Н
Н
ет сомнений в том, что Казимир Малевич -один из столпов модернизма XX века. Он признан наравне с одним из основоположников абстракционизма Василием Кандинским. Этот художник во многом предсказал, предвосхитил, предопределил развитие всего современного искусства. Его супрематические композиции повлияли и на живопись, и на дизайн европейских 20?х -30?х годов, так что стилистика языка современности, проявляющаяся даже в бытовых мелочах, определена все тем же Малевичем. Ни один труд по истории искусства, касающийся проблем нашего столетия, не может обойтись без этого имени, ему посвящены сотни монографий и альбомов, каждая его выставка собирает толпы посетителей. «Черный квадрат» каждый грамотный человек узнает с такой же скучной безошибочностью, как и «Джоконду».
Все это давно уже сделало Малевича частью истэблишмента. Если на аукционах появляется его рисунок, что бывает крайне редко, то сообщение об этом облетит все газеты, причем обязательно в связи с каким-нибудь скандалом. О ценах можно и не упоминать -любой росчерк будет стоить сотни тысяч долларов. Коллекция Малевича, оказавшаяся в результате различных мытарств в амстердамском Штеделик Музеум и являющаяся самым крупным собранием произведений художника за пределами России, пользуется мировой славой и составляет гордость Нидерландов наряду с музеем Ван Гога. Коллекционировать Малевича сегодня практически невозможно, так как на художественном рынке его подлинные произведения крайне редки, но любить, интересоваться и изучать этого художника крайне престижно. Существуют институты по изучению его наследия, получающие немалые гранты на свою деятельность от различных фондов и правительств, и в самые застойные времена в СССР каждый год заезжала партия очередных стажеров, помешанных на Малевиче и без толку бившихся лбом в стены советских учреждений. Поход в запасники Русского музея или Третьяковкой галереи всегда осенял счастливчика ореолом избранности, и только самые высокопоставленные или изысканные представители человечества удостаивались подобной милости.
Мировая слава Малевича особенно удивительна на фоне того, что сам художник был уравнением с тремя неизвестными. В СССР его живопись загнали в гроб спецхрана, и с тридцатых годов до конца семидесятых не было выставлено ни одной работы художника. В отечественных монографиях его имя почти не упоминалось и даже на специализированных конференциях о Малевиче говорилось крайне завуалировано. Написать курсовую работу, диплом, а уж тем более диссертацию об основоположнике супрематизма было невозможно, никакой совет такую тему бы не утвердил. Свободно им занимались только западные специалисты, работы о нем публиковались только за пределами СССР и долгое время нельзя было даже представить себе, что в России на русском языке может появиться книга о Малевиче. Отечественные специалисты, пытавшиеся исследовать его творчество, должны были преодолевать всевозможные препятствия, изобретать эзопов язык, умалчивать множество фактов и даже против своего желания всегда были ориентированы исключительно на зарубежные публикации.
Западное знание Малевича было основано все на той же коллекции Штеделик Музеума в Амстердаме, куда попало собрание работ художника, отобранное им для персональной выставки в Берлине в 20?е годы и куда вошли его вещи десятых годов. Этими произведениями исчерпывалось представление об его творчестве, и именно благодаря им Малевич вошел в историю искусства XX века. Его место было четко определено: один из основных мастеров русского авангарда, он, основываясь на изучении последних достижений кубизма и футуризма, пришел к геометрической беспредметности, то есть к чистой абстракции, сделав это раньше, чем многие его западные коллеги. Его радикальные устремления в искусстве были созвучны его радикальным социальным убеждениям, но вскоре культурная политика Советской России сделала крен вправо, и художник оказался раздавлен советской властью. Так что вся деятельность Малевича укладывалась в короткий промежуток между 1913 и1920 годами, а если учесть, что на это время падали такие события, как первая мировая война, революция и гражданская война, то художник представал как герой-одиночка, раздавленный системой, как жертва безжалостной государственной машины. Так он воспринимался отечественными диссидентами, таким его рисовали и западные интеллектуалы.
Закономерно, что перестройка тут же превратила Малевича в свою торговую марку.
В 1988 году его картины были извлечены из запасников, его выставка отгремела в Ленинграде и Москве, чтобы триумфально умчаться в Европу, и надолго -в Русском музее Малевич на экспозиции отсутствовал. При том, что «Черный квадрат» стал чуть ли не символом перестроечной деятельности в области культуры, осмыслить его творчество в контексте отечественной истории еще никто не решился. Новой истории русского и советского искусства до сих пор не появилось, а старая, прозападная трактовка Малевича как жертвы трагических обстоятельств никого уже не удовлетворяет.
Новая выставка Казимира Малевича в Русском музее просто разносит в клочки привычный образ художника. Его отказ от творчества в двадцатые годы предстает не вынужденным поступком, а осознанным диктаторским жестом уверенного в своем величии гения. Осознание того, что на нем искусство живописи закончило свое существование, привело его к идее поиска своего рода философского камня, дающего возможность воспроизводить гениальную живопись в каких угодно количествах. В это время он становится директором института, чья деятельность была направлена на выявление «прибавочного элемента в живописной культуре», с помощью которого эту самую культуру можно будет привить любому пролетарию. Документы, связанные с этим институтом, рисуют картину в духе романа Булгакова «Роковые яйца». Нет никакой жертвенности, наоборот, это похоже на одержимость властью и на то, что самооценка художника была столь велика, что не нуждалась ни в каком подтверждении реальными фактами.
К кистям и краскам художник вернется только в конце 20?х годов, руководствуясь удивительной целью: он решает заново пройти свой творческий путь и пишет произведения в стиле «раннего» Малевича. Он датирует их «1905?1920 гг.», имитируя свое движение от импрессионизма к супрематизму. Долгое время Малевич морочил потомков, выставлявших его «Цветочницу» вместе с работами 900?х годов и считавших «Красную конницу» работой1918?го. Это не просто мистификация или фальсификация, это желание переписать историю и полная уверенность в правомочности такого действия. Ведь реальный факт -ничто в сравнении с высшей истиной. Сегодняшняя выставка, утверждающая реальность факта, идет вразрез с волей художника, сознательно игнорировавшего реальность.
Казимир Малевич не просто крупная фигура русского авангарда, парадоксальный одиночка, раздавленный режимом. Он творец и идеолог нового мировоззрения, определившего всю историю ХХ века, и не только в России. Это фигура не только трагичная, но и пугающая, и его сложные взаимоотношения с коммунистической и советской идеологией сейчас еще только начинают осмысляться. Однако то, что Малевич Штеделик Музеума и Малевич Русского музея отнюдь не одно и то же, сегодня продемонстрировано с предельной ясностью и откровенностью.
Online-интервью
Борис Нуралиев, директор фирмы «1С»
25 марта 2008, 12:00
«Эксперт Северо-Запад» №5 (34)/19 марта 2001
Cмерть и рождение очередного исторического мифа
Аркадий Ипполитов, автор «Эксперт Северо-Запад»
В Эрмитаже открыта выставка "Сокровища Золотой Орды"