Оскар Строк и Виктор Хенкин

Как-то, завтракая в ресторане парохода, он разговорился с сидящим напротив человеком – невысоким, худощавым, с галстуком-бабочкой. Долгие морские путешествия обычно сближают – йот скуки и желания с кем-то просто поговорить бессловесная жизнь быстро надоедает общительным людям. Новым знакомым Оскара оказался русский актер Виктор Хенкин, совершающий гастрольную поездку в Японию и Китай. Он был родным братом знаменитого в СССР Владимира Хенкина, одного из тех артистов, которых называют любимцами публики: брат читал сатирические рассказы, и это был театр одного актера. Зощенко, Тэффи, Аверченко, что может быть смешнее! Особенно Зощенко с его сатирой на коммуналки – завоевание революции, которые осчастливили трудовое население советских городов.

У Виктора Хенкина был высокий и очень красивый баритон, которым он владел как настоящий вокалист, но исполнял не оперные арии, не романсы, а песенки. Да и закваска была «кабаретная» несколько лет играл в «Летучей мыши» Никиты Валиева. В репертуаре Виктора Яковлевича были не только неаполитанские и украинские песни, их пели многие, а вот песенки Беранже, песенки грузинских кинто – мелких торговцев, еврейские хасидские песни – их на сцене еще не бывало. Он исполнял песни в гриме и костюмах своих персонажей, переодевался, а затем и перевоплощался молниеносно, словно играл не на сцене, а на киноэкране. Он был учеником Никиты Валиева, у которого, в свою очередь, прошел школу Станиславский. Актер-трагик – песенки Беранже «Старый фрак», «Лизетта», «Метла», «Ласточка»; актер-комик – одно только появление на сцене грузинского кинто сразу вызывало смех в зале. Был у него еще один персонаж – шут. Здесь трагик и комик соединялись в одном лице.

Узнав о том, что Строк имеет самое прямое отношение к музыкальному искусству, Виктор Хенкин обрадовался. Он ездил на гастроли один и каждый раз искал себе концертмейстера. Но на этот раз искать не нужно, вот он, сидит напротив и аппетитно ест яичницу с беконом. И производит очень приятное впечатление. А когда узнал, что его фамилия Строк, вдруг задумался. «Знакомая фамилия… Вспомнил», – сказал Хенкин. Оскар ожидал – сейчас скажет про «Черные глаза». Но Хенкин сказал другое: «Году в 31-м или 32-м, не помню точно, я выступал в Риге. У меня не было концертмейстера, и мне назвали ваше имя. Да, да, Строк». Оскар немного огорчился. А он-то думал… Но Хенкин ему нравился, и если он предложит поработать с ним в Японии, Оскар согласится. А о «Черных глазах» и других его танго Хенкин узнает потом. Да и откуда ему знать – ездит из страны в страну, и если уж бывает на концертах, то только на своих собственных!

Предложение выступать вместе последовало незамедлительно, на что Оскар ответил так же быстро – согласием.

Радости Хенкина не было предела. Они договорились сразу: едут в Шанхай, отгуда – в Харбин, где русских – половина населения. В Шанхае – поменьше, но иностранцы тоже идут охотно на концерты Хенкина и бурно аплодируют его голосу, актерской игре, костюмам и музыке. Недавно он выступал в Европе, в Амстердаме, его даже заставляли бисировать некоторые номера. А русского языка там никто не знает. Что касается музыки… «У меня есть ноты, весь мой репертуар, я вам их отдам, – он раскрыл чемодан и достал стопку пожелтевших и поистершихся нот. – Пока будем плыть до Шанхая, вы с ними поработайте…»

Пробыв еще день в Токио, они сели на пароход и отбыли в Шанхай.

В пути от Нагасаки до Шанхая Оскар несколько часов просидел за пианино в кают-компании, разбирая ноты. Репертуар у Виктора Яковлевича был небольшой – никаких трудностей у Оскара не вызвал. Закончив просмотр, позвал Хенкина, и они провели репетицию. Голос Хенкина понравился аккомпаниатору, работать с Виктором Яковлевичем было легко. Редко так бывает, чтобы драматический актер был еще отличным вокалистом и наоборот. И на вопрос Оскара, кто был его педагогом по вокалу, Хенкин коротко ответил: «Илья Сац».

В Шанхае из толпы встречающих у трапа вынырнул толстячок в шляпе и бросился к Хенкину. Это был его импресарио. В маленьком кафе в порту, куда они зашли выпить кофе, все дела с Оскаром были обсуждены – гонорар, гостиница, количество концертов. Финансовые вопросы его интересовали в первую очередь, иначе как добраться до дома, в Ригу!

Началась шанхайская жизнь Оскара. С Хенкиным они жили в одном отеле, репетировали в его номере.

Но вскоре эти репетиции оказались ненужными, Оскар мог играть па концерте, изредка заглядывая в клавир – музыку он запоминал быстро.

Впервые увидев Хеикина на сцене, Оскар был поражен совершенством его перевоплощения. Каждая песня превращалась в маленькую сценку, актер был великолепен, а зал сидел затаив дыхание. Это был настоящий театр одного актера, а концертом его делало присутствие на сцене аккомпаниатора за роялем. После блока песен для переодевания актера и смены грима нужна была пауза, которую заполнял пианист. Те легкие пьески, безликие ноты, которые дал Хенкин, рижскому «королю танго» не нравились, и он после первого же концерта сочинил другие – с яркими мелодиями и юмором, наполнив музыку образами персонажей Хенкина. Актер был в восторге.

А вот сами песни у Хенкина были хороши, и композитор Строк претензий к их авторам не имел. Одним из них, сочинившим искрометные песни шута, был Исаак Дунаевский.

Через месяц актер Хенкин и музыкант Строк переехали из Шанхая в Харбин. Русский Харбин, состоявший в основном из эмигрантов, ждал своего соотечественника, который уже выступал. Приходили на его концерты и харбинские аборигены – китайцы, привыкшие к русскому языку. Оскар эту «межнациональную» любовь видел и был рад, что способствует ей своей безукоризненной игрой, получая за нее должное не только в виде гонорара, но и бурных аплодисментов. Да и жест Хенкина в сторону Оскара после концерта вместе с искренней улыбкой и низким поклоном говорили о его признательности маэстро из Риги.

Но однажды, когда дали занавес, эта улыбка сразу же погасла. Хенкин подошел к Оскару и крепко обнял его – на другой день тот уезжал домой. На прощание здесь же, на сцене, Оскар сел за рояль и заиграл «Мое последнее танго». Может быть, ему показалось, а может, так и было, – Хенкин смахнул слезу.

Накануне в советском консульстве Строку без всяких сложностей вьдали визу на проезд через СССР в Ригу. Он же не эмигрант, он житель Латвии, композитор – не верите? Вот вам пластинка, это мое танго. И показал пластинку с «Черными глазами», которую, словно документ, удостоверяющий его личность, возил с собой в Токио.

Этот рассказ взят вкратце из книги Анисима Гиммерверта «Оскар Строк – Король и Подданый».

Оскар Строк 1965 г.