Альбомы 1986
«Ассоциация содействия возвращения заблудшей молодежи
на стезю добродетели». «Угол»
Весь этот альбом сплошная двуликость. Два автора: Могилевский и Петров. Два названия: народное — по-пушкински светлая «Деревня» и авторское — по-таежному мрачный «Угол». Два смысла и два уровня.
Под первую запись «Ассоциации» прикольно было танцевать на студенческих дискотеках — ритмично, современно, да еще и группа наша, местная. Отплясывающие студентки не слишком вслушивались в текст: все по приколу! Тут музыканты над бухающей деревней издеваются, здесь — над телеаэробикой, тут пионеров пнули, а здесь потешно кричат «Ко-ко». Наиболее внимательные хихикали над словами «дровосек-сек-секс». Печальную финальную «Помойку» на танцах обычно не включали. Зачем портить веселье?
Тем, кто, продираясь сквозь бодрый электронный ритм, заставлял себя вслушаться в текст, открывалась другая, совсем безрадостная картина: история жизни городского музыканта, запертого в глухой уральской деревне и медленно сходящего с ума от тоски до состояния полного ничтожества. Сначала «Встреча» города с селом, потом — «Деревня», в которой автору даже пить приходится одному (начнешь бухать с кем-то — уважать перестанут). Затем — грустный плач на тему «Мама, роди меня обратно!» («Черная машина с четырьмя нулями, увези меня в детсад…»). Следом — гимн разрушающемуся сознанию «Ко-ко» и полупьяное бормотание перед телевизором «Аэробибика». Потом шизоидное посвящение сумасшедшему Хармсу и, наконец, «Я такой же» — сознательное самоуничижение и низведение себя до уровня помоечного мусора. Веселая дискотека, не правда ли?
Автор этого короткого «хождения по мукам» умудрился изменить судьбу и соскочить где-то на уровне третьего трека. Спасла его, как это ни пафосно прозвучит, музыка. С помощью музыки он смог так ярко и так закамуфлированно (опять двойственность!) описать путь вниз многих из тех, кто не смог спрыгнуть вовремя. Опасная это профессия — подъем сельской культуры…
Интересно, а в клубе села Черемисское после бегства оттуда заведующего Могилевского А.Ю. танцевали под «Ассоциацию»?
Д. Лемов, 2016.
«Водопад имени Вахтанга Кикабидзе». ««Водопад» отвечает на письма»
Чем отличается сборник песен от альбома? Наличием концепции. А что происходит, если концепция становится краеугольным камнем музыкального продукта? Он превращается в эпохальную «Стену» «Pink Floyd» или в альбом группы из города Верхотурье Свердловской области ««Водопад» отвечает на письма».
К моменту начала записи альбома бразды правления «Водопадом» уже крепко держал в руках испытанный боец культмассового фронта Сергей Лукашин. Его опыт проведения комсомольских безалкогольных свадеб и городских праздников положительно сказался на драматургии альбома. Сюжет был выбран незамысловатый: музыканты читают письма, мешками приходящие к ним после выхода в свет их первого альбома, и отвечают на них в песенной форме. Эта история позволяет включить в альбом практически любую песню, придумав для нее смешную подводку.
Темы самих песен незамысловаты. «Водопад» еще не сильно давит на сатиру, он пока еще только шутит, но шутит очень смешно. Объекты для шуток самые разнообразные: от неприличного слова, написанного в школьном туалете, до любви пацифиста к работнице оборонного завода. Вдоволь поиздевался «Водопад» и над коллегами по музыкальному цеху — досталось и иммигранту Токареву, и великому БГ, и всесоюзной фирме «Мелодия». Впоследствии музыканты даже извинялись за эти свои подтрунивания (почему-то особенно неудобно им было перед Токаревым). Зря. Смеяться можно и должно по любому поводу. В первую очередь музыканты шутят сами над собой и над своей супергруппой. Самоиронии в альбоме хоть отбавляй.
Удался альбом и с музыкальной точки зрения. Еще бы, ведь многие песни написаны на мотивы, которые по праву считаются народными. Верхотурским фольклором стали за прошедшие десятилетия и собственные песни «Водопада». Я уверен, что филологи XXII века, записав со слов седых, как лунь, стариков, «Мораторий» и «Супергруппу» будут удивляться умению народа создавать такие совершенные произведения искусства.
Д. Лемов, 2016.
«Кабинет». «Вскрытие»
Основные участники, их жены, друзья и функционеры рок-клуба в тот памятный ноябрьский вечер собрались на премьеру записи, как все полагали, сольного альбома Игоря Скрипкаря. Однако и здесь, на финишной прямой, после долгого и запутанного пути, которым Игорь шел к предполагаемому дебюту, после того как в течение без малого трех лет создатели записи то ставили на Скрипкаре крест, то стирали его теплой губкой, то протягивали друг другу руки, то махали на все рукой, после всех этих перипетий и испытаний терпения, все-таки еще один раз пришлось вынести томительное ожидание, усугубляемое неуверенностью в предстоящей премьере, на морозе возле здания горного техникума — этого полуподпольного пристанища «Кабинета».
«Бог ты мой! — с досадой восклицал кое-кто из собравшихся. — Да неужели нельзя было просто принести пленку с записью в рок-клуб и там послушать, скажем, на магнитофоне «Комета»»?!
Нет! Этот вариант представлялся Скрипкарю и K° чудовищным кощунством. Они приготовили публике Большой Корабль и не собирались пускать его в жалкой луже! — Таким образом описывал мне премьеру в частной беседе один из «кабинетного» круга.
Грешным делом, я решил воспользоваться его доверчивостью и начать свою реплику на «Вскрытые» именно этим эпизодом. Уж очень примечательным он показался. Эта напряженка искусственного ажиотажа, создаваемая вокруг альбома, лишний раз оттеняет характерные черты его создателей. И главная ЖИРНАЯ черта — это то, с каким неусыпным рвением музыканты вкупе с авторами текстов пестовали и пестуют свой УСПЕХ. Для них успех — это своего рода строительный отвес, который определяет баланс всего строения; и в то же время — маяк в тумане, который уже в ходе работы начал увлекательно подмигивать им и задавать маршрут прямо к «острову сокровищ»!
Но «Вскрытие» в очередной раз продемонстрировало, что планировать успех — это из рук вон плохо. Плохо, потому что вместо нормального живого существа, каковым должно быть любое произведение какого бы то ни было искусства, в данном случае получается гладкая модель, шитая белыми нитками посторонних мудрствований и усилий. Двояко, потому что результатом натуги подобных «плановиков» неизбежно становится превращение нормального (хотя, быть может, не особенно увесистого) ребенка в жирного дегенерата, да и то — переношенного, извлеченного на свет посредством какого-то кесарева «вскрытия»!
Представьте себе: на вопрос «Как ребенок?» его родители и их знакомые вам отвечают: «Ничего себе. Хороший мальчик — весу и росту изрядного, правда, он у нас дегенерат, но это не беда!»
Точно так же сейчас на вопрос «Ну как вам первый «Кабинет?» любой прежде всего скажет: «Ничего себе. Хорошая запись — техника и звук высшего класса! Правда, она тут у нас… Но это не беда!»
Да как же не беда? Что может быть хуже такого «детища» для родителей?! И любишь его, а все понимаешь — упрятать бы, да поскорей! Итак, почти три года мы многозначительно говорили друг другу нечто вроде «Погодите. Вскрытие вам всем покажет!» Дождались. «Вскрытие» произведено. И что же оно нам всем показало?
а) Показало, что Скрипкарь (как сочинитель основных тем) — отменный компилятор, который живет кусками с чужого стола, поскольку, очевидно, своего за душой практически не имеет. Ему бы сейчас самое время уйти на честную государственную службу, но пост-трековская убогая слава и параноидальное рок-тщеславие не дают отступить и заставляют его говорить, хоть и сказать нечего!
б) Показало, что А. Пантыкин ввязался в «кабинетную» процедуру то ли из творческой жадности, то ли затем, чтобы укрепить свой возобновившийся союз с пост-трек-текстовиком А. Застырцем, то ли для того, чтобы окончательно погубить конкурента в лице Скрипкаря. Впрочем, последнюю версию распространяют явные злопыхатели.
в) Показало, что Сергей Рютин — честный малый, которого запихали вместе с его гитарою в незаметный угол, и который, вероятно, не выдержав напряженной работы «плановиков» из «кабинета», хлопнул его дверью по окончании «вскрытия».
г) Показало, что Андрей Котов — молодой техничный барабанщик, который отбарабанит все, чего изволите.
д) Аркадий Застырец (бывший в ТРЕКЕ Купериным) хотя и сменил псевдоним, продолжает рядиться в рясу проповедника обрыдлых истин, которую уже не раз примерял, работая в дружном коллективе трекеров под чутким руководством Жени Димова.
е) А. Гноевых — замечательно талантливый звукооператор, даже после «вскрытия» умело демонстрирующий сногсшибательный гальванический эффект!
ж) Доказало, что автор текста последней (ласт энд лист) в альбоме песни, фамилию которого я, к сожалению, забыл, мастерски воплотил в своем «Взгляде» собственную прогрессирующую дальнозоркость.
з) Показало, что Скрипкарь не умеет петь… или не получилось…
Но в целом запись удачная, звук хороший, названия короткие, запоминающиеся: КАБИНЕТ-ВСКРЫТИЕ-РИТУАЛ-ФАКТОР-ЯЩИК-ТАЛИСМАН-ВОЗВРАЩЕНИЕ-НОВЫЙ ДЕНЬ-БАЛЛАДА-ВЗГЛЯД-ПУСК! Большому Кораблю — большая лужа!
В записи участвовало целых 52 человека! Не могли же они все враз просчитаться! Одна голова — хорошо, а 52 — лучше!
Цыплят, сосчитанных весной, пересчитывают по осени! Спасибо вам за ваши добротные понятные песни. Со стороны широкой недалекой публики будет порядочным свинством, если она не оценит по заслугам плод вашей великой натуги.
Б. Пощадный
(«Свердловское рок-обозрение», № 3, 1987)
«Наутилус Помпилиус». «Разлука»
Вместо вступления
«Разлука» группы «Наутилус Помпилиус» заставила взять в руки перо многих читателей «Свердловского рок-обоза». Редакция с трудом сдерживала как поток почты, так и свою радость по поводу читательской активности; но, разобрав и прочитав отклики», была вынуждена согласиться с тем, что «одна голова — это действительно хорошо». Таким образом, было решено опубликовать в этом номере выдержки из нескольких корреспонденций, своего рода реплики по поводу альбома.
I Авторы реплик подписались (в скобках — аббревиатуры, указываемые в подборке): Диспетчер (Д), О. Маеро (М), и Т. Дин (Т.Д.) и т. д., и т. п.
«Каждая композиция создает свое настроение, а их многообразие — гармоничную картину. В этом отношении альбом «Разлука» кажется мне неудачей группы. Ведь если лидером является голос, то нужен соответствующий текст, а тексты большинства композиций «Разлуки» надуманны, механически срифмованы, эклектичны. Так дети составляют из отдельных фрагментов на кубиках лубочные картинки, птичек и зверушек. Слух цепляется за аляповатые, броско рифмованные фразы и слова, а сознание отвергает их в силу того, что они лишены настроения и мысли. Гармония нарушена настолько, что к концу альбома материал надоедает своим однообразием. Всего одно звено из цепочки «тема-аранжировка-голос-текст» выпало, а «Наутилус» «забуксовал» в этой музыкальной форме. Я бы сказал, что альбом полностью провален, если бы не две великолепные вещи: «Взгляд с экрана» и «Шар цвета хаки». Первая — острая, сразу узнаваемая картинка нашей жизни, с ее расхождениями между идеалами и реальностью. Вторая — продолжающая стилистически «Невидимку», гениальная по своей искренности и простоте, по образности решения антивоенной темы, которая в последнее время стала предметом спекуляций со стороны многих профессиональных музыкантов» (Д).
«Эпиграф» очень четко задает настроение, которое подхватывает «Эта музыка будет вечной». В эту вещь въезжаешь, как по рельсам. Синтезатор, несмотря на свое однообразие, подан вначале просто здорово. Пустота, прозрачность. Этакие своды и арки. Голос Бутусова эмоционален, он перекрывает все диапазоны, всю гамму, весь спектр эмоций: боль, сарказм, опустошение, тревогу, надежду. И все это спаяно воедино каким-то неуловимым холодом. Музыка веет тревогой, а голос Бутусова все шепчет и шепчет: «Я должен начать все сначала…», пытаясь убедить себя самого. Мне кажется, эта вещь о надежде, только нет веры в этот рецепт: «заменить батарейки» — он совсем в духе XX века, но душа-то его не приемлет.
«Казанова» тоже преподносит ворох рецептов от разлуки и… пустоты. Лирический герой — жалкое задерганное дитя стеклянных пещер с раздутыми амбициями, жаждой власти и бессилием души.
В «Казанове» наконец-то вылез сакс Могилевского и весьма освежил электронное звучание. «Праздник общей беды» — самая неудачная вещь альбома. Описываемый праздник автору не нравится. Ну не нравится и не нравится…
…Первые аккорды долгожданного «Алена Делона». Это самая гладкая и стильная вещь «Разлуки». И еще: уж слишком простая и доходчивая вещь, а если вспомнить стёбовый припев, получается карикатура. Наверное, в жизни все несколько не так.
«Свердловские рокеры всегда выделялись своими пацифистскими вещами. Сильным эмоциям песни «Шар цвета хаки» веришь больше, чем «отстраненным» «Казанове» или «Взгляду с экрана».
В тексте песни «Наша семья» постоянные рефрены. Такое ощущение, что песню спели три или четыре раза — все уже давно ясно, но она все не кончается. Текст весьма далек от какой-либо поэзии.
«Рвать ткань» — бытовая зарисовка, ничего не раскрывающая. Возникает вопрос: зачем все эти мрачные пейзажи и что в них есть, кроме того, что я и так уже знаю. Фотография действительности без внутреннего переосмысления увиденного автором никому не нужна.
Самой неожиданной дня меня явилась вещь «Это так просто». Неожиданная после того поверхностного, плакатного языка с минимумом поэзии и с внутренним равнодушием, что мешает понять и почувствовать «Разлуку». Вся магия строчек «это так просто», «всего лишь» заключается в их правде, какой-то новой и непонятной, совершенно невозможной и до жути знакомой. Это — квинтэссенция «Разлуки», эпитафия ее герою. Теперь становится ясно — почему «Разлука». Ее герой весь в себе, в собственной рефлексии, он видит лишь поверхность мира, на который ему в глубине души наплевать, и, в конце концов, ему становится плевать на себя — отсюда эта глубинная тупая боль, отрешение и опустошение.
Великолепная концовка.
Новый альбом «Нау» сделан с очень и очень большими претензиями. Жаль, что реализация недотягивает до их уровня. «НАУТИЛУС» — моя любимая советская группа, и поэтому я предъявляю к ней, быть может, несколько завышенные требования, но иначе не могу. «НАУ» может многое, «НАУ» еще себя покажет!
Пусть будет новый альбом, пусть будет больше глубины в текстах, больше разнообразия в музыке. Я чувствую за «НАУТИЛУСОМ» огромные возможности». (Т. Д.)
«Магнитофон отматывает первые метры ленты. И сразу первое разочарование: слишком напоминает «ДДТ». Сплошные контрасты: крик-протяжная мелодия-драм-машин, и даже «музыка вечна-батарейки». Не узнаю Кормильцева: куда делись его «машинищи-машины-машинки»? Слова удивительные, во рту тают. Голос Бутусова довершает дело — я ничего не понимаю, я поражен, в голове вертится «старый градусник лопнул как прекрасно, что ты ушла».
Потом вдруг «Казанова». Начинаю балдеть (в итоге понимаю — хит!), но темп снижается, и «Праздник общей беды» проходит под сожаление от перегруженности текста словами. «Ален Делон» — скупо, крупно. «Шар цвета хаки» — да просто здорово! Дальше… хуже. Песенка поджигателя просто идиотизм. В следующей хорошо только «сметана на бананах». И, наконец, последняя (неожиданно последняя) вещь вернула меня к началу альбома… — вот таким было первое впечатление.
Альбом называется «Разлука», и многие не понимают, почему он так называется, а если и понимают, то не задумываются, почему он вышел именно сейчас, и что он, собственно, делает в этом мире. А «Разлука» живет и действует на нас, и ее действие зависит от нашего воспитания, образования, характера и т. д. Другими словами: зависит от нашей культуры. «Разлука» оторвана от создателей, живет собственной жизнью — это, если хотите, и есть та самая настоящая разлука, когда «я отрываю от себя части» («Невидимка»), «я уже не хочу быть поэтом» («Разлука»).
«Альбом далек от совершенства. Единственная вещь, где что-то чувствуется, написана не Кормильцевым: «Шар цвета хаки»» (М).
(«Свердловское рок-обозрение», № 3, 1987)
«Отражение». «Другая игра»
Бом. Бом. Бом. Тревожный колокольный звон отсылает меня в прошлое десятилетие. Именно тогда в память отчетливо врезался наполненный болью голос Джона, кричавший: «Mother, you have me…»
Иллюзия моментально рассеивается под хлесткими ударами барабана.
«Старая песня забытых дней
Она надоела, но с ней веселей…»
Монотонность взрывается автоматной очередью гитары. Ассоциативный посыл достигает своей цели: начинаю вспоминать те далекие дни, когда два десятка имен и названий объединяли всех в некую духовную общину. Смешно, но так было.
Сейчас все кувырком, время валится в какую-то черную дыру, пирамида нереализованных идей становится выше с каждым днем. Тут уже не до развлечений, жизнь предъявляет свои правила, ведет с нами другую игру.
Жесткая, словно треугольная, мелодия вызывает смутное беспокойство, преследующее на протяжении всего альбома.
«Все стало жестче —
И вода, и хлеб.
Скрытый смысл —
Просто нелеп».
Будто возникающий в глубинах подсознания готический хорал придает композиции смысловую завершенность и цикличную повторяемость одновременно.
Следующий номер несет, пожалуй, основную нагрузку новой программы «Отражения». В альбоме он отлично сбалансирован, логически вставлен на свое место. Просто радует экономная кода клавишных в духе ранних «Stranglers».
«Замкнутость круга» я слышал в двух вариантах. Первый, не вошедший в альбом, мне больше по душе. Здесь же в некоторых местах голос как-то несуразен. Приходится напрягать слух, улавливая мелодию. При этом теряется смысловая доходчивость текста. Этот момент сказывается и в «Другой игре», и в «Новой песне». Обильный информационный поток словно разбивается на мелкие ручейки фраз острыми, порой диссонансными аккордами, искажая цельность восприятия. Возможно, при длительном знакомстве картина меняется, но у всех ли хватит времени и желания прослушать эту работу нужное количество раз?
Я считаю, «Отражению» есть смысл не бояться добавлять в музыку что-нибудь из «Золотого фонда», но не успевшее набить оскомину. Важно не переступить порог узнаваемости. А когда в двух вещах подряд проскальзывают вкусноты a-la Allan Parsons; да еще стинговский вокал, растиражированный «ФОРУМОМ», назойливо лезет в уши, возникает вопрос: «Стоит ли так упорно искать непохожести в подаче материала, тут же допуская явное эпигонство?»
В целом успешный номер «Когда теряются минуты» проигрывает пол-очка из-за назойливой дидактики. А строчки про любовь к хозяйственному мылу показались мне шаткой позой, не подкрепленной реальностью.
Профессионально работает звукооператор, саунд вполне пристоен. И с юмором у ребят все в порядке. Невольно вызвала улыбку рок-н-ролльная изюминка перед песней «Не надо этого». Композиция хорошо звучит и живьем, хотя кое-кто в зале склонен адресовать сей призыв к самим музыкантам. Возможно, из-за того, что на сцене группа работает вполнакала: ребята словно замкнуты в круге собственного имиджа. Контакт с залом — нулевой. Эта отчужденность, подчеркнутая избытком пиротехники и света, была бы оправдана, если бы выступление было удачно срежиссировано.
Даже паузы между номерами нужно подавать как составную часть шоу. Пока же только Филиппов смотрится эффектно, но, если Кондаков не найдет свое сценическое лицо, дело не сдвинется с мертвой точки.
«Новая песня», в отличие от своего антипода, слушается с трудом. Хотя, может, такой она сделана с умыслом? Эта намеренная незавершенность может быть намеком на продолжение поиска, в коем группа пребывает последние годы. Финальные удары колокола призывают вновь обратиться к началу.
Если же представить новый альбом «Отражения» с гастрономической точки зрения, перед вами возникнет дымящийся кусок не прожаренного мяса с выпирающими обломками костей, обильно усыпанный перцем и украшенный яркой зеленью. Вдыхая аромат этого блюда, вы убедитесь, что насытить ваш голод оно вполне способно. Если не доверяете моему вкусу, то попробуйте сами. Нет, вы сходите в рок-клуб и попробуйте!
Приятного вам аппетита!
М-р Кайт
(«Свердловское рок-обозрение», № 3, 1987)
«Р-клуб». «2х2=4»
Как ни странно, но при всей металлургичности Свердловска «Р-клуб»-86 — первый альбом в стиле чистого харда, безо всяких арт-роковых и нововолновых примесей. Все по-взрослому: раскаты барабанов, гитарные запилы и вопли в стиле Ронни Джеймса Дио. «Прокаженный» и «2х2=4» — крепкие хиты, которые украсили бы репертуар любого тяжелого коллектива, в этом мини-альбоме они просто сияют, словно бриллианты.
Вот только оправа у этих сокровищ не особо драгоценная. Внимательный слушатель скоро замечает, что слаженно и без перебоев работает только ритм-секция Моисеев+Назимов. Аранжировки сплошь и рядом зияют дырами, гитара Злоцкого порой уходит куда-то не туда, а Агап частенько дает петуха.
Конечно, если слушать «Р-клуб» на пределе громкости (как делали особо тонкие ценители жанра), то можно не обращать внимания на подобные «мелочи», а просто наслаждаться «мащщой». Говорят, что после подобных аудиосеансов фанаты других тяжелых групп не сразу могли вспомнить таблицу умножения. Поклонникам «Р-клуба» такое не грозило. Они с ходу могли ответить, что «2х2=4»!
Д. Лемов, 2016.
«Чайф». «Субботним вечером в Свердловске»
Об этой записи я слышал давно, но как-то по разным причинам не удавалось послушать ее целиком. И только припертый к стенке собственным обещанием сделать на нее рецензию, был вынужден обратиться к Володе Шахрину. От него же я узнал массу фактических подробностей того вечера, которые помогли придать некоторую упорядоченность моим эмоциональным вывертам.
Итак, в субботу вечером в Свердловске собрались рокеры регионального масштаба. По предложению Владимира Шахрина, решили за этот вечер слепить целый альбом на материале группы «Чайф». Нельзя сказать, что это был джем-сейшн в чистом виде, так как музыканты недостаточно хорошо знали шахринские вещи, хотя прецедент совместного выступления уже был. Володя показывал основную структуру каждой песни, на раз все это прогонялось, уточнялись партии каждого, и уже на второй раз инструментал переносился на ленту. Голоса записывали отдельно, но из-за отсутствия «ушей» приходилось вслушиваться в тихое щебетание колонки. Половина энергии ушла на то, чтобы просто попасть в такт.
Операторов в тот вечер было в избытке, может быть, поэтому каждый мэтр желал переложить ответственность на другого. В итоге фонограмма даже после многочисленных чисток звучит в лучшем случае на «четыре с минусом». Ну, может, на «три с плюсом». А в общем, в этом эксперименте свердловских, простите, уральских рокеров важна была сама идея: взять и записаться, не дожидаясь благоприятных студийных условий, которые когда еще будут.
Начало ленты обычно для записей такого рода: свист, хлопки, оптимистические выкрики… Реггейевская гитара Шахрина ввела меня в первый номер альбома. Песня, написанная в свое время про какого-то конкретного человека, непонятно с чьей подачи была переадресована чуть ли не самому Гребенщикову. Иначе как объяснить те реверансы в финале: «Рубинштейна, 1З — Сенсемилья! Домашний адрес БГ — что-то невразумительное…» — Не понял.
«Реклама» прозвучала традиционно, как и в «чайфовом» варианте, разве что акустическая гитара Белкина привнесла в аранжировку нечто новое.
Первые такты «Правильного мальчика» заставили меня теснее прижаться к динамикам: «Это что еще за звук?» Мое недоумение рассеял Володя: «А здесь у нас был тромбон. Владимиров дул». На мой взгляд, неплохо. Я всегда считал, что духовые в самой малой дозе никому не повредят. «Чайфу» тоже. Ничего, как только вернется со службы Вадик Кукушкин, все встанет на свои места. Хотел бы отметить, что в этом варианте вокал Шахрина был чем-то средним между рэпом и рок-н-ролльным запевом. Причем ни один из музыкантов не выскочил вперед ни на полтакта. Это радует.
Следующая песня, по словам автора, — басня. Прослушал ее внимательно два раза, но так и не понял, кто же такие вороны, так страстно любящие «италомьюзик»? Кто соловьи — понятно сразу. А вот вороны? А вообще номер удался: красивая мелодия, приятный голос, интересные инструментальные партии.
Очень порадовала «Легенда о былых мужьях», до этого я ее не слышал. Володя согласился, что это в какой-то степени самопародия, хотя и немного сырая. Над темой стоит поработать, и это будет верный хит. Все бы ничего, но подкладка в «Легенде» записана из рук вон плохо.
Знаменитый шахринский «Совет» был любовно украшен «знакомым до боли» орнаментом бас-гитары Димы Умецкого. А в финале Володя так отчаянно взвыл, что я не отказал себе в удовольствии обозвать его Рави Шанкаром.
«Пиво» почему-то меня не порадовало. Даже голос Шахрина, обычно раскованный, в этих рок-н-ролльных частушках про шарташские удовольствия здесь как-то задавлен. Удалой припев звучит фальшиво, видимо, просто сказалась усталость.
Ну, а теперь, Володя, держись крепче. Песня с безобидным названием «Ты сказала» после первого прослушивания вызвала во мне удивление: «Зачем?» Со второго раза — унылое чувство разочарования, с третьего — желание обратиться к Шахрину с просьбой не писать больше таких песен. В свое время я уговаривал его отказаться от таких номеров, как «Гимн весне» (не слыхали? — и слава богу!). Подобные поклоны непритязательным вкусам гопников не сделают «Чайфу» доброго имени, а навредить могут много, и не только им. Такие незрелые плоды могут вызвать хроническую оскомину у тех, кто призван удобрять почву вокруг нашего общего рок-дерева.
По иронии судьбы, этот скандальный номер записался лучше остальных. Слаженный хор всех присутствующих в «студии» напоминал славные добрые времена «Богемской рапсодии». Это, кстати, дало повод Шахрину использовать в качестве аргумента тот факт, что «все было сделано от души». Я робко возразил, что от души можно с таким же успехом декламировать клозетные стишки. Забыл добавить, что на записи этой смурной штучки на барабанах сидел «джюсовый» Назимов, а басгитарил Умецкий.
Заключительным аккордом мероприятия являлась «Зинаида», напетая не лишенным приятности тенором Володи Бегунова. Написанная на чьи-то лирические стихи, эта песенка представила нам обычный продукт творчества второго гитариста «Чайфа», которому на выступлениях отводится времени как раз в меру, чтобы слушатель не успел заскучать.
Для пущей убедительности хочу перечислить основных участников записи (со слов Шахрина):
В. Шахрин — Э и А-гитары, ведущий вокал;
В. Бегунов — А и Б-гитары, перкуссия и даже вокал;
Е. Белкин — 12-струнная А-гитара;
А. Нифантьев — Б-гитара, голос;
В. Маликов, В. Назимов, А. Потапкин — барабаны;
Д. Умецкий — Б-гитара, вокал;
В. Огоньков — гитара, колокольчики;
В. Владимиров — тромбон.
В хоре участвовали все вышеперечисленные, а кроме того, Слава Бутусов, Густов и все прочие. Кто был, тот знает.
Считаю, что подобные встречи рокеров интересны не только своим конечным результатом — фонограммой, — но и полезны самим музыкантам. Давно пора от общих разговоров и провинциального нарциссизма переходить к реальным проектам. Аналогичные хэппенинги, позволяющие в творческой обстановке обсудить достоинства и недостатки того или иного автора, должны проводиться как можно чаще. И тем выше будет их продуктивность, чем откровеннее будет разговор, ибо снобизм в принципе чужд рок-музыке.
«Чайф» сделал шаг навстречу. Кто следующий?
Х. Джудов
(«Свердловское рок-обозрение», № 2, 1986)