6. В списках не значился

Русский интеллигент всегда страдает врожденным половым извращением: он любит свой народ. И он должен быть с народом. А если он над народом возносится и как-то отделяется от него в своей академической жизни, то чувствует себя неловко.

Илья Кормильцев

После завершения работы над проектом “Чужие” Кормильцев впал в очередное безвременье. Сотрудничество с Сакмаровым завершилось выходом альбома “Химический ангел”, который ситуацию в рок-музыке сильно не изменил. Да и не мог изменить.

Появление “Химического ангела” сопровождалось легким бредом. У Кормильцева альбом был издан в одной версии (под названием “Подполье”), у Сакмарова – в другой (под названием “Химический ангел”). И на другом лейбле. Концертов у “Чужих” не наблюдалось, что по-человечески было понятно – слишком далеко наши экспериментаторы оказались от народа…

Но прогрессивная рок-общественность не могла забыть своего героя еще долго. Вскоре после выхода “Химического ангела” Кормильцеву позвонил Макс Фадеев. Со свойственным ему напором предложил делать вместе с Ильей новый рок-проект. Как вы, наверное, уже догадались, речь шла про группу Total.

Илья съездил на несколько переговоров, но вместо текстов подсунул Фадееву… меня. В качестве пресс-поддержки. Сам же с фадеевского проекта как-то незаметно соскочил. То ли тексты не писались, то ли не захотел писать. Не знаю…

При этом Кормильцев не был бы Кормильцевым, если бы не отозвался на мое приглашение прийти на презентацию Total. У меня сохранилась видеоверсия этой акции, на которой Илья задал музыкантам один-единственный вопрос: “Вот вы играете рок-музыку… Не чувствуете ли вы себя марионетками, исполняя чужие мелодии на чужие тексты?” Ответ Total интересовал Илью в последнюю очередь. Мне стало даже любопытно – уж не унылые ли лица музыкантов “Наутилуса” породили в свое время в гениальных мозгах Ильи Валерьевича подобный вопрос?

…После несостоявшегося альянса с Total мы с Кормильцевым встретились где-то через год. По-моему, без особого повода. Илья был бодр и весел, а на мой оригинальный вопрос: “Как дела?” – поведал прямо-таки анекдотичную историю. Для начала он положил на стол два модных диска: “Брат” и “Брат-2”. Как известно, в каждом из них были песни на стихи Кормильцева. Поэтому, увидев перед собой эти популярные в народе саундтреки, я не сильно удивился. “Ты что, хочешь мне эти диски подарить?” – без всякого энтузиазма спросил я. “Не-а, – радостно ответил Кормильцев и, подражая героям фильма “В августе 44-го”, сказал: – Морщи лоб, шевеля губами... Я как-то утром посмотрел на эти диски и подумал:„А вот если существуют фильмы “Брат” и “Брат-2”, и они успешно продаются, то почему на прилавках до сих пор нет диска с названием “Брат-1”?“”

Предчувствуя суперрассказ, я уже задыхался от смеха. Но Илья меня не жалел. Бесчеловечным голосом он поведал мне повесть временных лет – историю о том, как в третьем тысячелетии можно стать миллионером за неделю. Вначале Кормильцев рассказал о том, как быстро слетал в Питер и подписал документы на смежные права с Бутусовым и Настей Полевой. Как убедил свою звукозаписывающую компанию издать диск с Сергеем Бодровым на обложке. Как подбирался шрифт надписи “Брат-1” – чтобы ничем не отличаться от своего диска-предшественника и диска-последователя.

“И как ты думаешь, каким тиражом продалась пластинка?” – спросил Илья. Я фактически не слышал вопроса, катаясь по дивану в приступах гомерического смеха. Хохотал так, что чуть гланды не выскочили. Второй раз судороги смеха смели меня, когда я спустился в метро. На самом видном месте в ларьке, торгующем компакт-дисками, стояли три пластинки: “Брат”, “Брат-1” и “Брат-2”. “Нет, все-таки Кормильцев определенно гений”, – в очередной раз подумал я. И мы опять потерялись на полгода.

…Илья появился так же внезапно, как и исчез. Позвонил мне на работу и сказал: “Через час буду у тебя в офисе. Можешь не объяснять дорогу – я уже по карте посмотрел. Сейчас сяду на велосипед и приеду”. “Не забудь взять компас”, – пытался пошутить я, но Кормильцев меня уже не слушал. По-моему, Илья в тот период вообще никого не слушал…

Он действительно приехал на велосипеде. Притаранил с собой кучу новых книг – преимущественно переводной прозы контркультурного плана. “Я редактирую и продюсирую выпуск серии книг под названием „Альтернатива“, – выпалил Кормильцев. – И еще сотрудничаю с журналом „Иностранная литература“”. Я даже не догадывался, что такой журнал еще существует. Ну да ладно. Единственное, что я понял, вернее, почувствовал, – что Илья живет какой-то очередной, бог знает какой по счету, новой жизнью. Меня Кормильцев почему-то решил в нее пригласить. А точнее, в редакционный совет “Альтернативы” – вместе с Гребенщиковым, Лагутенко, Самойловым, Козыревым и Бухариным. Эти люди в преломленном сознании Ильи Валерьевича представляли лицо и совесть современной русской литературы…

“Что делать-то надо?” – уныло спросил я, отвечая на два звонка одновременно. “А ничего, – ответил поэт-переводчик. – Твоя фамилия будет стоять в списке редакционного совета, а я буду присылать тебе подарочные экземпляры новых книг”. “А, понятно, – сказал я. – Бизнес по-русски. Если тебе очень надо, то пиши. В принципе я не против”.

Илья подарил книги, сел на велосипед и уехал. Мы опять потерялись во времени. Периодически я видел его статьи в “ОМе” и рецензии на новые книги в Rolling Stone. Там все било не в бровь, а в глаз. Все по делу. Я готов был подписаться под каждым словом.

…Не помню, когда именно мне в голову пришла идея написать мемуары про тех неординарных людей – даже не людей, а эльфов, – с которыми мне довелось сотрудничать за последние пятнадцать лет. Составил предварительный список героев – Кормильцева там не было. Забыл. Недооценил. Не знаю. Короче, в списках не значился.

Я купил тетрадку в клеточку, провел в ней поля и сорвался в полумифическую страну Эль-Гуну – приводить в порядок память и делать первые заметки.

Когда была написана первая глава, я тут же вспомнил про Илью. Правда, не в роли персонажа “Хедлайнеров”, а в качестве суперэксперта. Я с нетерпением распечатал текст про Гребенщикова и направил лыжи в гости к Кормильцеву. Мы не виделись больше года, но это не имело никакого значения. Мне было дико интересно узнать его мнение о готовящейся книге.

Очередную съемную квартиру Кормильцева я нашел не без труда. Где-то на Сухаревке – аккурат между “Райффайзен Банком” и музеем Васнецова. Целый вечер мы на кухне гоняли чаи и болтали обо всем на свете: о новых дисках, литературной интернет-полемике Ильи Валерьевича сЛукьяненко , о реинкарнации романсов Вертинского, творчестве братьев Самойловых. В конце беседы Кормильцев подарил мне автобиографию Майлса Дэвиса, выпущенную его издательством “Ультра. Культура”, и собственную книгу “Никто из ниоткуда”. Я поделился замыслом “Хедлайнеров”, попросив Илью внимательно прочитать главу про Гребенщикова. Кормильцев пообещал позвонить на следующий день.

Перезвонил он минут через сорок – я даже не успел доехать до дома. “Ну как?” – с задержкой дыхания спросил я, на ходу вспоминая, что, помимо знания четырнадцати языков, полиглот Кормильцев всегда отличался быстрым чтением.

“Ты знаешь, в Европе такими книгами завалены целые этажи”, – начал монолог поэт “Наутилуса”. Такого поворота событий я не ожидал, но расстраиваться дальше мне просто не дали. “Но в России таких книг нет, – как-то жизнерадостно продолжил Кормильцев. – Давай действуй – ниша-то свободна… Мне интересно. Буду ждать продолжения. Потом можем напечатать ее в моем издательстве, если захочешь”.

Я жутко воодушевился и пообещал держать Илью в курсе событий. На следующее утро я почувствовал, как у меня за спиной словно выросли крылья. И с огромным энтузиазмом засел за главу про Макса Фадеева, с которым Илья меня, собственно говоря, и познакомил… В очередной раз подумал о том, как тесен мир.

Прошли месяцы, затем еще месяцы. Я с головой ушел в книгу и про обещание, данное Илье, по-московски быстро забыл. Наверное, текучка засосала.

Когда “Хедлайнеры” были практически написаны, Ильи Кормильцева не стало. Его памяти и посвящается эта книга.