Два художника

Два художника

По сравнению с писателями американским художникам на Монпарнасе принадлежала более скромная роль: правда, и их творчество тоже неравноценно. Некоторые, например Колдер и Мэн Рей, добились международного признания и занимают почетное место среди новаторов нашего времени, но совершенно немыслимо рассматривать Хайлера Хилера и Джо Дэвидсона, столь популярных в американском Париже, иначе как художников второго порядка, хотя Хилер, оформивший некоторые кабаре («Жокей», «Жонгль», «Коллеж Ин»), стал одним из первых художников поп-арта, прежде чем по совету своего психоаналитика обратился к абстрактному искусству, а Джо Дэвидсон создал портреты большинства парижских американцев. Друг Гертруды Стайн, почитаемый ею, но совершенно посредственный скульптор, Дэвидсон умудрялся «выдавать» бюст за два сеанса. Тем не менее, его самой большой заслугой остается спасение дома Бальзака в Саше.

Мэн Рей, бывший чертежник, приобщенный к фотоделу Артуром Штиглицем, в Нью-Йорке участвовал в выставке вместе с Марселем Дюшаном, а затем дадаисты переманили его в Париж. Дюшан оказался близок ему по духу; Мэн Рей так же, как и он, представил на суд зрителей «ready made» - то, что теперь именуется инсталляцией, - а именно - утюг, ощерившийся натыканными в него гвоздями. В Париже он сразу же попал под опеку Марселя Дюшана и Пикабии и оказался среди дадаистов и будущих сюрреалистов. Этот невысокий еврей, находчивый и изворотливый, не разделял богемной склонности к скверной пище. Привезя с собой достаточно денег, чтобы прожить без забот пару месяцев, он решил потратить большую часть своего капитала на приобретение огромного студийного фотоаппарата из красного дерева и меди и начал снимать им картины Пикассо, Брака и Руо за счет последних. Обладая организаторским талантом, он оборудовал свою гостиничную комнату на улице Деламбр под корабельную каюту, изыскав место даже для крошечной лаборатории. Впрочем, очень скоро у него появилась настоящая студия, успех не заставил себя ждать. Без малейших видимых усилий ему удавалось добиваться не просто великолепных снимков, но передавать в них индивидуальный характер личности.

За свою удачу он должен благодарить Полл Пуаре, заказавшего у него фотографии для каталога моделей очередной коллекции. Модельер находился уже на закате собственной славы, но все еще оставался одним из мощнейших «локомотивов» парижской жизни. Получив таким образом поддержку, хорошо принятый элегантной интеллигенцией «Беф сюр ле туа» и многонациональной богемой «Жокея», Мэн Рей в скором времени занял одно из важных мест на Монпарнасе. Его шумные споры с Кики разносились по всем кафе перекрестка Вавен. Быть сфотографированным Мэн Реем означало получить своего рода посвящение в парижане: значит, вы что-то из себя представляете!

Не забывая того, что он все-таки художник, Мэн Рей параллельно создавал и пластические творения, вновь производил на свет свои «ready made», коллажи, картины, возрождал прием клише на стекле, которым пользовались Коро и художники Барбизонской школы; изобрел «лучеграфию», то, что получалось в результате расположения различных предметов - гвоздей, булавок, опавших листьев, кружев - на чистом клише, которое затем подставлялось под луч света. Эта сфера деятельности при всей своей важности несравнима по значимости с его кинематографическими достижениями: фильмы «Живое кино», «Морская звезда» с трогательной героиней Кики, «Тайны замка «Де» остались в числе шедевров сюрреализма.

Сегодня Мэн Рей не любит, когда много говорят о его фотографической деятельности, хоть она и внесла огромный вклад в современную фотографию «Я - художник, занимающийся фотографией», - подчеркивал он. И эти слова звучали грустным призывом к порядку.

И наконец, Колдер, обрюзглый гигант в комбинезоне шофера, пропитанный виски, прибыл на грузовом судне в 1927 году. Отработав на нем механиком, таким манером он расплатился за свой проезд. Открыв для себя Монпарнас и оценив его питейные заведения, он решил здесь остановиться, бродя кругами по стопам Миллера, то есть по всем барам района, в ожидании, что ему поднесут стаканчик. Подрабатывал он тем, что устраивал в мастерских художников представления миниатюрного театра собственного изобретения, изготовленного из проволоки, металлических листов и кусочков ткани, приводившего зрителей в полнейший восторг. Так вызревала идея «мобилей» - подвижных конструкций, сделавших его впоследствии знаменитым. Сегодня это последний представитель тех талантливых американцев, составивших славу Монпарнаса пятьдесят лет назад. Крах Уолл-стрит 23-24 октября 1929 года повлек за собой крушение огромных состояний и погрузил Америку в экономический кризис на долгие шесть лет. Почти вся монпарнасская колония американцев отправилась на родину. Лишившись пенсий, потеряв контракты и другие возможности заработка, оставшись без куска хлеба, некоторые записались в безработные, другие же гонялись за случайной удачей, чтобы не погибнуть с голоду. Многие навсегда исчезли из виду.

И только несколько человек из монпарнасских американцев не поддались панике: Мэн Рей неплохо зарабатывал, и все его друзья находились во Франции; Колдер и Миллер просто не придавали случившемуся значения - терять им было нечего. Вкус голода одинаков и в Нью-Йорке, и в Париже, к тому же его можно заглушить добрым глотком божоле!

Сегодня «потерянное поколение» - всего-навсего далекий мираж. Мало кто помнит то время, когда американцы устраивали бури и веселые оргии в кафе на перекрестке Вавен. Однако их отъезд прозвучал финальным аккордом славной эпохи. С тех пор Монпарнас стал таким же обычным парижским районом, как другие. Правда, со своей легендой.