.

Мне пришлось делать реконструктивную операцию на этом глазу, а потом еще одну, потому что процедура подтянула глаз немного выше, мне нужно было сделать другой глаз немного похожим на него, на миллиметр. Я рассказала пресс-агентам, что случилось, и они сказали говорить, что произошла автомобильная авария. Оглядываясь назад, я не знаю, почему это имело значение, но я последовала их совету. И поэтому, когда меня спросила пресса, официальной версией стала эта. Вскоре после настоящей аварии появился снимок папарацци, где был виден тонкий шрам под глазом. Начались слухи о пластической хирургии. Меня напечатали в журнале «Стар» и разделе «Под нож богатых и знаменитых». Они напечатали две фотографии рядом: одну, как я выглядела раньше, другую, как я выгляжу сейчас. Перез Хилтон выложила меня на свой сайт с подписью: «Сколько ей лет? 65? 75? 85?»

В течение следующего года я посещала врача четыре раза в неделю, игла в каждой стороне моего шрама, чтобы они могли разрушить ткань шрама. Лазеры жгли мою плоть, чтобы выровнять кожу. Травма была реальной. Боль была настоящей. Преследование было настоящим.

Однажды ночью я сорвалась. Я спряталась в ванной и дала волю чувствам. Я выла, я плакала. Я просто хотела, чтобы это прекратилось. Но потом я вылезла из ванны, высушилась и пошла дальше.

Я была напугана, расстроена, разбита и потеряна. Переломный момент был на подходе.

Через десять месяцев после того, как мы закончили снимать «Планету страха», я узнала, что я буду на обложке «Rolling Stone», с Розарио Доусон. Даже я была взволнована. Обложка для «Rolling Stone» – Святой Грааль для актрисы. Культурная достопримечательность. В действительности это был переломный момент, который, наконец, вытащил меня из голливудского промывания мозгов и помог мне стать цельной.

Я подошла, поздоровалась с фотографом, который меня снимал раньше для «Нью-Йорк Таймс», когда заметила, что чего-то не хватает. «Где шкаф для одежды?»

Он смущенно посмотрел на меня. «О, нет ни одного, но мы придумали потрясающую идею! Вы будете стоять задница к заднице с Розарио с ремнем из патронов вокруг вас! Ну, разве не ГОРЯЧО? Гениально, правда?»

Еще один человек, помогающий проявлять женоненавистничество. Я проглотила это, надела дурацкий пояс и встала на ящик из-под яблок, чтобы моя задница идеально совпала с Розарио (она выше меня). Они попытались воссоздать мой образ Черри Дарлинг, с очень пышными волосами и искусственным загаром, но никто не мог нанести на меня достаточно искусственного загара, чтобы он подходил для той сраной съемки.

Когда я стояла там, кусая губы, касаясь задницы Розарио, меня осенило.

Меня фотографировал мужчина-гей, который представлял меня так, как, по его мнению, выглядит девушка, которую хочет трахнуть натурал, и он делает это от имени режиссера, гетеросексуального мужчины, который воспринимает меня мозгом маленького мальчика от имени студии, также мужчин, которые воспринимают меня, основываясь на том, на кого они хотят продать билеты, вся невидимая орда мальчиков и мужчин. Мужской взгляд настоящий, дамы и господа, и он глубокий.

Я знала, что должна что-то сделать с тем, во что я превратила свою жизнь. Нечто не прекращало зудеть во мне, неправильность моей жизни. Как будто настойчивая тревожная сирена звучала в моей голове, но я не могла понять, что она хочет сказать мне. Что-то нужно было изменить, но я не знала, как или что.

Потом я увидела обложку «Rolling Stone» в киоске. Я медленно отступила, глаза округлились. Фотография совсем не походила на меня. Тот момент предназначался, чтобы отметить воплощение успеха в качестве актрисы, и я не могла даже узнать собственное лицо. У меня в голове зазвенела сирена. Проснись, Роуз, проснись, Роуз.

Я смотрела на журнал, задавая себе вопрос Кто этот человек? Что с тобой сделали? Вот чем закончилось? Все годы сексуализации свелись к этой фотографии. Существует разница между сексуализированной и сексуальной тобой. Сексуализированная становится такой ради выгоды других. Я приложила к этому руку. Я не сказала «нет, но, как и многие женщины в сектах, я не знала, что могла. Я потеряла голос. Я потеряла собственное «я». Но мое «Я» отчаянно пыталось пробудить меня.