Herr Шевченко

Во время работы над книгой на интернет-портале мира русской грамзаписи www.Russian-Records.com обнаружился крайне любопытный экспонат — немецкая пластинка фирмы «Полидор», выпущенная в конце 1941 года. На этикетке значилось: Es ist nicht der Roggen, der sich auf dem Felde wiegt. Fox-trot (Sascha v. Stollberg). Alexander Chevtschenko mit Trio-Begleitung, что в переводе означает: «То не в поле рожь колышется», фокстрот (Саша фон Штольберг). Александр Шевченко со своим трио.

Но звучал там отнюдь не популярный танец. На диске была записана песня в исполнении Александра Шевченко. Того самого, с чьим оркестром два года спустя будет записываться Морфесси. И что же пел русский музыкант Шевченко? А исполнял он на мотив известной народной песни «Ой, полным полна моя коробушка…»буквально следующий текст:

То не в поле рожь колышется,

Не дубравушка шумит,

Это Сталина голос слышится,

Он о помощи кричит…

Иосиф (?) бережно торгуется,

Все боится передать.

Сталин с Черчиллем целуется,

Просит танки присылать…

Из-за плохого качества записи первое слово в третьем куплете расшифровать невозможно, но смысл предельно ясен и так.

Сегодня найдено много подобных записей, где Шевченко исполнял известные каждому в России песни (например, «Две гитары», «По долинам и по взгорьям», «Хмель мой, хмель») с перелицованным на антисоветский лад текстом.

Одна такая «перекройка» звучит на знакомую мелодию… «Чубчика»:

Эх, ты, жизнь колхозного народа,

День и ночь работаешь как вол,

На дворе холодная погода,

Ты всегда голоден, бос и гол.

Что посеял, будут жать другие.

Задолжал — коровушку берут.

Покрестился на кресты святые —

Осмеют, позорят и прибьют

Но мы знаем, пришел освободитель,

Коммунизм исчезнет, пропадет,

И народа русского спаситель

Всем нам мир и счастье принесет…

Потом мелодия неожиданно переходит в «Яблочко», и певец продолжает:

Эх, яблочко,

По травке котится,

Сталин удрал,

Уж не воротится.

Эх, яблочко,

Да краснощекое,

Комиссарам всем

Смерть жестокая…[19]

Так не этот ли «Чубчик» спровоцировал тогда статью в «Комсомольской правде»? Помимо знакомой мелодии, ассоциировавшейся прежде всего с именем Лещенко, еще наблюдается и определенное сходство фамилий исполнителей: Шевченко — Лещенко. Оба еще и теноры. Ну как тут не вспомнить сцену из романа Войновича «Приключения солдата Ивана Чонкина», когда председатель колхоза говорит по телефону:

— Там Чонкин со своей бабой их всех арестовал.

А его абоненту слышится — «бандой».

И колесо завертелось…

К тому же на оккупированных территориях выступало такое количество представителей «легкого жанра», что, повторюсь, обмануться и напутать было просто элементарно.

Информации об этом, с позволения сказать, артисте практически нет. Остается только гадать, кем он мог быть, выступал ли под своим именем или под вымышленным. Что значат это пояснение в скобках — Саша фон Штольберг? Реальное имя или попытка замести следы? В каталогах коллекционеров его имя фигурирует очень часто.

С конца 1930-х и на протяжении всей войны Шевченко со своим хором регулярно принимал участие в записях самых разных произведений, от народных песен и классических романсов до оперных арий и церковных песнопений.

Часто он сотрудничал с другим известным музыкантом — Борисом Ледковским, который выступал при их совместной работе обычно в качестве дирижера.

Если в 1941–1942 гг. Шевченко указывался как руководитель собственного, мужского или смешанного хора, то с 1943 года на пластинках появляется надпись: Chor Der RBA (A. Chevtschenko).

Борис Михайлович Ледковский (1894–1975). После революции эмигрировал. Обосновался в Германии, где в середине 1930-х организовал Хор Черноморских казаков, с большим успехом выступавший в Европе вплоть до начала Второй Мировой войны. В 1941 году хор был запрещен в Германии как «русская национальная художественная единица», что, однако, не мешало Ледковскому регулярно выступать в Берлине только не с хором, а с капеллой и много записываться на пластинки. После войны обосновался в США

RBA, следует думать, расшифровывается просто: Russische Befreiungs Armee. Что обозначает… Русская освободительная армия. Значит, Шевченко стал «регентом» хора РОА. Пошел, так сказать, на повышение…

Сегодня мне известны только две пластинки, где звучит хор РОА, но их, несомненно, было в разы больше. Исполняли музыканты не только популярные песни, но и военные марши. Об этом и многом другом можно прочитать в воспоминаниях известного журналиста, историка русского зарубежья и члена Народно-трудового союза Ростислава Полчанинова[20] которого в годы Великой Отечественной обстоятельства забросили в оккупированный Псков, где пропаганда была поставлена на широкую ногу:

«Первое, что я увидел в Пскове, были плакаты с портретом Гитлера и надписью по-русски: “Гитлер — освободитель". <…> Обычно вечером я включал свою радиоточку и слушал концерт по заявкам. Диктор объявлял, что имярек пожертвовал несколько рублей на Красный Крест и просил исполнить какой-нибудь романс для своей девушки. Передача кончалась песней “Спи, моя радость, усни…" Выбрана она была не потому, что была подходящей песней “на сон грядущий", а потому, что принадлежала немецкому композитору (Моцарту. — Ред) Для концерта по заявкам использовались советские пластинки. Какие можно, а какие нельзя, решала немецкая пропаганда. Были и новые берлинские пластинки, напетые военнопленными, выпущенные отделом пропаганды “Вине-та". В июне 1943 г., вскоре после посещения Пскова генералом А. А. Власовым, радиоузел стал ставить ежедневно пластинку “Винеты" с маршем РОА “Мы идем широкими полями…", автором которого был Анатолий Яковлевич Флауме (1912–1989)»·

Написал он его под именем Анатолия Флорова, на музыку Михаила Давыдова, который, в общем-то, взял за основу мелодии советских композиторов:

Мы идем широкими полями

На восходе утренних лучей.

Мы идем на бой с большевиками

За свободу Родины своей.

Марш вперед, железными рядами

В бой за Родину, за наш народ!

Только вера двигает горами,

Только смелость города берет!

Мы идем вдоль тлеющих пожарищ

По развалинам родной страны,

Приходи и ты к нам в полк, товарищ,

Если любишь Родину, как мы…

«Одной из важных забот Отдела пропаганды было театральное дело, — продолжает Р. Полчанинов. — В театре имени Пушкина, который не пострадал от бомбардировки, до осени 1942 г. шли концерты как для русских, так и для немцев, но в конце года его сделали исключительно немецким солдатским театром, <…> а для русских был специально построен в саду отдыха <…> деревянный барак, названный официально Малым театром. Псковичи называли его Русским театром. <…> С тех пор там были эстрадные выступления местных и приезжих артистов и показ немецких фильмов. <…> Среди приезжавших в Псков была рижская эстрадная группа под руководством Владимира Александровича Гермейера (по сцене Герин)… За февраль 1943 г. она дала свыше 50 выступлений, как для гражданского населения, так и для русских и финских воинских частей, включая больных и раненых в полевых госпиталях.

Частым гостем Пскова был рижский квартет Гривского, который состоял из Льва Гривского, Владимира Неплюева, Ивана Гайжевского и Игнатия Разуваева. Про Гривского писали в газетах, что он погиб в 1945 г. в Германии во время налета на поезд, в котором артисты ехали на очередное выступление. Вместе с ними выступали еще три танцовщицы и один юморист-имитатор. В их программе, вероятно, по требованию немецкой пропаганды, всегда была надоевшая мне ария Германна из “Пиковой дамы”, в которой были слова: Т?? бросьте же борьбу, ловите миг удачи, пусть неудачник плачет…”

Рекламная открытка хора «Бояр», созданного в 1930-х гг. из русских эмигрантов. Руководитель — Евгений Зверьков (?) эмигрировал после революции. Пластинки с записями его балалаечного оркестра выходят в Германии уже в 1921 году. После войны продолжил музыкальную карьеру

Рижский квартет тенора Льва Гривского (второй справа) в годы войны активно гастролировал на оккупированных территориях. Вгоду его создатель выехал в США. Крайний справа — первый тенор Владимир Неплюев (1908-?)

Иногда в псковском “Русском театре” выступал знаменитый народный артист РСФСР Николай Константинович Печковский. <…> Кроме рижан выступал и фронтовой театр “Свежий ветерок” под руководством В. Печорина. Был в Пскове и свой “Ансамбль русских добровольцев” под управлением М. Корсунского, который псковичи называли “Ансамблем военнопленных”. Он состоял из бывших военнопленных, поступивших на службу немецкой пропаганды, и к РОА отношения не имел. Этот ансамбль выступал не в советской и не в немецкой форме, а, как я потом узнал, в американской. <…> Из местных русских запомнился мне молодой красивый певец, любимец публики Игорь Александрович Зарикто. <…> Иногда в “Русском театре” появлялась красавица Хильда Алева, псковская эстонка, работавшая диктором на радиоузле и снабжавшая газету "За Родину” детскими сказками или стишками, подписываясь “Тетя Маня”. Появлялась она всегда хорошо одетая и в сопровождении немецких офицеров. Иногда она выступала на сцене как конферансье».