Начало

Летом 1987 года наиболее активным ИПВешникам стало как-то тесно и скучно в пыльной знойной Тюмени. Манили какие-то неясные дали. Хотелось новых впечатлений и настоящей, большой рок-музыки. Где-то там, в Москве и Питере, гремели и набирали популярность Аквариумы, Алисы, ДДТ и прочие центровые группы страны. Это уже перестало считаться андеграундом и постепенно выходило на большие концертные площадки страны. Значит — возможно! Значит, отечественный рок востребован. И где-то там никто не закрывает рок-клубы и не запрещает концерты отечественных групп, а наоборот, открывают и разрешают. Не верилось во все это, глядя из сонной провинциальной Тюмени. И вот чтобы понять, что же там происходит, в этой манящей дали, мы, наиболее отчаянные и готовые к авантюрам, решили ехать в далекий солнечный Симферополь, на рок-фестиваль. Вот какой тогда был энтузиазм. Откуда-то просочился слух, что в Симферополе проводится рок-фестиваль, и там можно своими глазами увидеть Алису, ДДТ и прочих гигантов русского рока. И вот уже несколько отчаянных тюменщиков решают, что должны там непременно быть и видеть все это своими глазами. На далекие юга на свой страх и риск отправились небольшими группами следующие «форманты». Я рванул с Юджином и Володей Медведевым. Независимо от нас туда же двинули Саша Ковязин и Анка Максименкова. Вернее, двинула Анка, она же Максюта, как уже опытная автостопщица. Саня Ковязин был ею взят с собой, в качестве сопровождающего. По части автостопа Саня был полнейшим дилетантом. Как они добрались до Симферополя — это для меня загадка. Я же в то время на трассу выходить как-то еще опасался. Но зато я освоил практику передвижения поездным зайцем.

Удивительное дело, но как-то мы добрались-таки до Симферополя, целые и невредимые.

Было лето. Мы ходили по этому незнакомому для нас городу и чувствовали себя свободными. Это ощущение свободы пьянило, как воздух высоко в горах. Денег у нас не было ни копейки, и мы впервые начали чувствовать, каким мог бы быть мир, если бы не нужны стали вдруг деньги. Он мог бы быть спокойным и безмятежным, как тихий закат в Симферополе — в городе, где никто никуда не спешит. Даже сейчас, живя в одном из самых тихих уголков России, среди сосен и берез, где патриархальную тишину нарушает лишь колокольный звон лежащего чуть поодаль монастыря, я не ощущаю той безмятежности и счастья, какое было тогда, в жарком июльском Симферополе. Почему? Да потому. Даже здесь мне нужны деньги! А тогда казалось, что их просто не существует! Этих вонючих жалких бумажек, из-за которых люди убивают друг друга, матери бросают своих детей, а любимые навсегда расстаются.

Помню, Кирилл Рыбьяков, после поездки в Питер и совместных сейшенов с Френком_1 (один из которых, посетил сам БГ), привез с собой некую хипповскую песенку. Там были такие слова:

«…Денег нет под деревом

Все наше — под деревом,

А все, что не здесь, — просто болезнь…»

(из хиповской песенки)

Что-то в этом роде. Но наша идиллия скоро закончилась. С окончанием фестиваля стало негде жить и нечего есть. И стало проясняться, что марксистское определение свободы как осознанной необходимости — все же не пустой звук. В этом определении, безусловно, есть правда, и большая правда!

Площадь перед залом, где проходил этот фестиваль, во время которого я не услышал и не увидел ни одной из выступивших там групп, была залита солнцем. На бетонных парапетах кучками восседал «пипл». Нам сказали, что где-то здесь есть еще люди из Сибири. Мы подошли знакомиться. «Людьми из Сибири» оказались Егор Летов и Яна Дягилева. Они, кажется, тоже на концерты не попадали, в связи с явным отсутствием билетов и желанием понимать, зачем эти билеты вообще нужны. По этому поводу нам стало вдруг всем очень весело. Все мы тут были «сибиряки». И все мы тут были на фиг никому не нужны. Это быстро сблизило, и мы пошли после концерта на какую-то зеленую поляну, кажется, за зданием центральной симферопольской гостиницы, обмениваться впечатлениями, новостями, идеями и просто заводить знакомство. Не каждый же день встречаются «сибиряки» так далеко от дома.

Туда же неожиданно подтянулись еще одни «земляки» — Саша Ковязин с Анкой Максименковой. Нам пришлось выслушать рассказ о том, как Саня только что выдержал поединок с двумя симферопольскими ментами. Он был героем дня. Анка восторженно рассказывала, как Саша, зажав в руке свой паспорт, в течении нескольких минут барахтался с двумя этими служаками порядка, и, как те ни старались, забрать у Сани паспорт, скрутить его и надеть наручники так и не смогли. В бессильной злобе «менты», переодетые в штатное, обещали им с Анкой, что еще, мол, встретимся и еще, мол, покажем. Но не на тех напали. Сибиряка голыми руками не возьмешь. А иногда не возьмешь и с оружием. Силен был наш Сашка невероятно. Силен он был силой особой, светлой, сочетавшейся с благородным и доброжелательным характером, и оттого несокрушимой. Помню, я как-то пытался вступить с Саней в схватку. Было это зимой 1986 года, во время записи альбома «Ночной Бит». Тузились мы, конечно, в шутку, по дороге из нового корпуса индустриального института, что на улице Мельникайте. Тогда я понял, что драться с Сашей всерьез у меня даже и не получится. Он просто хватал меня двумя руками, еще до того, как я успевал провести какое-либо боевое действие, и со смехом швырял в ближайший сугроб. Так швыряют щепку или небольшую чурку. Представляю удивление двух дюжих симферопольских милиционеров, когда они не смогли справиться с одним интеллигентного вида молодым человеком.

Вот этот эпизод мы весело обсуждали тогда на поляне в компании с Егором и Яной. Конечно, все мы друг другу страшно понравились. Потом выяснилось, что мы еще и песни собственные пишем. Тут же было исполнено несколько песен Летовым и парочка песен мной. Это самое большое удовольствие — петь для тех, кто понимает тебя, кто сам знает, что такое творчество. Это обмен теплом, энергией, это истинная радость. Помните, в известном советском кинофильме один из героев, школьник, напишет в сочинении: «Cчастье — это когда тебя понимают»… Он бесконечно прав, этот мальчик из кинофильма. Только в единомыслии, в единении душ и сердец возникает ощущение счастья.

Летовское исполнение мне сразу понравилось. Голос густой, проникновенный. Сам он напоминал внешностью подростка. И при такой худобе, при такой тщедушной фигуре этакий басовитый и сильный баритон. Нет, на чистый классический бас Егор никогда не тянул. А вот нижний баритон — действительно шикарный. И песни мелодичные, простые, запоминающиеся.

Мы сразу все поняли. Талант у парня несомненный. И так вот, выяснилось, что Игорь Летов с Янкой — это самое интересное из того, что имеется в роке, в Омске, а мы Тюмень пытаемся расшевелить. Ясно стало, что надо как-то объединять усилия. Потому как нас до обидного мало. Жалкая кучка неравнодушных, болящих душой и изнывающих среди всего этого сранья соцреалистического людей. И не знающих, что еще можно сделать, кроме как петь о своей мечте? О том, что правда не в том, что есть в этой жизни и в этом мире. Правда в том, что Должно Быть, пускай этого пока нету. Но ведь мы-то знаем, что должно быть на самом деле. Что должна здесь быть и Любовь, и единомыслие, и сердечность. Откуда мы это взяли? Не важно! Важно, что мы чувствуем, что так все было задумано изначально. Только любовь и сострадание. И тут все! Точка! Мы хотим, чтобы так было, потому что это правильно. Потому что в этом Правда. Если это понять, поверить в то, что тут вся истина и весь смысл нашего существования, то сразу как гора с плеч падает. Сразу ясно, куда надо идти и зачем жить. Не в наших силах восстановить здесь истинный порядок вещей. Для этого есть другая сила. И эта сила еще придет на землю, обязательно придет. Но мы можем верить, и мы можем напоминать об Истине каждой своей песней и каждой верной нотой.

Летов о Янке говорил с восхищением: «Настоящая, сибирская бой-баба», — говорил он о ней.

на фото слева на право Летов, Янка, Жевтун

— На басе у нас будет играть, — и глаза его светились от удовольствия.

А я, оказывается, был наивным. Я ничего не понимал. Я не знал, что Янка, помимо всего прочего, это еще и «его женщина». Клянусь, я об этом понятия не имел. И когда у нас с ним впоследствии произошел бурный конфликт, я и тогда ничего не понял. Ну и дурак же я был. Для меня-то Янка была просто кайфовым человеком. Нисколько не напряженная, доверчивая. С радостью принимавшая мужское покровительство и внимание. Но ни о каком сексе я с ней никогда и не помышлял. Как же я тогда не понял их отношений?! Как я мог не догадаться, что они не только соратники по творчеству?

Не очень красивая, рыжая, с веснушками. Мне казалось, что у них с Летовым тоже чисто дружеские отношения, я ошибся. И эта ошибка оказалась роковой для нашей с Летовым дружбы. А начиналось все так здорово. Мы могли стать друзьями на всю жизнь. Мы были одних мыслей. Одного духа. Была общая цель. Потом все рухнуло.