Не только «Печать зла»

Зная репертуар Марлен Дитрих, я, как мне кажется, могу сказать, что она много пела о любви и никогда — о дружбе. В то время как у нас все — почти наоборот: много о дружбе и чуть-чуть о любви. Особенно во второй половине тридцатых годов, когда, видно, не до нее было. Кроме песни из фильма «Моя любовь», утверждавшей, что «звать любовь не надо», ничего не припомню. Чаще всего — осторожное совмещение «О любви и дружбе». Такими мы были тогда, что ли, стеснительными.

Возвращаясь к Марлен, можно с уверенностью сказать, что кто-кто, а она уж могла о дружбе петь. И не один раз. И до войны и после. Умела дружить, приходила друзьям на помощь, и они не забывали про нее.

Вспоминая свое возвращение с фронта, еще до скоропалительной войны с Японией, Марлен пишет: «Когда я вернулась из армии совершенно разоренная, не имея ни цента за душой, Уэллс предложил мне свой дом. Я жила там и вместе с ним работала на радио, пока не окончилась война на Тихом океане».

У Орсона Уэллса она снялась только в одном фильме — «Печать зла». Это случилось более чем через десять лет после войны, в 1958 году. И после грандиозного успеха актрисы в картине Билли Уайлдера «Свидетель обвинения».

Сам Орсон сыграл в своей ленте нехорошего человека, главного героя — полицейского инспектора Куинлена, занятого странными делами. Он подбирает фальшивые улики в делах подозреваемых преступников.

Марлен режиссер сказал одну фразу:

— У меня ты — мексиканская бандерша, позаботься о костюме и в восемь вечера будь перед камерой.

Марлен не впервой — она обшарила все костюмерные, нашла себе видавшие виды юбку и жакет, нелепые серьги и иссиня-черный парик в кудряшках — такого у нее никогда не было. И за час до начала съемки встала перед режиссером. Далее — эффект, не раз описанный, но тем не менее не выдуманный.

Уэллс, взглянув мимолетом на незнакомую женщину, почему-то оказавшуюся на съемочной площадке, не остановил на ней взгляда и, не став выяснять, откуда она, занялся своим делом. Через минуту, словно придя в себя, кинулся к Марлен:

— Это великолепно! Замечательно! Чудо!

Так уж получится, что и на этот раз Марлен пришлось заняться спасением утопающего. Студия «Юниверсл», на которой Орсон снимал «Печать зла», предложила ему воспользоваться уже использованными декорациями, заявив, что на новые денег нет. А на актеров — почти нет. Очевидно, ознакомившись со сценарием, руководство студии сообразило, что от будущего фильма дохода ждать нечего и урезало его бюджет до минимума. То, что получил Уэллс как режиссер, выглядело жалкой подачкой, которую Марлен назвала «позором студии». Уэллс попросил сниматься у его друзей, предупредив о ничтожном гонораре, как он сказал, «унизительном для профессионала». Другому бы все отказали, для Орсона отказов не было.

Он нашел в Санта-Монике заброшенный одноэтажный домик, давно не ремонтировавшийся, привез туда облупленную мебель и такую же пианолу — все это работало на фильм, и режиссер не унывал.

«Съемка моя продолжалась всего одну ночь, — написала Марлен, — но я глубоко уверена: это была лучшая работа из всего, что я когда-либо сделала». Высшей оценкой работы режиссера для нее была собственная формула: «Сыгранная мною роль точно соответствовала тому, что он хотел».

Картина в прокате провалилась. Думаю, не из-за ее качества. У нас чаще всего залог успеха — сарафанное радио, передающее оценку из уст в уста. Американцы свято верят прессе, они ждут ее мнения. Оценки появляются в день премьеры или накануне. Они молниеносны и безоговорочны, без них в кино никто не пойдет. Поверьте, это многократно проверено на практике. Случалось, что массовый зритель приходил на расхваленный в прессе фильм и испытывал разочарование, и в этом случае не выказывал сомнение в разборе рецензента, а относил свое состояние к собственному недопониманию. Другой вопрос, почему печать сыграла, извините за тавтологию, с «Печатью зла» злую шутку? Не хотела заниматься малобюджетным фильмом? Или критиков смутила жертвенность актеров, согласившихся сниматься почти бесплатно? Ну, не всегда же справедливо расхожее утверждение: чем товар лучше — тем он дороже. И как отнестись к тому, что та же критика десятки лет спустя назвала эту работу Уэллса эпохальной.

Промах прессы заставил Марлен скрипеть зубами. Когда Уэллсу вручали «Оскара», она не могла смотреть на это зрелище и написала: «С каким бы удовольствием я подложила бомбы, чтобы взорвать этих лицемеров!»

* * *

На съемочной площадке с Уэллсом она больше не встречалась. Ездила к нему «подзарядиться». Он обладал редкой способностью вливать силы в подсевшие батарейки, быть генератором, умевшим заряжать людей энергией.

Иногда для этого было достаточно одной фразы, которую он сказал Марлен у себя в номере, в парижском отеле: «Пожалуйста, помни всегда: ты не сможешь сделать счастливым человека, которого любишь, даже выполняя все его желания, если сама при этом не будешь счастлива».

И в качестве заключения еще одно воспоминание Марлен: «Однажды после окончания концерта великого русского пианиста Святослава Рихтера я была у него за кулисами. Он держал меня за руку и говорил: “Это не было совершенно, это даже не было хорошо”. А в это время публика в зале вызывала его…

Орсон Уэллс может припомнить сотни вещей, которые в его фильме не были такими, как он того хотел».