На «Свободе»

В Осло Александр Аркадьевич начал сотрудничать с радио «Свобода» — вести программу «У микрофона Галич». Но тихая провинциальная страна была ему не по душе, и вскоре бард перебрался в Мюнхен и возглавил там отдел культуры русской редакции, а оттуда — в Париж, где сделал Цикл передач об истории своих песен.

Тем временем на оставленной Родине о нем не забывали. В 1976 году был снят документальный фильм «Разрядка: друзья и враги». Суровый голос за кадром вещал:

«Он был человеком способным — написал сценарий фильма “Верные друзья”, а потом Галич разменялся на пошлые антисоветские песенки которыми торговал из-под полы и у нас, и заграницей…»

Первая израильская пластинка А. Галича

Постоянно раздавались мнения «из народа» и в печати:

Галич был и остается обыкновенным блатным антисоветчиком, в свое время получившим в нашей прессе вполне заслуженные резкие оценки. Они печатались в новосибирских газетах. Мне запомнилась статья журналиста Николая Мейсака, в которой он от всей души дал отповедь хулиганским выступлениям этого «барда».

Или такие, больше похожие на сплетни, распускаемые в очередях:

Компания во французской столице собралась весьма разношерстная. <…> Наш список был бы неполным, если бы в нем не занял место А. Галич. Этот «русский бард», напевающий на пластинки кабацко-антисоветские песенки, умудрился поселить в своей квартире сразу двух жен и ждет переезда третьей. Одно лишь печалит его: он прокутил свои заработки за полгода вперед, а посему представители соответствующего учреждения не только наложили арест на его жалованье, но и описали все имущество.

Отпущенные ему три с половиной года жизни в эмиграции он прожил в невероятно напряженном темпе. Концерты[50], встречи со студентами, участие в конференциях и фестивалях, эфиры, издание книг и пластинок.

При жизни увидели свет три сольных диска и один сборник: норвежский «Крик шепотом» и три израильские пластинки — «Неизданные песни русских бардов» (о нем я уже говорил), а также «Александр Галич в Израиле. Русские Песни Холокоста» (концертная запись, ноябрь 1975). «Веселый разговор» (концертная запись, декабрь 1975).

В начале восьмидесятых легендарный «подпольщик», владелец студии русской грамзаписи «Кисмет» из Нью-Йорка Рудольф Фукс под лейблом Fortuna выпустил крайне ограниченным тиражом (без конверта, хотя дизайн был разработан) еще один LP — Alexander Galich — The laughter through the tears («Смех сквозь слезы»). Недавно благодаря коллекционеру джаза и продюсеру Виктору Дуби ьеру я стал обладателем этого раритета, чему безмерно рад.

Однако нам необходимо вернуться в роковой декабрь 1977 года. Последний день барда описан многими мемуаристами. Но ни один из них не присутствовал в момент смерти в квартире. Все вспоминают только, где и как они сами узнали о случившемся, говорят только о своем отношении к факту. Не знают, а предполагают, что было так, а не иначе.

…В семидесятых писком моды были электронные системы, включавшие в себя радио, магнитофон, проигрыватель пластинок и даже телевизор. Такие комбайны, отделанные красным деревом, стоили недешево, но смотрелись очень эффектно. И Галич загорелся желанием приобрести это «чудо техники».

Книги А. Галича, опубликованные издательством «Посев»

Утром 15 декабря 1977 года ему доставили покупку и предупредили, что мастер для установки придет завтра. Но он решил не дожидаться и все сделать сам. Отослав жену в магазин за сигаретами, чтобы не мешала работать, принялся за работу.

…По официальной версии, перепутав провода, Александр Аркадьевич вставил штекер не в то гнездо и получил сильнейший удар током. Слабое сердце не выдержало, и бард скончался. Однако слишком много в этом деле нестыковок и противоречий. Большинство знавших Галича людей утверждают, что он разбирался в технике досконально и совершить такую нелепую ошибку просто не мог. Весьма странно повели себя и прибывшие на место происшествия полицейские и врачи.

Существует три основные версии причин его смерти: несчастный случай, «след КГБ» и… смерть от рук агентов ЦРУ, опасавшихся возвращения Галича в СССР, к чему его якобы активно склоняли в последние годы советские эмиссары. Но главное — «дело Галича», заведенное Французскими спецслужбами, до сих пор содержится в сейфах под грифом «секретно». Власти обещают открыть к нему доступ… не ранее 2027 года.

За два дня до трагической гибели он записал свою последнюю, новогоднюю программу на радио «Свобода», где в частности говорил:

«…для меня прошедший год был и впрямь счастливым, но очень загруженным, как говорится, годом. В одной Италии был только за этот год шесть раз. Проехал ее всю вдоль и поперек, от крайнего севера до крайнего юга, был даже в Сицилии, в Палермо, потом в горах. А совсем недавно принимал участие в сахаровском слушании в Риме и выступал с большим сольным концертом на биеннале в Венеции.

Ну, кроме того, могу похвастаться: к новому году два издательства — парижское “ИМКА-Пресс” и франкфуртское “Посев” — сделали мне два очень дорогих подарка. “ИМКА-Пресс” издало собрание песен русских бардов, оно состоит из 30 кассет и трех томиков текстов, и вот из этих 30 кассет семь посвящены моим песням, и соответственно, тексты моих песен помещены в трех томиках этого собрания. А в издательстве “Посев” к Новому году вышла моя новая книжка стихов “Когда я вернусь”. Кроме того, я кончаю одну книгу прозы, роман, приключенческий роман[51]. И на середине второй роман, даже скорее не роман — повесть, этакая психологическая, которая будет называться так, как называлась одна из моих песен, — “Еще раз о черте”. Вот видите, год был интересным, очень напряженным, много работал. <…> Написал я за этот год также несколько новых песен: <…>

Ах, снеги, снеги белые,

Ах, тучи, тучи низкие,

А капели с крыш все хрустальнее,

Будьте ж счастливы, наши близкие,

Наши близкие, наши дальние,

Будьте ж счастливы…»

Фигура Александра Галича стоит в стороне и возвышается над остальными героями этой книги. Галич — символ и знаменосец тех, кто избрал песню своим оружием в борьбе. Если для большинства других это были разовые акции, то в его арсенале песня присутствовала постоянно и занимала важнейшее место. Как настоящий творец он чутко откликался на любую несправедливость, а не только на конкретное громкое событие. И уж меньше всего думал он о заработке или привлечении внимания с помощью своих баллад. Поэт не ощущал себя обычным эмигрантом, скорее он осознавал изгнание как некую высшую миссию по сохранению и распространению русской культуры. Во время своих встреч он неоднократно говорил, слегка переиначивая строки стихотворения Нины Берберовой: «Мы не в изгнании, мы в послании»[52].

Те певцы, кто шел ему на смену, едва ли могли сказать такое о себе. К концу семидесятых — началу восьмидесятых годов изменился качественный состав беженцев. Среди них оказалось много профессиональных артистов эстрады, поэтов и композиторов.[53]

Некролог из «Новогорусского слова» от 16.12.1977

Сказывалась и пресловутая политика «разрядки мировой напряженности». Преодолев острую фазу в шестидесятые-семидесятые, к новому десятилетию холодная война вошла в затяжную и вялотекущую стадию. Стороны обменивались дежурными выпадами с использованием проверенных средств. Азарт и фантазия, когда на территорию противника летели воздушные шары с листовками, сбрасывались диверсанты с рюкзаками литературы, распространялась фальшивая газета «Правда» или транслировались пластинки с песнями о «рабах советских лагерей», уходили в прошлое.

К моменту, когда основная часть эмиграции стала концентрироваться в США, песня все больше и больше стала терять свой боевой потенциал, превращаясь из оружия в ресторанное блюдо. Однако и в этих условиях нашлись люди, по-прежнему верящие в силу «веселого куплета». Их появление стало последней вспышкой гаснущей спички.

Во Внуково раздался голос в микрофон:

«Граждане евреи, ваш вылет за кордон!»

Все вещи на таможне, сомненья позади,

И мы уже простые советские враги…

Все как в песне эмигранта Александра Шепиевкера, исполненной в 1986 году Анатолием Могилевским.