За фортепиано – Илья Печковский

Этот концерт не рекламировался широко, но тем не менее собрал изрядную аудиторию. Музыкант владел напряженным вниманием слушателей в течение двух часов; им был не какой-либо именитый гастролер, а концертмейстер нашего оперного театра Илья Печковский, выпускник Ленинградской консерватории имени Н. А… Римского-Корсакова по классам фортепиано и композиции. Содержание исполненной им программы может быть выражено одним словом – «импровизация».

Ее непременным условием является, как известно, единство творца и артиста-исполнителя. Импровизировать же, в принципе, можно на любом музыкальном инструменте, начиная с бубна и кончая скрипкой, но неизмеримо больше можно извлечь из инструментов, предназначенных для аккордной игры: гитары, чембало, арфы, органа и фортепиано. Последние два инструмента неспроста зовутся королями импровизации: к мелодии и ритмике они позволяют присоединить все богатство многоголосия.

Печковскому – пианисту, композитору – даны, как говорится, и карты в руки для импровизации, ныне почти забытой серьезными музыкантами. В чистом своем виде она сегодня находит себе применение лишь на уроках в бальной школе, да еще в спортзале для художественной гимнастики. Джазовая импровизация в счет не идет, ибо она строится по системе так называемых «квадратов», где заранее заданы и размеры всех построений, и одинаковая гармоническая схема для них.

Печковский решил построить свой концерт как демонстрацию образцов для добаховских времен и вслед за этим развернуть перед слухом аудитории основные формы баховской полифонии, венской

классики, романтики и закончить примерами своего собственного сегодняшнего музыкального мышления. Но при этом, подчеркнул солист, он всячески будет избегать копировать исполняемый стиль, а достигнет этого за счет импровизации, которой заполнит ту или иную форму.

Это обещание им было выполнено. Мы не слышали Баха, Гайдна, Шуберта, Листа в оригинале импровизатор не пытался и подделывать их. Нет, мы отчетливо слышали музыку в форме канцоны, пассакалии, гавота, прелюда, токкаты, фуги, «ноктюрна, этюда, баллады, поэмы, которые, как из рукава, высыпал импровизатор.

Илья Печковский

Была ли это музыка Печковского? По существу и даже юридически – да! Согласно основам авторского права СССР «устные произведения» тоже причисляются к охраняемой законом музыке. Значит, представлялось бы соблазнительным не только по творческим, но и по деловым соображениям зафиксировать музыкальную «продукцию» импровизатора.

К большому сожалению, это невозможно – неуловимое искусство, каким является импровизация, не поддается ни нотной, ни механической, ни акустической записи. Допустим, вы принесли с собою магнитофон. Если импровизатор знает, что его произведение будет записано, это сможет психологически тормозяще повлиять на него, и он так и не раскроет свои способности во всем их объеме. Если вы даже тайком от него пронесете магнитофон, то где гарантия того, что вы пришли в счастливый момент, что именно сегодня максимум вдохновения посетит музыканта?

Нет, звездный час непредсказуем. Илья Печковский, отвечая на вопросы, признал, что он смог бы повторить всю программу, но знает точно, что она прозвучала бы иначе, даже в, казалось бы, своей наиболее устоявшейся части: этюде «Море» или поэме «Восход солнца в языческой Руси». Импровизатор идет как бы от заданного эмоционального состояния прямо к его музыкальному выражению, пропуская за отсутствием времени обдумывание деталей конструкции. Все это постарался объяснить своим слушателям Печковский, как будто вербуя будущих импровизаторов.

Но и непосвященному человеку после встречи с незаурядным мастером стало очевидным, что подлинным импровизатором может стать только тот, кто отлично владеет инструментом, кто больше накопил музыкального опыта, изучил множество нотной литературы, разных стилей и (с этого следовало бы начать) кто имеет к этому талант!

Велико было искушение проверить импровизатора, а не прибегал ли тот, выражаясь языком футбольных комментаторов, к «домашним заготовкам». Этому искушению поддалась одна из слушательниц и попросила Печковского сымпровизировать на заданную тему, которую, выйдя на эстраду, извлекла из клавиатуры, что называется, одним пальчиком. Задумавшись на какое-то мгновение, Печковский сел за рояль и, воспроизведя тему в доспехах гармонически богатых аккордов, изобретательнейшим образом варьировал и технически развивал ее так, как пьесу, сыгранную по нотам. Экзамен по импровизации на предложенную тему был выдержан с честью. Слушатели наградили Печковского по достоинству долгими и единодушными аплодисментами.

Пришло время сказать, где же имел место описанный концерт. Он состоялся в концертном зале Пермского института культуры. С горечью приходится отметить, что как раз культуры по отношению к солисту, а значит, и к слушателям, было проявлено маловато. Слой пыли на эстраде и на подлокотниках кресел (на обивке пыль менее заметна) говорит о том, что концертный зал редко используется по назначению. Пе предвиденным контрапунктом вплетались в концерт назойливый топот ног занимающихся по соседству танцоров, хлопанье дверей, то и дело открываемых любопытными студентами, – все это никак не могло служить импульсом к импровизации. А искусству этому, ох, как нужно бережное отношение – оно, пожалуй, ближе остальных к истокам вдохновения.

Г. Терпиловский, композитор.