«Работать и работать, не покладая рук» (1990. Хроника)

В конце прошлого года многие обвинили рок-клуб и его хедлайнеров в самолюбовании. В этом была доля правды. «Боязнь показаться хуже, чем о нас думают»[36] действительно имела место. Потратив много сил на доказательство собственной состоятельности и отправив свои лучшие группы в большое плавание, СРК чуть не остался у разбитого корыта. Необходимость срочных реформ стала очевидной для всех. На пятом году перестройки со скрежетом начал перестраиваться и Свердловский рок-клуб.

Состоявшиеся группы уже нуждались в нем только как в месте общения. Приятно, вернувшись с очередных гастролей, зайти в ДК Свердлова, поболтать и с высоты мэтра дать пару советов молодежи. Правда, если на огонек забредали сразу два гранда, то в комнате № 64 становилось очень тесно. Возможно, поэтому без конкретного повода звезды рок-н-ролла навещали рок-клуб все реже.

Причиной визита суперстаров мог послужить, например, выпуск нового магнитофонного альбома. Свежий релиз первым делом должен был попасть в обширный каталог студии звукозаписи СРК. Она открылась в рок-клубе в конце прошлого года и быстро стала популярной. Один альбом обходился меломанам в 3 рубля 50 копеек. Заказы принимала Оля Саксина, а выполняли их несколько «писателей», в том числе Дмитрий «Дикон» Константинов, который размножал подпольные записи «Урфина Джюса» еще в далеком 1982 году. От натиска конкурентов звукозапись СРК не страдала: в какой кооперативной студии истинный ценитель мог найти альбом «Встречного движения» или концерт «Поп-механики» в Свердловске?

Спросом пользовалась и рок-клубовская доска объявлений. Она иногда выручала и опытные группы: например, с помощью записки «Требуется текстовик» «Солярис» и Паша Тиганов нашли друг друга. В основном, конечно, доска пестрела объявлениями от начинающих: «Перспективной группе требуется ударник», «Гитарист, играющий в стиле треш-металл, ищет подходящую команду», «Отдам полцарства за клавишника, знающего ноты» и т. п.

Молодежь способна на многое, в том числе и тусоваться в рок-клубовской каморке площадью в 20 кв. м. Совсем юные дебютанты искали возможности выступить или хотя бы порепетировать. «Ветераны», уже имевшие за плечами один выход на сцену творческой мастерской, с надеждой косились на телефон. Но он, зараза, хоть и не замолкал, но все не по делу: никто не приглашал будущих звезд приехать с концертами в Москву, Владивосток или хотя бы в Тугулым. Все жаловались, что рок-клуб ими мало занимается.

Николай Грахов пытался помочь составлением стратегических планов: «Надо трансформировать рок-клуб в ассоциацию специализированных организаций, которые бы имели четкие задачи и планомерно занимались бы их осуществлением. Для начала мы хотели бы создать информационный центр по проблемам рок-музыки. Задача центра — выпускать «ПерекатиПоле», различные информационные сборники, буклеты, путеводители; иметь фонотеку, библиотеку, видеотеку; выходить на средства массовой информации… проводить лекции и т. д. Надо создать и фонд помощи молодым музыкантам… Работа с молодыми должна носить абсолютно некоммерческих характер, должна быть благотворительной по своей сути. Программы помощи — это базы для репетиций, издание альбомов, участие в туровых гастролях… Я разговаривал со многими известными музыкантами — они согласны дать благотворительные концерты. Государственные или кооперативные организации могли бы выделить дотации…» («ПерекатиПоле», № 2, 1989).

Эти проекты, особенно в условиях спада интереса к року и развала государственной системы, сильно отдавали маниловщиной и своей абстрактностью не походили на четкие способы решения проблем, которые предлагал Грахов пять лет назад. «Мне стало скучновато, возможно, я все это просто перерос, — признает сегодня Николай. — К концу 1980-х все задачи, которые ставились перед рок-клубом в начале, или были решены, или отпали сами собой. Оставалась работа с молодыми группами, но их приток уменьшился. Количество людей, занятых в свердловском роке, оказалось конечным. Оно, возможно, было достаточным для возникновения и поддержания феномена на первом этапе, но его не хватило, чтобы уральская школа продолжала и дальше развиваться так же стремительно, как в начале». К тому времени Грахов уже перезнакомился со всеми в стране, кто занимался музыкой и посетил все крупные фестивали, от Сибири до Украины и Прибалтики. Теперь он активно осваивал зарубежный опыт, став постоянным участником встреч и семинаров по широкому спектру музыкальных проблем, проходивших на пространстве от Калифорнии до Берлина.

Дома на хозяйстве остался незаменимый Стерхов. «Прошедшие осень и зима — самое настоящее «смутное время»; столько нарекомендовалось всяких разных новых организационных форм, часто противоречащих друг другу, что голова кругом шла, — жаловался Рудик в интервью газете «Хроника рок-дизайна» (№ 2, 1990). — Мы зациклились на чисто формальном отношении к начинающим… В месяц приходит групп по 10 из города и области. Как правило, ни у кого нет материальной базы для развития: «крыши», аппарата, нормальных инструментов». Эти «земные» проблемы молодых музыкантов и решал в первую очередь администратор рок-клуба.

Взмыленный Рудик делал все, что мог. Но обстоятельства были сильнее его энтузиазма. ДК Свердлова перевели на хозрасчет, и руководство стало требовать денег за аренду зала. В то время в ДК уже работал видеосалон, чуть ли не с порнухой, и это «высококультурное» развлечение приносило дирекции доход гораздо больший, чем все уральские рокеры. Продажа 50-копеечных билетов на мастерские окупить резко выросшую аренду зала не могла — ходили на них полторы-две сотни зрителей. Повышать цену билетов на концерты никому не известных групп было невозможно. Пришлось мастерским перебираться в маленький ДК Ленинского района на Сурикова, 31. Там имелся небольшой стоячий зал с крохотной сценой, точнее, подиумом площадью 6 кв. м и высотой сантиметров сорок.

Кураторы помогали все меньше и меньше. Областной совет профсоюзов с трудом выделил рок-клубу на 1990 год небольшую дотацию, но предупредил, что она последняя. Файрушин с Граховым слетали в Москву, чтобы добыть в ЦК ВЛКСМ нормальный концертный аппарат. Не без скандала, но комплект аппаратуры «Tesla» выбили. Рок-клубу приходилось отрабатывать этот подарок, предоставляя аппарат и техников для обслуживания совсем не музыкальных и даже не очень комсомольских мероприятий. Например, эта же «Tesla» озвучивала съезд социал-демократической партии на турбазе «Хрустальная». В свободное от политических баталий время на этом комплекте играли молодые группы на мастерских в ДК Ленинского района.

После долгих препирательств с дирекцией ДК Свердлова удалось создать две репетиционные комнаты. Они располагались в подвале Дома культуры, как раз под рок-клубом. Час аренды обходился группам в два рубля, и помещения были очень востребованы. Уже через несколько недель самое удобное вечернее время расписали на месяцы вперед. Молодые команды там не только репетировали, но и записывались: именно в этом подвале созданы альбомы «Группы Макса Ильина» и «Солянки имени Бобы Докутовича». Грахов репетиционными комнатами очень гордился и почти каждый день восклицал: «Здорово, что мы это сделали!»

17 марта рок-клуб отвлекся от своих проблем для празднования четвертого дня рождения. Из заявленных на афише десяти групп на сцену Дворца молодежи по разным причинам вышли всего пять. Открывала праздник английская группа «The Band Of Holy Joy». Эти зарубежные гастролеры были гораздо звезднее прежних. Последний альбом команды, игравшей смесь пост-панка, фолк-рока и европейского кабаре, находился на четвертом месте в категории «Indie» газеты «New Musical Express». В Свердловск они попали при помощи Британского Совета по делам искусств. Семеро англичан понравились публике своей бесшабашностью. Особенно приглянулся аккордеонист Дэвид Коултер, который так походил на Мамонова, что все называли его просто Петей. К концу вечера он на это имя уже охотно откликался.

Свердловские группы дожили до времен, когда зрителей перед ними разогревали обитатели британских хит-парадов. Такая крутизна не могла не повысить чувства собственной значимости русскоязычных составов. На следующий день должны были состояться довыборы народных депутатов РСФСР, и многие шутили по этому актуальному поводу. Шахрин, представляя бритых налысо Бегунова и Северина, объявил, что после отмены шестой статьи Конституции он наконец-то может создать Партию лысых и избрать ее лидером Игоря Гришенкова. В этот вечер «Чайф» впервые исполнил народный плач «Никто не услышит». «Апрельский марш» сыграл старые, но сильно переаранжированные песни. Затем во время длинного перерыва состоялся первый открытый просмотр фильма Кирилла Котельникова «Сон в красном тереме». Пока те, кто вместился в малый зал, смотрели кино, а остальные тусовались в фойе, в большом зале настраивался дебютант — «Наутилус» в новом составе.

Игорь Джавад-заде начал выступление с длинного соло на мощной ударной установке и специально привезенных «громыхающих прибамбасах». После отрокотавшей увертюры Бутусов запел старую песню «Отход на север», но она изменилась до неузнаваемости, превратившись в жесткий гитарный боевик. Ошарашенный зал, ожидавший более традиционного «НП», издал несколько сдавленных хлопков. Только после лирической «Джульетты» публика отмерла, и ее реакция стала более адекватной. В перерыве все спорили, в хорошую или в плохую сторону изменился «Наутилус».

Закрывала концерт «Ассоциация». Со стороны организаторов стремление поставить рядом бывших коллег по группе выглядело провокацией. Впрочем, они сами «обнюхали» друг друга заранее. «Еще на прогоне играли «Радиосвязь», мощную фанковую вещь с дудками, — вспоминает Пифа. — Я стою чуть сзади, колбашу и вижу, как из-за кулис появляется Слава с легким недоумением на лице: «Кто это тут так играет?» А мы выкладываемся вовсю — мы же понимали, что Славе надо доказать, что мы не сдаемся и херачим теперь свою музыку. Он увидел, что это мы, и на глазах сдулся — видимо, не ожидал, что мы не сложим крылья после серьезного удара 1988 года».

«Ассоциация» на дне рождения рок-клуба, 17 марта 1990

Могилевский заметно волновался, путал слова, объявляя песни. Но его программу зрители приняли лучше, чем новый «Наутилус», особенно исполненную под два баяна «Деревню». Алексей закончил выступление и весь концерт аллегорическим стихотворением «День рождения старого дивана», в котором выразил свое отношение к прежде боевому, а ныне одряхлевшему, но все еще нежно-любимому рок-клубу.

После праздничного банкета активная часть «Апрельского марша» увезла часть англичан, в том числе полюбившегося «Петю», на квартиру в Городок чекистов для продолжения праздника. У таксистов закончилась водка, и остался почему-то только бенедиктин. Британцы обалдели не только от этого напитка, но и от удобств в стиле конструктивизма — больше всего их потрясла ванна на… кухне. Сергей Чернышёв заставил «Петю» выучить многоэтажные русские ругательства. Наверняка и их, и детали русского быта, и глубины русской души «The Band Of Holy Joy» помнят до сих пор.

Этот день рождения стал последним крупным мероприятием, которое организовал рок-клуб. На концертной жизни Свердловска спад его активности отразился мало. В 1990 году в городе прошли несколько рок-фестивалей, к которым СРК формально не имел никакого отношения.

В начале мая состоялась очередная «Весна УПИ», в рамках которой во Дворце молодежи выступили практически все звезды рок-клуба, а также «Веселые картинки» из Москвы и ленинградский «Объект насмешек». Несмотря на громкие имена, в зале Молодежки зияло множество пустых кресел. Гала-концерт на площади перед УПИ пришлось перенести на день — грянувший за час перед его началом майский ураган со снегом разогнал и музыкантов, и зрителей. Именитые участники «Весны УПИ» не помешали аншлагу в ДК ВИЗа, где 6 мая прошел фестиваль «Свердловск-акустика», организованный Ольгой Арефьевой.

Еще в середине января она побывала на «Рок-акустике» в Череповце, куда съехались все, кто был способен сыграть свою музыку под простую гитару: Майк Науменко, «Бахыт-Компот», Юрий Наумов, Янка Дягилева, Ник Рок-н-ролл, «Адо» и многие другие. Не смогли приехать только «Аквариум» и Егор Летов. В конечном итоге летовский бэджик достался Ольге. Она отправилась в Череповец без приглашения, за компанию с «Картинниками» Б.У. Кашкина. В перерывах между выступлениями участников свердловчане скоморошили в фойе. Ольга уговорила дать ей спеть сольно, организаторы услышали, впечатлились и пригласили выступить ее на большой сцене. Вот тут-то ей и вручили пропуск не приехавшего лидера «Гражданской обороны». Арефьева выступила вне программы, но ее песни остались одними из самых ярких воспоминаний очевидцев.

Под впечатлением от увиденного Оля вернулась в Свердловск с желанием устроить что-то подобное. Единомышленников она нашла в «Театре песни» ДК ВИЗа, который возглавляла Наталья Баскакова. «Я до сих пор не понимаю, как нам удалось все организовать, — рассказывает Арефьева. — Характер у меня тогда был абсолютно непробивной, но возникло сильнейшее чувство, что я способна осуществить задуманное. У меня было ощущение, что все шестеренки мира разворачиваются, чтобы все получилось».

Сначала отбор участников происходил довольно хаотично — Оля просто приглашала выступить знакомых талантливых авторов. И никто не отказывался, не ломался. Многие сами стремились поучаствовать. После того как Арефьева, укрывшись за псевдонимом, опубликовала в «На смену!» информацию о предстоящем фестивале, в ее комнату на пятом этаже общежития началось настоящее паломничество с кассетами и катушками. Уральская земля всегда полнилась слухами, и организатора «Свердловск-акустики» народ вычислил легко. Среди ходоков было много тех, кто, как и сама Оля, хотел, но не мог показать свои песни публике. «Для меня и для всех этих людей не находилось места. Но мы-то были! И как насыщенный раствор соли выпадает кристаллами, так кристаллами выпали и мы, и обнаружили, как нас много, и сколько у нас сил. Если бы наш фестиваль не состоялся, что-то подобное бы произошло обязательно, так или иначе, раньше или позже, плюс-минус полгода, но произошло».

В маленькой комнатке бомбоубежища под ДК ВИЗа, где обитал «Театр песни», даже проводились прослушивания. Эдуард Бородулин вспоминает, как «Солянка имени Бобы Докутовича» принесла туда кассету, но их заставили спеть живьем. Они спели и без лишних вопросов попали на фестиваль. Самые непроходные кандидаты получали отказ в самых извиняющихся тонах. Арефьева старалась соблюдать объективность: «Я стремилась взять не только тех, кто мне понравился, но и кто может понравиться другим, чтобы фестиваль не превратился в мой личный праздник».

Эмблемой «Свердловск-акустики» стал нарисованный художником Петром Малковым Мыш (оргкомитет объяснял, что это такой звер). Прообразом этого талисмана был реальный грызун, шуршавший бумажками в подвалах ДК ВИЗа. Всю подготовку фестиваля его организаторы фиксировали в машинописном журнале «Ништяк». Судя по этому веселому «дневнику», процесс проходил шумно и бардачно, но результат оказался совсем не шуточным.

«Свердловск-акустика» собрал более сорока участников. Фестиваль продолжался 8 часов с небольшим перерывом. Пауза была незапланированной — сгорел усилитель. Дальнейший концерт шел с помощью киношной аппаратуры. В фойе, где веселили публику традиционные «Картинники», продавали плакаты, значки, а также самодельных Мышев.

На сцене выступали как всем хорошо известные артисты, так и дебютанты. Прямо с поезда из Киева приехал Александр Холкин. Макс Ильин показал акустический вариант своей новой программы. Вадик Кукушкин спел три новые песни под аккомпанемент перкуссиониста Олега Кудрявцева из группы «Неспроста». Шахрин выступил в дуэте с юным альтистом Володей Желтовских, с которым познакомился буквально накануне. В сутолоке закулисья два Володи с трудом смогли порепетировать всего 15 минут. Зрители тепло встретили выступление «Каталога» (Сычёв+Мезюха). Никто тогда не мог предвидеть, что это последнее выступление группы.

Дебютантов было гораздо больше. Участники трио «Съезд ГПЛ» Марат Габдрахманов, Александр Пахомов и Сергей Лукин действительно съехались на фестиваль из Десногорска, Караганды и Кокчетава. На «Акустику» их вытащил друг и земляк Евгений Енин, учившийся на журфаке в университете. Ребята подготовили для фестиваля четыре песни, но Арефьева, регулировавшая программу, попросила их сыграть всего две. «ГПЛ» уперлись: «Зря, что ли, из Казахстана ехали!» Ольга махнула рукой: «Тогда переставляю вас в конец программы». В результате «Съезд» выходил на сцену после «Группы Макса Ильина». Марат смотрел из-за кулис в ужасе: «Как нам после такого играть?» «Съезд ГПЛ» перед большим залом выступал впервые. Вышли на сцену, а народ повалил из зала. Тогда Лукин на своем басу «Fender» начал играть блюз горлышком от бутылки. Публика, завороженная звуком, вернулась обратно в кресла. Отыграли все четыре песни, спустились в зал. «ГПЛ» так трясло, что они даже не смогли ничего рассказать о себе Михаилу Орлову из «Насменки».

Всех поразил Альберт Кувезин, продемонстрировавший традиционное тувинское горловое пение каргыраа, но под гитару и на русском языке. Песни про то, как «камни катятся, ломая черепа, с крутой горы», публика внимала с благоговением — никто не понимал, как можно ТАК петь. «Панки после пьянки» запомнились разухабистостью. Группа «Светлая память Сергея Рыха» удивила смесью фанка с почти хоральными напевами. Еще зрителям запомнились «Метконго», Григорий Рейхтман, Игорь Кузьменко, Сергей Рэт и Майк Пушников.

Все время акустического марафона Арефьева за кулисами дирижировала программой, следила за порядком выступавших, решала кучу оргвопросов. Сама она вышла на сцену незадолго перед полуночью, когда уже отключили аппарат и начали демонтировать декорации. Оля села на краешек сцены и для пережившей все эти восемь часов горстки зрителей спела без микрофона несколько песен. «На этом фестивале я была функционером, следившим, чтобы все вертелось. Я вовсе не планировала свой бенефис, но после концерта нашла записку: «Оля, от того, что ты сделала этот фестиваль для себя, ты лучше петь не стала». Зритель у нас добрый и благодарный». Наверное, тот же благодарный зритель стащил в качестве сувенира Олину шикарную концертную шляпу…

Финансовым результатом фестиваля стал абсолютный ноль. Доходы от продажи билетов и сувенирной продукции тютелька в тютельку покрыли все затраты. На вопрос газеты «На смену!» о планах Арефьева ответила, что обязательно будет заниматься акустическим фестивалем и дальше: «Хочется сделать его всесоюзным». Но на самом деле она понимала, что организация музыкальных мероприятий — не совсем ее дело. «Это был шаг отчаянья, вызванный пустотой. Я просто заполнила собой амбразуру. Как только пустоты не стало, я отошла в сторону».

Через несколько месяцев Ольга Арефьева уехала в Москву, где создала собственную группу «Ковчег». Сегодня она известная певица, актриса, автор множества песен, восемнадцати альбомов и четырех книг. А опыт «Свердловск-акустики» ей хоть немного, но пригодился. В Москве, не найдя места, где можно выступать, она тоже создала его сама. На сцену «Аку-клуба» за вечер выходили много музыкантов, в том числе и «Ковчег». Она также организовала фестиваль памяти Янки в 1994 году и в начале 2000-х два фестиваля девушек — авторов песен «Поющая я».

В конце мая в Свердловске стало заметно тише — сразу несколько ведущих рок-групп и сопровождающие их лица в рамках придуманного «Чайфом» и редакцией газеты «ПерекатиПоле» музыкально-экологического движения «Рок чистой воды» отправились вниз по матушке по Волге. Их борьба за чистоту голубого символа России продолжалась почти месяц.

Разносить уральский рок по стране принялись и молодые группы. Вместе с «Чайфом» на фестиваль «Липа-90» в Липецк поехал «День». Неопытность гастролеров давала о себе знать — в поездку половина «дней» не взяли с собой паспорта. Добирались они на поезде, и в дороге отсутствие документа им не мешало. Но жить предстояло в гостинице обкома ВЛКСМ. Селить беспаспортных уральцев там наотрез отказались, и пришлось гостям Липецка отправляться за помощью в местное управление КГБ. Тамошний дежурный посмотрел на понурых музыкантов, видимо, понял, что опасности для его города они не представляют, и написал записку в отель, по которой их беспрекословно поселили.

У «Дня» была такая фишка: сначала на сцене появлялся барабанщик, начинал играть, затем по одному выходили остальные музыканты. В это время звукорежиссер «Дня» Марат Урумбаев окончательно достраивал звук. Аппарат в Липецке был хиленький, а зал — большой. Поэтому, чтобы его прокачать, Марат выкрутил все ручки до максимума, зал превратился в один большой динамик. Паша Тиганов был от того концерта в восторге: «Я во время песни наклоняю голову вправо и чувствую, что весь зал склоняется в ту же сторону. Влево — и зал качается туда же. Программа была короткой, но уже на четвертой песне прибежал хватающийся за сердце владелец аппарата: «Что вы делаете! Вы же мне все спалите!» Тем не менее «День» успел хорошо качнуть липецкую публику». Опытный «Чайф» измываться над аппаратом не стал — он брал публику харизмой.

В июне свое 70-летие отмечала областная молодежная газета «На смену!». В ту пору буйства гласности ее тираж составлял солидные 200 тыс. экземпляров. В знак собственной молодежности в рамках празднования юбилея газета устроила фестиваль «Рок! На! Смену!». Его организацией занимался рок-клуб в лице Рудольфа Стерхова и прочих проверенных кадров. За три дня, с 12 по 14 июня, во Дворце молодежи выступили «Чайф», «Урфин Джюс», «Апрельский марш», «Группа Макса Ильина» и молодая поросль рок-клуба в лице «У’Рока» из города Заречного, «Солянки имени Бобы Докутовича», «Бит-Бардака» и совсем юного «Предисловия», музыканты которого только окончили школу. Солидности происходящему добавили именитые гости: «Ноль» (Ленинград), «Вопли Видоплясова» (Киев), «Ночной проспект» (Москва), «Миссия: Антициклон» (Магадан). Вел концерты главный автор «Музыкальной студии» газеты-юбиляра Михаил Орлов, страшно довольный такой обязанностью. 15 июня в рамках того же газетного юбилея гудел ДК ВИЗа. Там отрывались «Лондон», «День», тяжелые «Железное ведомство» и «Комендантский час», а также дорвавшаяся до сцены «Миссия», которой в своем Магадане совсем не давали играть. На следующий день дальневосточники выступили еще и на гала-концерте в Историческом сквере.

Тем временем «птенцы гнезда Рудольфа» уже освоились в маленьком зале ДК Ленинского района, где регулярно стали проходить творческие мастерские. Ходили на эти концерты в основном зрители старшего школьного возраста: молодые романтичные барышни и юноши. Выступавшие музыканты были чуть постарше. В зальчике работал крохотный буфетик, где не продавали ничего крепче «Пепси-колы». Такой ассортимент не очень нравился местной гопоте, которая стала регулярно захаживать на концерты и задирать публику и артистов. То, что в соседнем здании располагался городской отдел милиции, хулиганов ничуть не смущало. Эдик Бородулин как-то заступился за одну барышню, и всей «Солянке» пришлось, спасаясь от толпы местных гопников, эвакуироваться через задний вход.

Регулярные концерты по выходным начались на Сурикова в апреле. Чтобы отличить их от прежних творческих мастерских, междусобойчики в стоячем зале стали называть рок-тусовками. В мае там выступили 18 групп. Самыми многообещающими тогда казались «Предисловие», «У’рок», «ЭДС» и металлическая «Русская зима».

После летнего перерыва юбилейный пятый сезон рок-клуб открыл скромно — 24 сентября состоялась обычная рок-тусовка. Самыми регулярными участниками этих концертов стали «Солянка имени Бобы Докутовича», «Бит-Бардак» и «Смысловые галлюцинации». Эти герои последних месяцев существования рок-клуба дружно кочевали по небольшим концертным площадкам Свердловска. Из троицы только «Глюки» выбились в «большую жизнь». Истории остальных двух групп оказались гораздо короче.

Группа «Солянка имени Бобы Докутовича» зародилась в Свердловском областном училище культуры. Там в 1989 году репетировала панк-группа «Обломъ», участником которой был будущий гитарист «Солянки» Эдуард Бородулин. Как-то на совместном с «Обломом» джеме еще двое будущих «солянщиков» (Константин «Кот» Ширяев — вокал, гитара и Сергей Подкустов — бас) исполнили песню «Застыли макароны на тарелке», ставшую гимном «кульковского» андеграунда. С этого и началась «Солянка имени Бобы Докутовича», названная в честь эпизодического персонажа фильма «Последний подвиг Камо», белогвардейца, отправлявшегося «бить красную сволочь». К хиповско-митьковскому бэнду вскоре присоединились барабанщик Олег «Гловер» Баталов и скрипач-альтист с консерваторским образованием Евгений Щербина. В таком составе «Солянка» в 1990 году произвела на свет альбом «Трагедия в стиле стёб» с вполне традиционным рок-н-ролльно-блюзовым звучанием. Записали его на рок-клубовской репетиционной базе в подвале ДК Свердлова. Буквально сразу музыканты стали готовить новую программу. Неоднократно руководство рок-клуба отправляло группу в другие города представлять СРК. В конце 1991 года Виктор Зайцев, владелец «Студии НП» пригласил «Солянку» для записи новой программы. К началу 1992 года альбом «Изгой» был сведен. Попытка издать его на виниле не удалась из-за наступивших сложных времен. По тем же экономическим причинам к 1994 году «Солянка имени Бобы Докутовича» прекратила существование. Сегодня Константин Ширяев занимается фольклорным проектом «Хрюкс», Сергей Подкустов является участником группы «Роги», Эдуард Бородулин играет в «Stambulchik Brothers».

«Бит-Бардак» создали студенты лесотехнического института в 1988 году. Музыка «ББ» представляла собой веселую смесь: немного фанка, немного панка, побольше гаражного ритм-н-блюза, чуть-чуть ска с традиционными для этого стиля дудками. Группа много выступала в Свердловске и области, в 1990 году съездила на московский «Сырок». В том же году в подвале столовой студенческого городка Лестеха был записан первый альбом «13». Через несколько месяцев появился второй альбом — «Желтые сны Чернозара Селедкина». В музыке отчетливо наметился крен в сторону агрессивного ска-панка. Ответственность за это нес тромбонист Алексей Мелкозёров, сформировавший неплохую духовую секцию. Помимо них «Бит-Бардак» учиняли фронтмэн и клавишник Александр Сальников, гитаристы Владимир Бражкин и Александр Дементьев, басист Алексей Овчинников, а также барабанщики Сергей Рутенко и Илья Скуратовский (экс- «Апрельский марш»). К сожалению, в 1991 году эта многообещающая компания развалилась.

Перед своим первым выступлением 2 июня «Смысловые галлюцинации» убеждали Стерхова, что их надо отправить на концерты в Германию, что они должны показать советский рок всей Европе. Перед таким напором трудно было устоять — «Глюков» выпустили для начала на сцену ДК Ленинского района. Сразу смутило, что настраиваться они отказались: «Нам не надо репетировать, мы просто выйдем и сыграем». Сыграли они тогда очень плохо, даже инструменты не строили. Однако их амбиции не уменьшились. Во время спора о том, чем было их выступление — лажей или путевкой в Европу, разгоряченный Рудольф заявил: «Ребята, если вы через 10 лет прозвучите хотя бы на всю страну, с меня — ящик коньяка». Возможно, благодаря этому стимулу «Смысловые галлюцинации» уверенней зашагали к грядущей всероссийской славе. Кстати, после того концерта «СГ» все-таки приняли в Свердловский рок-клуб. Они стали последней рок-группой, зачисленной в его ряды.

Группа «Смысловые галлюцинации», 1990

«Действующая» звезда выступила в ДК Ленинского района всего один раз. Проездом из Владивостока в Ленинград в Свердловске нарисовался Ник Рок-н-ролл со своим очередным составом и упросил Рудольфа выпустить его на сцену. Программа у звезды советского андеграунда была специфическая: два-три аккорда и заумный рев в микрофон. Свердловская молодежь осталась к этой музыке холодна. Тогда Ник выхватил откуда-то лезвие бритвы и чикнул себя по щекам. Он пел, кровь хлестала на его белоснежную рубашку, но публика не проникалась, разве что кого-то в зале чуть не стошнило. Это была явно не та реакция, какой ожидал Ник. Он передал бритву другому участнику группы. На сцену кинулся Рудольф, но музыкант успокоил его: «Да не буду я резаться, так, просто подержу». Рудик замахал руками операторам, мол, кончайте эту мясорубку. Звук стих. Публика молчала. Ник зло бросил в зал: «Ничего вы не понимаете!» — и вышел на улицу.

Рядом с ДК Ленинского района квартировался полк милиции. У входа тусовались несколько милиционеров. Вид мужика с порезанной физиономией и в окровавленной рубашке не произвел никакого впечатления на повидавших многое свердловских постовых. Звезда андеграунда разочарованно проворчала: «Странно, меня даже не загребают», — и пошла себе дальше, в более гостеприимный Ленинград. А память о том «концерте» видна на лице Ника до сих пор.

Грахов по-прежнему относился к подрастающему поколению с недоверием: «Группы, выступавшие на Сурикова, хотели играть во Дворце молодежи. Но какая Молодежка, если и маленький зальчик не всегда был полон. Они просили: «Организуйте нам поездки в другие города, нас здесь не понимают!» А как можно это организовать, если они и здесь-то никому не интересны».

Копеечные билеты в ДК Ленинского района и «Пепси-кола» не окупали даже затрат на проведение мастерских. Неумолимо приближался конец года, который сулил прекращение всех дотаций. Надо было попробовать заработать деньги.

Рудольф взял четыре выходных дня, стал думать, высчитывать и анализировать. Предложил следующую схему: рок-клуб проводит одно-два крупных мероприятия в год, на собранные средства помогает молодым артистам. Чтобы деньги не кончались, в перерывах между фестивалями надо заниматься коммерческой концертной деятельностью. В противном случае придется закрывать лавочку.

Грахов и Стерхов решили организовывать туры по маршруту Ижевск—Пермь—Свердловск—Челябинск раз или два в месяц. Рудик проехался по маршруту и заручился поддержкой рок-деятелей в узловых точках. Ошибка заключалась в том, что он сделал ставку на своих знакомых по рок-федерации. Руководители бесславно канувших в Лету местных рок-клубов уверенными голосами докладывали о бурной подготовке, а в последний момент оказалось, что и рекламы нет, и билеты не проданы. Пришлось Стерхову покрывать финансовые гарантии перед «Чайфом» из собственного кармана, а «Настю» тормозить прямо на вокзальной платформе — для ее выступления в Перми не был даже арендован зал.

«Чтобы осуществить этот коммерческий проект, мне пришлось бы заниматься только им. А кто бы делал остальное? — сокрушается Рудольф. — А ведь деятельность рок-клуба продолжалась, проводились творческие мастерские… Довести до ума тур без отрыва от производства оказалось невозможно».

Эта неудача подорвала веру Рудольфа в перспективность организации, с которой он прожил 4 года.