Путеводитель по современному искусству

XX век — время новых слов в искусстве. Перечислим лишь некоторые: супрематизм, кубизм, кубофутуризм, футуризм, реди-мэйд, ассамбляж, инсталляция и видеоинсталляция, перфоманс, флешмоб… Это понятия современного искусства, с которыми нам предстоит познакомиться.

Некоторые называют его надутым мыльным пузырем: цены высокие, а разобраться сложно. Чтобы ситуация начала проясняться, нужно снова вспомнить «новую икону искусства» — «Черный квадрат» Малевича, который на первой выставке наделал шума и многих продолжает возмущать до сих пор. И тем не менее он стал отправной точкой для всех художников, которые вдруг поняли, что впереди новая эра, и можно работать, используя совершенно другие категории и критерии — не такие, как были у старых мастеров.

Например, в 1912 году Пабло Пикассо создал «Натюрморт с плетеным стулом». На картине есть фрагмент спинки настоящего стула из кафе. Наверняка, на нем сидел какой-то друг Пикассо. Художник просто вынул эту часть и вклеил в композицию. Таким образом картина постепенно начала выходить из 2D пространства в 3D.

Русский художник Владимир Татлин тоже прикреплял на холст фрагменты разных предметов: дерево, куски железа… Это делало искусство объемным, а не плоским, как раньше. Ему стало тесно в рамках полотна.

Арт-трансформации в XX веке проходили очень быстро. В 1915 году появился «Черный квадрат» — и дальше все полетело вперед на безумной скорости. Как будто люди искусства сели в художественный локомотив и помчались навстречу экспериментам. На этом локомотиве они прорываются сквозь двухмерное пространство картины и ищут, что можно сделать нового.

Появляется такое явление, как футуризм. Чем характеризуется начало XX века? Люди начали перемещаться гораздо быстрее: распространились машины и самолеты. Чтобы передать ощущение скорости в живописи, художники придумали приемы, сумма которых и называется футуризмом. Футуристы изображали не действительность, а то, как она движется в пространстве. Например, в работе «Скорость мотоцикла» итальянский футурист Джакомо Балла изобразил движение колеса в нескольких проекциях. Благодаря этому мы понимаем и чувствуем, как быстро едет этот железный конь.

Художник Клюн (Иван Клюнков) тоже любил скорость. Чтобы понять его «Пробегающий пейзаж», представьте себе, что вы стоите в поезде и на секундочку высунули голову из окна. На картине — то, что ваш взгляд ухватил за доли секунды: обрывки проводов, кусочки фарфоровых изоляторов и двигающийся пейзаж, в котором ничего не разобрать — зеленой полосой идет лес. Клюну удалось передать ощущение движения, миг. Конечно, это уже не импрессионизм. Импрессионисты тоже пытались уловить момент, но с помощью изображения природы и человека, а не самой скорости. Метод Клюна совершенно другой, новый.

На футуризме художники не успокоились. Началось хулиганство, которое называется реди-мэйд (от английского ready — «готовый» и made — «сделанный»). В 1917 году Дюшан поставил писсуар на пьедестал и назвал это произведением искусства. Этим актом он продолжил разрушение классического искусства, которое начал Малевич. Он не просто поставил жирную точку, а растоптал все старое ногами и сказал, что художникам не нужно больше подражать природе. Можно взять что угодно из окружающей реальности и сказать, что это — произведение искусства. Зритель примет, потому что художник выбрал из всего многообразия мира именно этот объект и возвел его в ранг искусства.

Это и есть readу-made — «готовое искусство». Художники брали предмет (например, велосипедное колесо) и ставили на постамент. В этот момент происходила своеобразная инициация. На постаменте колесо велосипеда превращается в арт-объект. Представьте себе людей, которые были совсем не из компании Дюшана. Они воспринимали его метод как хулиганство. Даже у нас до сих пор шок от такого, но ведь это как раз и есть основа того, что сейчас является современным искусством.

Дальше родилось еще одно интересное понятие — ассамбляж. Сначала художники поняли, что можно вытащить любой объект из реальности и сказать: «Я — художник, я считаю, что это — произведение искусства». Потом некоторые решили, что можно взять не только готовый объект, но составить его из других знакомых предметов. Это и есть ассамбляж. Посмотрите на американца Роберта Раушенберга и его «Одалиск» (1955). Это мольберт, установленный на подушке, на нем — коллаж с одалиской, а сверху сидит петух. По форме произведение напоминает обелиск: монумент, сужающийся к верху. Название работы — это остроумная смесь из «одалиски» и «обелиска». Художники не только соединяли в формате одного произведения несочетаемые на первый взгляд объекты, но еще и буквами в словах жонглировали, играя таким образом с сознанием публики.

Это просто забава, здесь нет никакой подосновы и глубокой концепции. Художник — как ребенок, который учится говорить и произносит отдельные слоги. Потом они соединяются воедино, и ребенку это нравится, он повторяет уже целые слова. Так вот ассамбляж — это примерно то же самое. Художник берет составляющие реальности и приставляет друг к другу — порой в совершено несуразном сочетании.

Интересно, что ассамбляж вышел из readу-made, а readу-made имеет свое название в истории искусства — дадаизм. Дадаизм означает «детский лепет».

Что происходило дальше? Появилась инсталляция: художнику уже не нужно было уметь рисовать, ведь он мог создавать объекты.

Давайте вспомним программную вещь — инсталляцию Ильи Кабакова «Туалет» (1992). Надо сказать, что Кабаков — один из самых известных и знаменитых художников современного искусства.

Перед нами обычный советский уличный туалет — до боли знакомый, побеленный известкой. Заходите в женскую зону — а там гостиная, заходите в мужскую — там спальня. Пиджак висит на двери, на столе стоит еда и графинчик — кажется, обитатели квартиры только что ушли по делам. Вместо привычных черных дыр мы видим типичную малогабаритную квартиру в пятиэтажке. Многих в России эта работа обидела: говорили, что Илья и Эмилия Кабаковы так выразили свою нелюбовь к стране, из которой эмигрировали. Но авторы объясняли, что жизнь в 1990-е была похожей на жизнь в общественном туалете. Она была похоже на — дальше цитата: «Говно. И мы жили в этом говне, как в своем уютном доме. И нам казалось, что это нормально».

Это и есть инсталляция: некая конструкция, глядя на которую зритель считывает концепцию.

Как работать с современным искусством неподготовленному зрителю? Когда вы приходите на выставку, я рекомендую сначала посмотреть ее свежим взглядом и выстроить в голове теорию по поводу увиденного, постараться понять, какое послание оставил автор. Потом можете посмотреть описание, которое обычно висит на стенке. Если прорваться через нагромождение словесных конструкций, получится нечто прояснить в голове.

Инсталляции не обязательно тяжелые, «на злобу дня». Вспомним, например, работу художника Томаша Габздила «Невыносимая легкость» (Unbearable Lightness). Он выразил суть христианства при помощи нескольких килограммов воска и сорока тысяч пчел. Его инсталляция — это фигура из воска с сотами, изображающая Иисуса на кресте. Это невероятной глубины произведение. Оно иллюстрирует послание Иакова. Цитата из Библии, 2-я глава, 24-й стих: «Видите ли, что человек оправдывается делами, а не верою в Бога». Недостаточно верить, нужно еще и поступать по вере. Мы с вами — как большой улей пчел, которые созданы для того, чтобы приносить мед в тело Господа. Это метафора удивительной силы, которая вдохновляет жить не только для себя, но и для других. Произведение создано из живых существ. Сорок тысяч пчел приносят мед в это тело, и постепенно оно им заполняется. Так и мы должны нести добрые дела Богу.

Благодаря современному искусству, можно переживать ощущения и эмоции, которые невозможны в обычной жизни. Эти игровые моменты невозможно не любить.

«В лоб (99 волков)» — инсталляция китайского художника Кая Гуо Чанга. Зритель заходит в пространство и видит, как стая животных несется навстречу стеклянной стене. Одни только начинают прыжок, другие уже лежат, исковерканные ударом. Автор говорит о нашем обществе, которое бежит за деньгами и славой навстречу чему-то призрачному: оно не стоит того, чтобы разбиваться. Произведение невероятно влияет на восприятие и помогает пересмотреть свое поведение.

Тема денег очень востребована в современном искусстве. Художница Пей-Сан Нг создала инсталляцию «Искушение»: знак доллара из спичек. На выставке она поджигает его — и остаются лишь обугленные серные головки. Так и человек, одержимый деньгами, в конечном счете сгорает.

В 2007 году Джеймс Стюарт Польшек создал инсталляцию Penny Harvest Field («Поле урожая пенни»): высыпал на пешеходной дорожке миллион долларов из одноцентовых монеток. Эта река денег, огороженная зеркальным бортиком, месяц находилось перед Рокфеллер-центром (тем самым, где Ривера создал скандальную фреску с Лениным, о которой мы говорили в главе о Фриде Кало). Люди восхищаются деньгами. Это и пугает: миллион долларов — это такая мощь и сила, над которой можно зачахнуть, как Кощей над златом. Это не чемодан с бумажками, который легко нести, а огромная тяжесть.

Еще бывают инсталляции, которые выглядят, как отдельные строения. В романе «Собор Парижской Богоматери» Виктор Гюго высказал идею, что готика — последний стиль в искусстве, который можно читать, как книгу. Подойдя к готическому собору, мы можем «прочесть» историю из Библии на портале, стенах и витражах. После готики искусство перестало быть «текстом». Современное искусство восстанавливает эту традицию. Его тоже нужно уметь «читать».

В 2011 году в бельгийском Лимбурге появился храм «Читая между строк» (Reading Between The Lines). Он создан из тонких металлических пластин, которые соединены определенным образом. Под одним углом храм хорошо виден, под другим — почти незаметен. Эта игра зрения отлично иллюстрирует фразу из Послания к Евреям святого апостола Павла: «Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом». Вера — это то, что важно в нашей жизни, но увидеть ее мы не можем, мы просто знаем, что она есть.

Философские темы — любимые в современном искусстве. Например, Урс Фишер работает с темой уязвимости, используя в скульптурах материалы, которые быстро разрушаются: фрукты, воск и даже хлеб. У него есть огромная скульптура «Без названия» (2011) — фактически это свеча в виде Урса Фишера, своего рода автопортрет. Она утыкана фитильками. Каждый день выставки скульптура потихоньку сгорает.

Часто современное искусство работает с животрепещущими проблемами общества. В 2016 году Ай Вэйвэй обратился к теме принятия иммигрантов в Европе. Он украсил колонны Концертного зала в Берлине спасательными жилетами, собранными его командой у берегов греческого острова Лесбос. В поисках лучшей судьбы люди приплывают в новую страну, имея с собой лишь паспорт, немного денег и спасательный жилет. Некоторые жилеты приплывают к берегу уже пустыми… Этой инсталляцией Ай Вэйвэй стремится достучаться до зрителя и помочь ему понять ближнего — того, кому в этот момент жизни повезло меньше. В 2017 году он создал инсталляцию из спасательных жилетов в Копенгагене на фасаде музея Kunsthal Charlottenborg. Она называлась «Восходящее солнце» — это отсылка к одноименной картине Моне, с которой началась история импрессионизма.

Перейдем к другому виду современного искусства — к перформансу. Это искусство в действии, у которого есть «родственники»: хеппенинг и флешмоб.

Перформанс — произведение современного искусства, в котором есть идея, концепция, но она реализуется не за счет неодушевленных объектов, а за счет действия по заготовленному сценарию. Перформанс обычно документируют: снимают видео, фотографируют, а потом выставляют документацию в качестве произведения искусства.

Перформанс «Ритм 0» 1974 года Марины Абрамович — один из самых знаковых в истории искусства. На шесть часов художница превратилась в арт-объект. Она встала в галерее перед зрителями, а на столе перед собой разместила 72 предмета, которыми люди могли пользоваться как угодно. Некоторые вещи могли доставлять удовольствие, другие — боль. Среди них были ножницы, нож, хлыст, розы с шипами и даже пистолет с одним патроном. Художница разрешила публике в течение шести часов манипулировать ее телом и движениями. Она стояла, как недвижимая кукла.

Сначала посетители не были вовлечены. Но потом они вошли во вкус и начали проявлять те человеческие качества, из-за которых случились две мировые войны, фашизм, бесчисленные убийства евреев и другие ужасы. Гости выставки, которые еще час назад выглядели как приличные члены общества, ранили художницу, разрезали ее одежду, брали розы и кололи тело шипами. Один человек ножом надрезал горло Абрамович и пил ее кровь. Другой приставил к ее голове пистолет. К счастью, это вовремя заметили, началась драка и посетителя вывели. Спустя шесть часов, когда перформанс окончился и художница начала двигаться, люди в страхе бежали, как будто с глаз спала пелена. Они залезли в свою тайную сущность, увидели жестокость и, опомнившись, испугались самих себя.

Марина Абрамович потом говорила, что это самое страшное, что с ней случилось в жизни. Шрам на шее остался навсегда. Но ее пугал не порез, а степень людской жестокости.

Спустя время Марина Абрамович переехала в Амстердам и познакомилась со своим любимым мужчиной — Улаем. Они прожили вместе двенадцать лет и сделали много совместных перформансов, посвященных проверке прочности отношений. Художникам было интересно, насколько два влюбленных человека могут быть одной плотью, насколько они готовы существовать вместе. И где грань? Работа «Отношения во времени» — об этом. Художников связали волосами, и они просидели так шестнадцать часов, недвижимые, при сотрудниках галереи. На семнадцатом часу запустили зрителей. Марине было интересно посмотреть, смогут ли они выстоять до конца. У них получилось.

Перформанс «Энергия покоя» длился 4,5 минуты. Марина потом говорила, что по эмоциональному накалу он превзошел даже «Ритм 0». Это тест взаимного доверия для пары. Улай стоял с натянутой тетивой и стрелой, нацеленной в самое сердце Марины. Если баланс нарушится — он застрелит любимую. Все было по-настоящему. К художникам прикрепили датчики: они показывали стук сердец, который с каждой минутой становился все громче и сильнее.

Они хотели пожениться, но прежде решили исполнить еще один интересный акт — пройти по всей длине Великой Китайской стены. Улай стартовал из пустыни Гоби, а Марина — от Желтого моря. Каждый прошел 2500 километров, затем они встретились посредине и… расстались навсегда. Пара не виделась много лет вплоть до перформанса Абрамович «В присутствии художника». Он проходил в Нью-Йоркском музее современного искусства, где на протяжении семи часов в день художница сидела за столом, и каждый мог устроиться напротив и взглянуть ей в глаза. Дольше пары минут люди не выдерживали: одни плакали, другие начинали истерически смеяться. Перформанс длился 736 часов и 30 минут, художница посмотрела в глаза 1500 зрителям. Однажды напротив нее возник Улай, которого она не видела много лет. Посмотрев друг на друга, они начали плакать. Тут вспоминается афоризм «Старая любовь не ржавеет». Действительно, тяжело забыть того, кого когда-то очень сильно любил. Где-то в нашем сердце для такого человека всегда есть маленькая комната.

Некоторые проекты заставляют расчувствоваться, другие — шокируют. Вспомним Олега Кулика и его перформанс «Человек-собака», осуществленный в 1990-е годы. Это время, когда у людей распалось все. Они шли к светлому будущему, но все рухнуло. Общество оказалось в подвешенном состоянии, в нем не было авторитетов, не было направления движения. Именно это показал Кулик. Он заявил: я не могу изобразить в красках те сложные вещи, о которых хочу сказать. Для убедительности я могу только стать произведением искусства и показать это.

Он разделся и посадил себя на цепь, встав на четвереньки, а одну гражданочку даже укусил за ногу. Дело было в Цюрихе. В течение какого-то времени он не давал людям пройти, бросался на них. После этого Кулик стал легендой.

«Тройка» Василия Перова показывает время, когда появилось много бездомных детей, их заставляли трудиться, как волов. А как показать 1990-е годы в красках? Изобразить людей в китайских пуховиках? Написать бабушек, просящих милостыню? Или поместить на картину научных сотрудников, которые на рынке продают крем для обуви? Если написать такую работу, она будет выглядеть пошло, а если передать чувства действием, то это дойдет до самого сердца.

В 1992 году художник Михаил Рошняк провел перформанс «Выбранный путь», посвященный дню смерти Малевича. Он в образе мумии полз по вспаханному полю к линии горизонта, преследуя недосягаемую цель (горизонт ведь отдаляется, его нельзя достичь). Поле, где все происходило, раньше было лугом, где Малевич часто работал. Это место силы Казимира. Рошняк полз по этому природному Черному Квадрату вперед. Авангардная арт-группа «Танатос» провела ряд перформансов с использованием образа мумии.

Это поле потом застроили многоэтажками. Прах Малевича, который умер в 1935 году, захоронен около деревни Немчиновка. В годы войны могила была утрачена, а теперь получилось, что художник, который перевернул историю искусства, покоится под одним из домов на территории жилого комплекса «Ромашково-2». В 2014 году Михаил Рошняк и коллеги в день рождения Малевича собрались там: читали стихи, тексты, связанные с Казимиром Севериновичем. Это называется акция.

Акции — искусство смелых. Александр Бренер однажды пришел в Амстердамский музей и баллончиком на белой картине Малевича (белый крест на белом фоне) нарисовал доллар. Таким образом он заявил: Казимир Малевич разрушил искусство, а я разрушил произведение искусства Малевича. В то время, в 1990-е годы, искусство начало стоить баснословных денег, и мыльный пузырь стал надуваться… Бренер показал, что вся эта ценовая гонка — фикция. Сделав дело, нарушитель порядка сам подошел к смотрителю и признался: «Это сделал я. Накажите меня». На реставрацию потратили много денег, но Малевича сохранили.

Бренер вообще экстравагантный человек. Однажды в Пушкинском музее он сходил по-большому под картину Ван Гога «Красные виноградники в Арле». Что хотел сказать автор? Это было в 1990-е, и возможно, так художник пытался показать культурный уровень того времени. Журналистов интересовал не смысл жеста, а процесс. Они спрашивали Бренера: «Вы с собой кучу принесли, или сделали ее прямо в зале?». Бренер ответил, что обос… от восхищения.

Хеппенинг — это еще одна форма современного искусства, представляющая собой действия, события или ситуации, которые происходят при участии художника, но легко могут выйти из-под контроля. Он обычно включает в себя импровизацию и не имеет четкого сценария — это главное отличие хеппенинга от перформанса.

Самый известный хеппенинг в истории искусства провели Йоко Оно и Джон Леннон. Они много дней лежали в постели и создали слоган Make Love Not War в знак протеста против войны во Вьетнаме.

«Плохой хороший фигурист» — еще один интересный перформанс, хеппенинг или флешмоб: его как угодно можно назвать. Проходил он в Брайант-парке в Нью-Йорке. Представьте: люди катаются на катке, все идет своим чередом, затем во время паузы люди уходят, уступая место машине для заливки льда. Внезапно на арене появляется некий горе-фигурист в нелепом свитере. Он выкатился на лед и не знает что делать. Все вокруг начали смеяться, ведь несуразный новичок не умел кататься и хватался за борт, постоянно падая. Для толпы он — неудачник, аутсайдер.

Оказалось, что он — вице-чемпион Канады, заслуженный фигурист, исполнительный директор по фигурному катанию нью-йоркского катка Кенни Моир. Этот профи играл роль неумехи на льду, а вскоре начал делать такие пируэты, прыжки и вращения, что все, кто секунду назад смеялся, разразились аплодисментами. С людьми такое часто: ты еще не знаешь человека, относишься скептически, но вдруг кто-то скажет, что это звезда — и впечатление резко меняется. Хеппенинг на льду был о том, что нет людей-аутсайдеров, лузеров и неудачников. В любую секунду человек может начать двигаться вперед и заслужить аплодисменты стоя. Современное искусство в этом смысле работает хорошо. Оно может помогать человеку меняться.

Больше книг — больше знаний!

Заберите 30% скидку новым пользователям на все книги Литрес с нашим промокодом

ПОЛУЧИТЬ СКИДКУ