Истринский район

В 3 км от железнодорожной станции и дачного поселка Снегири, в селе Рождественно, в XIX в. была усадьба графа И.П. Кутайсова. Он приобрел ее в 1810 г. От нее до наших дней сохранилась только одна постройка – центрическое однокупольное сооружение – церковь Рождества Христова, возведенная в первой четверти XIX в. Кирпичный храм был возведен в стиле зрелого классицизма в 1811–1823 гг. Четверик храма, украшенный с 3 сторон тосканскими портиками, завершен маленьким барабаном, почти скрытым кровлей. К храму примыкает 2-ярусная колокольня со шпилем. В этом храме граф Кутайсов и был похоронен, его мраморная гробница в виде саркофага изначально представляла значительный интерес. После событий 1917 г. в конфискованной усадьбе устроили дом отдыха.

Остатки усадьбы егермейстера графа Ивана Петровича Кутайсова (1759–1834) напоминают о невероятных возможностях и неожиданных изменениях в судьбах людей. И.П. Кутайсова за спиной называли «безродным баловнем судьбы», которыми был богат XVIII в. Он был турок по национальности, мальчиком его взяли в плен при штурме Бендер во время войны с Турцией, затем императрица Екатерина II подарила его своему сыну – цесаревичу Павлу Петровичу. Кутайсова послали в Париж и Берлин учиться парикмахерскому искусству, затем он стал камердинером и любимцем Павла Петровича, масоном, вскоре разбогател. Из брадобрея императора Павла I он стал его другом и доверенным человеком, получил титул графа. Сделавшись одним из самых богатых людей в России, Кутайсов оставался алчным человеком, корыстолюбие которого и зависть не знали границ. Но в итоге от его богатств, роскошных усадеб почти ничего не осталось, более жизнеспособной оказалась приукрашенная история его жизни, упоминаемая во многих книгах, рассказах, фильмах. При жизни Кутайсов патологически стремился увеличивать свое состояние любой ценой: покупал и старался занизить цену продаваемой ему недвижимости и крестьян; клеветал и интриговал, а затем приобретал у жертвы за бесценок нужное ему и т. п. Широкие государственные интересы были ему чужды, у него не было достойных убеждений. Он был почти всегда при Павле I, стремился максимально выгодно для себя и своей семьи (жена, две дочери и два сына) использовать расположение к нему первого лица в государстве. Кутайсов был способен спокойно обманывать государство, людей ради личной выгоды. Зависть, жажда денег, боязнь потерять привязанность к нему Павла I, по сути, лишили его человеческой сущности, постоянно подталкивали его к новым авантюрам и кляузам. Отсутствие духовного стержня в нем передалось и его детям, отзывы о которых были не слишком благоприятные, а внуки были еще хуже. В конце концов доброй памяти о них не осталось, а кутайсовские богатства постепенно истощились.

В 4 км от железнодорожной станции Новоиерусалимская, в г. Истра, расположена бывшая усадьба Рубцово, или Покровское-Рубцово. В 1585 г. эти места принадлежали землевладельцам Ябединым, а с 1616 г. здесь была вотчина Нащокиных, они владели этими землями до конца 1770-х гг., т. е. более 100 лет. Собственно усадьба начала создаваться в середине XVIII в., когда она именно принадлежала Нащокиным.

На рубеже XVIII–XIX вв. владельцами усадьбы стали Голохвастовы, родственники А.И. Герцена, которых он навещал. В самом начале XIX в. Рубцово принадлежало Д.П. Голохвастову (1796–1849), человеку честному и образованному. В 1847–1849 гг. он был попечителем Московского учебного округа, а до этого занимал должность в Московском цензурном комитете. Голохвастов был двоюродным братом А.И. Герцена, который приезжал к нему и особенно долго гостил здесь в 1829 г. При Голохвастове усадьбу перестроили в стиле позднего классицизма, разбили пейзажный парк на английский лад, разобрали старый усадебный дом и построили новый – ампирный, на высоком цоколе, украшенный 4-колонным портиком, с 2-этажными флигелями по сторонам. Портики большого ордера с верандами у торцов дома были построены по проекту известного архитектора И.В. Жолтовского (1867–1959). До наших дней сохранился отчасти перестроенный главный усадебный дом (1830-е гг.), в 1950-х гг. объединенный с флигелем в одну постройку, а также флигель, службы, конюшни, манеж (начало XIX в.), парк. Голохвастов особенно любил свои конюшни, в которых содержались прославленные орловское рысаки, в которых он знал толк, был их большим любителем. До наших дней сохранилась здесь конюшня начала XIX в. После его смерти владельцем усадьбы стал его сын Д.Д. Голохвастов (1838–1894), литератор, сотрудник журнала «Русский архив».

В 1890-е гг. усадьбу купил известный и очень богатый фабрикант Савва Тимофеевич Морозов (1862–1905 гг., см. с. 204, 425), при котором в ней была произведена капитальная реконструкция, главный дом из 32 комнат приобрел пышное наружное убранство. У Морозова, по сути, было три главных дома: здесь, в Москве – на Спиридоновке и дача в Крыму. Здесь, в Рубцове, прошли многие его дни после его скоропалительной женитьбы на Зинаиде Григорьевне Зиминой (1867–1947). Этому предшествовало его пылкое увлечение этой женщиной (в год свадьбы ей было 20 лет, ему – 25); он со скандалом увел красивую и своенравную жену у своего двоюродного племянника Сергея Викуловича Морозова. В первые годы после свадьбы жить молодоженам в Москве было не вполне уютно. Его родители – Т.С. и М.Ф. Морозовы, убежденные старообрядцы, считали большим грехом женитьбу их сына на разведенной и безродной, на их взгляд, да еще и ловкой молодой женщине. З.Г. Морозова была дочерью небогатого богородского, а позднее – московского купца 2-й гильдии Г.Е. Зимина. Она была родом из села Зуева, где хозяйничали Морозовы, начинала свою карьеру с работы на фабрике. Она сделала все возможное, чтобы стать женой фабриканта С.В. Морозова, затем – С.Т. Морозова. Недруги С.Т. Морозова любили повторять, что его жена – бывшая шпульница на фабрике Викулы Морозова, прикидывающаяся светской дамой. В 1887 г. состоялась их свадьба, они на некоторое время уехали за границу, а потом подолгу жили в Рубцове. Именно здесь жили они в летний период, растили своих 4 детей. Расчетливая женщина счастья С.Т. Морозову не принесла, лада в их семье не было, каждый из них жил собственной жизнью. Это была своего рода расплата за нарушение первого брака З.Г. Зиминой, за громкий бракоразводный процесс, за ссоры и ругань С.Т. Морозова с его родителями, когда он добивался их благословения на этот брак, а они твердили, что в этом брачном союзе счастья не будет, – и оказались правы. Женитьба С.Т. Морозова и до этого Морозовская стачка (1885) форсировали болезни его отца и ускорили его смерть в возрасте 66 лет.

У С.Т. и З.Г. Морозовых были 2 сына: Тимофей (умер в 1919 г.) и Савва (умер в 1964 г.) и 2 дочери: Мария (умерла в 1933 г.) и Елена (уехала из России в 1920-х гг. и вскоре умерла). З.Г. Морозова в летние месяцы нередко жила в усадьбе Покровское-Рубцово. Она приглашала сюда видных литераторов, музыкантов, других представителей творческой интеллигенции (в 1903 и 1906 гг. сюда приезжал А.П. Чехов). Рубцово стало летним филиалом московского литературного салона, устроительницей которого была она. После самоубийства в 1905 г. С.Т. Морозова владелицей усадьбы Покровское-Рубцово стала З.Г. Морозова. Когда она вышла третий раз замуж за московского градоначальника А.А. Рейнбота, то купила себе подмосковную усадьбу Горки, а усадьбу Рубцово отдала своему сыну – Тимофею, где он жил со своей семьей и где у него в 1910 г. родился сын (внук С.Т. Морозова) – Савва. Она выделила из земель усадьбы Покровское-Рубцово небольшой участок земли, где по заказу и на средства Г.А. Коротаевой построили в 1911–1913 гг. санаторий для больных туберкулезом.

После событий осени 1917 г. усадьбу Покровское-Рубцово у Т.С. Морозова отобрали, его с семьей выгнали из их семейной усадьбы в 1918 г. Позже внук Савва оказался среди беспризорников в Ростове, а в начале 1920-х гг. ему пришлось по иронии судьбы пасти коров недалеко от Рубцова, где он родился и провел детство. Со временем он стал журналистом, путешественником, писателем, членом Русского географического общества.

Многие здания в усадьбе были разрушены или перестроены, среди последних – усадебный дом. Военное время 1941 г. принесло дополнительный ущерб усадьбе, однако в 1950-х гг. она была в основном восстановлена. В бывшей усадьбе Покровское-Рубцово работает дом отдыха санаторного типа.

Знакомство с историей, посещение бывшей усадьбы Покровское-Рубцово заставляют получше вспомнить события неординарной и недлинной (всего 43 года) жизни яркой личности – русского фабриканта Саввы Тимофеевича Морозова (1862–1905). Его жизнь, по сути, доказывает, что в капиталистических реалиях нет места для реализации возможности взаимовыгодного союза власти, крупных предпринимателей и трудящихся, недопустимы (во избежание риска крупных потерь разного толка) сильные страсти и любовные стремления в жизни состоятельного человека. Кроме того, у него немного шансов на действительно искренние к нему чувства и отношения. И чем образованнее, нравственно здоровее и чище такой человек, тем труднее ему найти в этих реалиях единомышленников в его добрых начинаниях. Когда миром правят в большой мере сила и власть денег, когда обеспечение любой ценой личных доходов и их роста становится маниакальным делом для основной части предпринимателей, из которых мало кто думает не только о личном, но и об общественном духовном развитии и совершенствовании, улучшение экономического благополучия рядовых соотечественников основательно затрудняется.

С.Т. Морозов был очень крупным предпринимателем, общественным деятелем, известным меценатом. Выходец из купеческой семьи, он стал потомственным почетным гражданином. Окончив Московскую гимназию (1881), затем естественное отделение физико-математического факультета Московского университета (1885), он в 1885–1887 гг. изучал химию в Кембриджском университете и одновременно знакомился с организацией текстильного дела в Великобритании. В 1886 г. (в 24 года) он стал директором Товарищества Никольской мануфактуры «Саввы Морозова сын и Ко» и с 1887 г. одним из основных пайщиков Товарищества, владельцем-управляющим. Кроме того, он был директором Трехгорного пивоваренного товарищества в Москве, возглавлял комитет Нижегородской ярмарки, был членом московского отделения Совета торговли и мануфактур и Общества для содействия улучшению и развитию мануфактурной промышленности. С 1898 г. входил в состав Товарищества для учреждения в Москве Общедоступного театра, вносил большие пожертвования на строительство и развитие МХТ, заведовал его финансовой частью (1901–1904). Морозов был связан с революционным движением, финансировал издание газеты «Искра», на его средства были учреждены первые большевистские легальные газеты «Новая жизнь» и «Борьба». С.Т. Морозов стабильно заботился об улучшении условий труда и быта рабочих Никольской мануфактуры, финансировал строительство родильного приюта, жертвовал деньги на лечение душевнобольных, был почетным членом Общества пособия нуждающимся студентам Московского университета.

Морозов был последователем социалиста-утописта Р. Оуэна, считал возможным классовый мир. Он видел в рабочих союзника в борьбе с самодержавием. Он считал, что самодержавие себя изжило, что Россию можно перестроить только снизу. Он верил, что революция может принести твердую власть и порядок, что революция расчистит путь к власти прогрессивным предпринимателям. Он мечтал о реальной власти российского капитала, поэтому и был связан с революционерами. Министр финансов С.Ю. Витте считал, что через его возлюбленную – актрису М.Ф. Андрееву – Морозов дал несколько миллионов рублей на революцию.

С.Т. Морозов стремился увеличивать свое огромное состояние, но деньги рассматривал как орудие достижения цивилизованных форм предпринимательства, как средство, помогающее обеспечить достойные условия труда и быта рабочих, их семей. Деньги как сокровища не привлекали его. Он стремился к достижению высоких, гуманных целей, тянулся к творческим, одержимым высокими целями личностям, по большому счету тянулся к прекрасному. Он тянулся к К.С. Станиславскому и В.И. Немировичу-Данченко из-за их фанатической преданности искусству, их огромного интеллектуального потенциала, смелого художественного новаторства. К М. Горькому он тянулся также как к творческой личности, буревестнику грядущих изменений в стране, при этом страстной и романтической, на взгляд Морозова (а на деле оказалось – трезвому и практичному человеку, четко помнящему свои личные интересы), актриса М.Ф. Андреева восхищала его не только своим внешним совершенством, но и личными инициативными качествами, сценическим мастерством, способностью бороться за личное счастье и достижение достойного статуса в обществе.

Его жена, З.Г. Морозова (1867–1947 гг., см. с. 204–205) была чрезмерно тщеславна, обожала показную роскошь, упивалась светскими успехами. Она старалась играть роль благородной, элегантной дамы, покровительницы искусства. При этом в МХТ (который главным образом в финансовом плане поддерживал ее муж) она держала себя хозяйкой, пыталась вмешиваться в репертуарную политику театра. Она упивалась своим положением, богатством, ее всегда тянуло к знати, аристократии. Она так и не сумела оценить высокие общественные запросы С.Т. Морозова, его сердечную чуткость к людям, поэтому она видела в нем только выгодного и надежного супруга, но не друга.

А внешне все обстояло благополучно. Она была устроительницей известного литературного салона на ул. Спиридоновка в Москве. Морозова занималась организацией концертов, вербных базаров, сбором средств в пользу голодающих, а затем – раненых воинов в 1-ю мировую войну, была почетным членом 2-го Тверского попечительства о бедных. Позже на свои средства построила ночлежный дом и дом дешевых квартир им. Саввы Тимофеевича Морозова в центре Москвы, в 1915 г. в своем новом подмосковном имении Горки построила церковь Покрова в память о Савве Тимофеевиче Морозове. При жизни и после кончины С.Т. Морозова она усердно играла роль благородной и доброй дамы, какой она на деле никогда не была. С.Т. Морозов слишком поздно, уже после их свадьбы, понял это. Вот почему он жаловался А.М. Горькому: «Одинок я очень, нет у меня никого». Неудивительно, что он разлюбил З.Г. Морозову, но при 4 детях не помышлял о разводе. Его новой любовью стала красавица-актриса МХТ, мать двоих детей, которую разлюбил ее муж – высокопоставленный чиновник, М.Ф. Андреева (псевдоним, урожденная Юрковская, по мужу – Желябужская, 1868–1953 гг.), обладавшая на сцене лиризмом, поэтичностью, изяществом. В жизни и по сути ее натуры она была очень трезвой, практичной, расчетливой женщиной, ловкой в личных делах не меньше З.Г. Морозовой, а в политических делах – гораздо умнее и хитрее многих. С.Т. Морозов утверждал, что Андреева была единственной женщиной, которая знала его желания, и он никому, кроме нее (даже своим родственникам), не мог довериться. С.Т. Морозов всегда выполнял абсолютно все ее желания, даже тогда, когда она ушла от него к его другу, писателю М. Горькому, стала его гражданской женой.

Получилось в конце концов, что С.Т. Морозов разочаровался в революции, в возможностях достижения единых интересов и нормальных взаимоотношений предпринимателей и рабочих (последней каплей стала забастовка на Никольской мануфактуре, управляемой им). Затем его отстранили от дел на фабрике в 1905 г., объявили больным («тяжелое нервное расстройство») и отправили лечиться за границу. К его лучшему другу М. Горькому ушла его любимая женщина М.Ф. Андреева, верившая в революцию в России. Андреева пришла в МХТ уже марксисткой, тесно связанной с РСДРП и выполнявшей поручения этой партии (в том числе и подталкивала С.Т. Морозова к выдаче денег на революционные дела). Андреева результативно помогала революционерам, стала активной партийной деятельницей, еще позже – после 1917 г. – умелым организатором разных выгодных дел в Советском государстве. В 1918 г. она была назначена комиссаром театров и зрелищ Петрограда, занимала другие ответственные посты, служила во Внешторге, в 1931–1948 гг. была директором московского Дома ученых. Она вместе с Н.И. Троцкой-Серовой осуществляла отбор и продажу за границу, по сути, за бесценок конфискованных у Церкви, буржуазии, чиновников ценностей в 1920–1922 гг. Разочарование в революции, потеря фабрики, единомыслия с МХТом, любимой женщины, перенапряжение привели к тому, что С.Т. Морозов покончил с собой выстрелом в сердце в Каннах. Осталась его записка: «В моей смерти прошу никого не винить».

До наших дней от усадьбы Покровское-Рубцово сохранились усадебный дом, жилой флигель с каретными сараями, конюшня, Покровская церковь, регулярный парк, особняк Коротаевой – все они являются памятниками архитектуры.

Кирпичный оштукатуренный господский дом после многочисленных переделок в основных чертах получил существенный облик в XIX–XX вв. Основу здания составляет небольшой двухэтажный корпус с мезонином, построенный не ранее 1830-х гг. В наружном облике корпуса (пилястровый портик на садовом фасаде, украшения над окнами и др.) ощущаются черты позднего классицизма. При реконструкции дома на рубеже XIX–XX вв. он приобрел новый масштаб и пышное наружное убранство. Тогда построили большие открытые террасы и колонный коринфский портик со стороны двора, создали зимний сад. Позднее по проекту арх. И.В. Жолтовского к торцам здания пристроили портики большого ордера с верандами.

Также сохранились кирпичный с белокаменными деталями в стиле классицизма жилой флигель с каретными сараями, конюшня, конный манеж (XIX – начало ХХ в.) и Покровская церковь (1745), а также липовый парк с копаным прудом (в котором есть остров с утраченной беседкой), с регулярной и едва уловимой пейзажной частями. Сохранился и особняк Коротаевой, в нем теперь размещается корпус санатория. Этот особняк по заказу Г.А. Коротаевой на участке, выделенном З.Г. Морозовой, построили по проекту арх. И.И. Рерберга в 1911–1913 гг. для туберкулезного санатория. Этот санаторий открыли в 1919 г., он работал до июля 1941 г. В конце 1940-х гг. его частично перестроили. Тем не менее особняк остается хорошим образцом архитектуры неоампира. С пониженными крыльями 2-этажный дом увенчан куполом, его открытая терраса с полукруглыми лестницами связывает его с природным ландшафтом. Запоминаются его центральная лоджия с балконом на двух парах колонн и ступенчатый аттик. Противоположный фасад особняка украшает 4-колонный ионический портик. Особняк имеет планировку коридорного типа, усложненную на первом этаже холлом (он отделан дорическими колоннами, красивым плафоном с декоративной живописью и лепным карнизом). Раньше крытый переход соединял особняк и домовую церковь. Этот центрический 4-столпный храм имеет сильно повышенные угловые части, снаружи превращенные в угловые 2-ярусные башни. Их купольные кровли и купол центрального светового барабана образуют каноническое пятиглавие этого храма.

В юго-восточной части Истринского района расположено древнее поселение Павловская слобода (Павловское), где находился двор знаменитого боярина Б.И. Морозова, т. е. своего рода усадьба Морозовых в редакции XVII в.

Боярин Борис Иванович Морозов (1590–1661) был воспитателем царя Алексея Михайловича Романова (1629–1676 гг., царь с 1645 г.). Он был фактическим главой русского правительства в первые три года царствования молодого царя. Морозов был образованным, но ловким и хитрым человеком. Он выделялся своим умом, был ярким приверженцем западноевропейского просвещения и новаций, был крайне властолюбив, умел и не брезговал обогащаться за счет государевой казны. Он стремился к неограниченной власти, написанию новых законов и руководству финансовой политикой в стране во имя общих, а главное – его личных интересов. Помня о своей роли воспитателя царя, он пользовался своим влиянием на него и направлял в род Морозовых большие ценности, в том числе в обход государственных и народных интересов. Молодой царь долго не находил в себе сил утихомирить корыстолюбие его наставника. Женившись на сестре молодой царицы Милославской, Морозов породнился с царем и еще более укрепился у трона. Родственники и ставленники Морозова постепенно заняли все важнейшие должности в государстве и пользовались властью в личных целях. Морозов изо всех сил стремился укреплять родственные и деловые отношения с царем, доказывая ему его собственную незаменимость, особо значимый жизненный и деловой опыт, подчеркивая его обширные познания, оперативность и смелость в решении многих вопросов. В 1646 г. при его подаче правительство обложило мелких ремесленников, лавочников и других посадских людей еще одним очень высоким налогом – на соль. С его же подачи стали вместо серебряных денег чеканить медные. Налоги и подати с бедняков брали только серебряными деньгами, а расплачивались с ними медными. Появились фальшивые медяки. Медные деньги быстро обесценились. А цены на продовольственные и другие товары выросли в несколько раз. При таких ведущих советниках дела в государстве хорошо идти не могли. Финансовые реформы, инициированные Морозовым, вызвали Московское восстание 1648 г. Бунты в Москве в 1648 и 1662 гг. («соляной» и «медный» бунты) показали, что правительство не умеет грамотно обосновывать и проводить реформы, имея в составе авторов и разработчиков реформ в большой мере людей типа Морозова, его родственников и ставленников, думавших о личных выгодах, а не о благе народа. Хотя после бунтарских событий 1648 г. в Москве он на некоторое время был выслан из нее (но это больше напоминало на удаление его от гнева народа, по сути, было физическим спасением его от расправы разгневанных его обманными реформами людей), но вскоре Морозов вернулся в Москву и до конца 1650-х гг. сохранял свое политическое и экономическое влияние на царя. При таком течении дел у Морозова число вотчин и других ценностей стабильно увеличивалось. Царь Алексей Михайлович любил своего воспитателя, поэтому долгое время доверял ему и покрывал его непристойные действия, но в конце концов был все-таки вынужден изменить свое отношение к Морозову; однако авторитет царя к этому времени неизбежно умалился, его еще уважали, даже боялись, но уже не любили и сполна не доверяли.

Павловская слобода – старинный центр железоделательного производства в России. Именно здесь, в вотчине боярина Б.И. Морозова, на р. Белянке, в 1676 г. были основаны его чугуноплавильные и литейные заводы, потом перешедшие в казну. Позже, в конце XVIII – начале XIX в., был здесь и хрустальный завод, принадлежавший Н.Б. Юсупову. Он бы и дальше успешно работал, если бы не его разрушение в период войны 1812 г. Павловская слобода дала России двух поэтов из рабочей среды. Ф.Т. Гаврилов работал позже в Москве слесарем в железнодорожных мастерских, а затем – на службе в Московском губернском земстве. Но в летние месяцы он всегда отдыхал в Павловской слободе. Его первая книга стихов «На заре» вышла в 1905 г. Похоронили его на родной земле, на погосте Павловской слободы. Здесь провел последние годы жизни поэт Е.Е. Нечаев, в прошлом рабочий на стекольном заводе в Клину. Первый сборник его стихов «Вечерние песни» издал М.И. Чайковский, брат композитора. В 1884 г. в Павловской слободе отдыхал композитор А.П. Бородин. Главным памятником истории и архитектуры Павловской слободы до наших дней остается представительная Благовещенская церковь (1661–1662 гг.) и благодаря ее высоким художественным достоинствам относящаяся к наиболее интересным произведениям зодчества своей эпохи.