3. Почему красота так важна

Британский философ Роджер Скратон считает, что многое в нашем мире уродливо. Искусство и архитектура больше не являются науками о красоте. Микеланджело, викторианские здания, орнаментация, живопись эпохи натурализма – в те времена художник мог несколькими взмахами кисти нарисовать глаза, излучавшие весь опыт прожитой жизни и океан мудрости. Красота была такой, что от нее захватывало дух. Она могла вознести человека из тьмы к свету. В наши дни творцы занимаются провокациями и нарушением всевозможных табу, утверждает Скратон. Они видят только себя и демонстрируют это, будто так и надо. Общество потребления получило над нами неограниченную власть. Реклама теперь значительнее искусства, а функция важнее внешнего вида. Архитектура свелась к пользе и выгоде, сегодняшние здания имеют только одно назначение – служить помещениями. Мир погряз в уродстве, и потому Скратон бьет тревогу. Он уверен, что человечество вот-вот потеряет самое главное. «Я думаю, мы почти утратили красоту, – говорит он. – Опасность в том, что вместе с ней мы утратим смысл жизни»¹⁰³.

По мнению Скратона, красота занимала центральное место в жизни человека в течение двух тысяч лет. Если бы в XVIII–XIX веках вы спросили образованного человека о цели искусства, музыки и литературы, он ответил бы, что смысл заключается в красоте. А если бы вы поинтересовались, почему, вам бы сказали, что красота является такой же ценностью, как истина и добро. В XX веке красота утратила свое значение. Общество потребления изменило наши взгляды на эстетику. Ведь как можно употребить красоту? Какую пользу она приносит? Так как воздействие красоты невозможно измерить, современные люди уделяют ей гораздо меньше внимания, уверен Скратон. Это может иметь гибельные последствия, поскольку, как бы мы ни недооценивали красоту, она по-прежнему важна. Потребность в ней универсальна и живет в каждом человеке. Красота существует в противовес злу и служит причиной, по которой вообще стоит жить. Солнечные лучи, проникающие сквозь крону дерева, создают ощущение, которым сопровождается пребывание в священном месте. Проблеск красоты может придать нам сил и мужества в тяжелый день. Созерцание прекрасного способно вызвать в душе по-настоящему сильные чувства. Приятное зрелище подпитывает человека, уравновешивает ум и делает нас более сильными и здоровыми. «Стремление к красоте помогает нам сделать мир нашим домом. Мы познаем собственную духовную природу»¹⁰⁴, – говорит Скратон.

Платон очень много думал о красоте. Он считал ее неземным явлением. Созерцание красоты дарит людям переживания из другого, более чувственного мира, доступ к которому можно получить только таким путем. Красота является связующим звеном между человеческим и божественным – тем, что нельзя увидеть, потрогать и воспринять другими органами чувств. Красота позволяет нам ощутить иное измерение. Мы испытываем нечто похожее, когда влюбляемся. Между нами и другим индивидом открывается новое, сверхтонкое пространство, реальность, которую остальные люди не могут увидеть и измерить. То же самое происходит и с красотой. Смыслом цветка является сам цветок. Его можно воспринять лишь посредством созерцания и никак иначе.

Роджер Скратон – консервативный и замкнутый британский интеллектуал, убежденный, что традиционная эстетика натурализма является единственно верной. Возникшее в XIX веке эстетическое движение, приверженцами которого были Оскар Уайльд и Фредерик Лейтон, стало ответной реакцией на представления той эпохи. При помощи искусства, дизайна, моды, архитектуры и даже своего образа жизни последователи движения хотели возродить красоту¹⁰⁵. Внимание к красоте не было для человека постоянным состоянием, внезапно исчезнувшим через несколько тысяч лет, как это пытается представить Скратон. Представления о том, что привлекательно, всегда были субъективны. Современное искусство и архитектура тоже могут быть совершенными для тех, кто знает в этом толк. Не существует единственно верной формулы красоты. И тем не менее Скратон прав в том, какое значение красота имеет для человека. Ведь она действительно является важнейшей составляющей жизни. Созерцание приятных вещей создает ощущение волшебства. Мы не знаем, почему так получается, но в этот момент для нас имеет смысл только возникшее чувство. Оно может быть настолько всепоглощающим, что мы ощущаем его всем телом. Это чувство способно вызвать слезы и избавить нас от тяжелых мыслей. По той или иной причине люди без раздумий тянутся к красоте. Это стремление негласно считается одной из неотъемлемых черт человека. Для того чтобы жить, нам нужны еда, питье и сон. Для счастливой жизни нам необходима также возможность получать и дарить любовь. Возможно, сюда входит и умение чувствовать прекрасное.

Но прав ли Скратон, когда утверждает, что красота переживает не лучшие времена? По мнению норвежского философа Ларса Свендсена, современный человек уделяет наружности столько внимания, что порой перегибает палку. Так как же мы могли забыть о красоте? Нет никаких причин полагать, что нашим новым идолом стало уродство. Реклама вовсе не утверждает, что люди будут счастливее от грязи, упадка и пренебрежения собственной внешностью. Последним писком моды становится вовсе не то, что большинство людей считают безобразным. Эталоном по-прежнему остается красота. Судя по всему, Роджер Скратон забыл, что мир эстетики состоит не только из архитектуры и изобразительного искусства. Визуальная культура включает в себя намного больше явлений. В нее входят любые зрительные образы, в том числе мода. Даже Платон за 400 лет до Рождества Христова искал красоту в человеческом лице и теле. Все говорит о том, что поклонение совершенству просто переместилось из музейных залов в реальную жизнь. Стремительно развивающееся общество потребления по примеру Платона пытается разглядеть красоту в самом человеке.

В самом сердце механизма, приводящего моду в движение, имеется маленькая шестеренка, которая никогда не останавливается. Она так мала, что ее легко не заметить. Она крутится и крутится, и мало кто задумывается о том, какую функцию она выполняет. Но все дело в том что именно эта незаметная деталь запускает весь механизм. Эта шестеренка и есть красота – то, как человек относится к симпатичным вещам, насколько тянется к ним. Без этого стремления люди не стали бы совершенствовать себя, без него индустрия моды и красоты просто не могла бы возникнуть, и мы никогда не достигли бы нынешнего уровня потребления. Не существовало бы рекламы, которая связывает счастье с красотой. Наряды не были бы вычурными. В мире, где красота не считается эталоном, люди одевались бы практично и никому не было бы дела до ваших длинных ресниц или многочисленных прыщей. Но наш мир совсем другой. Здесь красота практически становится самоцелью. Смотреть на приятные вещи, окружать себя красотой и выглядеть привлекательно – такова движущая сила визуального общения между людьми и важный фактор формирования личности. Иногда даже может показаться, что это единственный смысл всего. Что это обманный маневр, призванный отвлечь внимание от неизбежной правды жизни: постепенного разрушения и, в конечном итоге, смерти.

Когда Изабелле Блоу было четыре года, она видела, как утонул ее младший брат. И хотя она была совсем мала, она запомнила все события того дня. Запах цветов, его тело на лужайке. Блоу превратила себя в произведение искусства, но все равно не сумела полностью замаскировать след, оставленный в ее душе этой трагедией. Рана просвечивала сквозь повязку. «Она слепила из себя эксцентричное создание, но все равно чувствуется, что ей едва хватает сил оставаться на плаву»¹⁰⁶, – говорили о ней. Наряды ее воспринимались как попытка оправиться от удара и продолжать жить.

Изабелла Блоу является утрированной иллюстрацией к истории Адама и Евы, которые каким-то чудом умудрились соорудить из листьев одежду, чтобы прикрыть срам. Но это также иллюстрация ко всему человечеству. Исследователи Боултвуд и Джеррард считают одежду – или самопрезентацию – попыткой сделать из себя нечто, напоминающее совершенство. Люди изо всех сил пытаются превратить свое настоящее тело в вымышленное безупречное, что в принципе является непосильной задачей. «Настоящее тело не может походить на идеальное, искусственно созданное при помощи воображаемой одежды. Поэтому нам приходится пользоваться настоящей одеждой, чтобы добиться подобного результата. Можно сказать, одежда становится тем телом, которое мы хотим демонстрировать миру, и мода позволяет нам стать похожими на нынешний идеал»¹⁰⁷.

У идеала нет целлюлита, седых волос, лишних килограммов и морщин. Скорее, он полностью противоположен всему, что может напоминать о разрушении и смерти. Идеал – это молодость, чистота, неиспорченность жизненным опытом и свобода от величайшего из человеческих страхов – смерти. Чтобы походить на совершенство, человек должен избавиться от всех признаков, которые напоминают о конечности нашего пути, или хотя бы как-то скрыть их. Мы красим волосы, занимаемся фитнесом, замазываем прыщи, соскабливаем отмершие клетки кожи, выщипываем лишние волоски и используем кремы, сужающие поры, выравнивающие цвет кожи и делающие ее молодой и сияющей. Те недостатки, избавиться от которых не получается, мы прикрываем вещами. Одежда помогает нашему телу приблизиться к идеалу, который вечно меняется в зависимости от времени и места. Единственное, что остается постоянным, – соответствие идеала текущим представлениям о красоте. Это своего рода общее согласие относительно того, чт? является привлекательным для большинства. Идеал, который действует здесь и сейчас, называется модой. Мода синонимична тому, что люди считают красивым в определенный период времени. Мода – проекция того, как должен выглядеть совершенный человек.

Но почему же люди отворачиваются от реальности и устремляются к недостижимому?

Психоаналитик Жак Лакан считал, что момент, когда ребенок впервые видит свое отражение, имеет огромную важность. Когда мы подносим к зеркалу младенца в возрасте шести-восьми месяцев, он наблюдает не просто какого-то ребенка, он узнаёт себя. Малыш видит в зеркале взрослого, который его держит, и самого себя. И тогда он понимает, что вот это – я. Это называется «стадия зеркала». На данном этапе индивид воспринимает себя как нечто большее, чем просто я. Человек – это его собственное ощущение самого себя, и вместе с тем отражение в зеркале – это тоже он, объект, на который можно посмотреть со стороны¹⁰⁸. Дитя смеется и гордится своим открытием, но этот появившийся дуализм восприятия сопровождает индивида на протяжении всей жизни. В данный момент начинается извечная борьба между тем, кто он есть, и тем, кем он хочет быть. Постепенно человек начинает сравнивать себя с другими и видеть свои недостатки. Он осознаёт, что несовершенен.

Джоанна Тёрни находит взаимосвязь между этим переживанием и тем, как люди используют вещи. «Мы замечаем, что нам не хватает целого ряда вещей, и нужно как-то прикрыть этот недостаток. Благодаря одежде мы чувствуем себя лучше. Она скрывает тот факт, что все мы являемся индивидами, что мы всего лишь люди, которые рано или поздно умрут, что каждый из нас может заболеть. Мы не совершенны – мы не цельны. Но одежда позволяет нам притворяться перед другими, что мы являемся самодостаточными людьми». Одежда служит отвлекающим маневром, мысленно уводящим противника от наших недостатков. Она подобна доспехам, которые прячут и защищают наши слабые места, – как те, что Изабелла Блоу надела на свою последнюю фотосъемку. Вещи маскируют те части тела, что не вполне соответствуют идеалу.

Многим, бывает, снится, что они внезапно оказались обнаженными. Одежда куда-то исчезла, и человек стоит в толпе или идет по улице в чем мать родила. Большинство называет подобные сны кошмаром. Ведь вместе с одеждой мы теряем лицо и способность к контролю. Мы выставлены на всеобщее обозрение со всеми нашими недостатками. Это неприятно. Голая правда совсем не красива. Красивой считается конструкция, имитирующая красоту. А правду о своем теле все предпочитают скрывать. Когда мать Изабеллы Блоу поняла, что ее сын, лежащий на лужайке, умер и никогда не очнется, она вошла в дом, поднялась на второй этаж и накрасила губы. И Блоу стала такой же, как мать: она никогда не появлялась на людях без красной помады¹⁰⁹.