Часть 2

Реакция тюменского «Комитета» была незамедлительной. Буквально через пару дней мне позвонил уже знакомый читателям, следователь «Комитета», Александр Мартышкин и уже, по-свойски, попросил забежать к ним в «контору». Ну, так, на пару слов. Я шел туда уже совершенно спокойно, ничего не опасаясь. Мартышкин меня встретил, проводил в кабинет, и… стал меня довольно откровенно вербовать.

Начал он, правда, издалека. Сначала он показал мне некую листовку, которую их сотрудники сняли, оказывается (ну буквально вчера!) с забора. Листовка имела явно самиздатовский формат, и была приурочена к предстоящему фестивалю. Не могу, к сожалению, ее процитировать точно, никто мне ее, ясное дело, дарить не собирался, но основные ее положения сохранились в моей памяти. Листовочка, сама по себе являла собой перл. Таких образчиков «черного пиара» мне с тех пор видеть не приходилось. Даже сегодня, в разгар междупартийных политических баталий, до такого никто так и не додумался. В ней сообщалось, что, де, «мы — панки и леворадикалы», ратуем за свержение коммунизма, легализацию проституции, реабилитацию имени Сталина, фашизм, и одновременно, пацифизм! Да, да, именно за все это вместе, и одновременно! Каким образом можно требовать легальную проституцию, под флагом борьбы за «сталинизм», это я предоставил решить самому Мартышкину.

— Да нет, — возражал с наивными глазами Александр Александрович, — это вы мне, Роман, растолкуйте, кто из ваших товарищей мог написать подобное?

— Да нет, уважаемый Сан Саныч, — отвечал я ему, — поведайте лучше вы мне, когда и каким образом, научились ваши коллеги варить такие смачные, очень политически грамотные компоты? Чтобы «сталинизм» мирно соседствовал с проституцией, а пацифизм с фашизмом «на пару зажигал», это из какого кино?

— Ну ладно, — говорю я ему, — я лично полон уверенности, что данный документ изготовлен не в вашем ведомстве. Не верю, что вы, тюменские чекисты, люди сплошь с высшим образованием, могли бы написать подобную галиматью! Это, наверное, ребята из соседнего здания постарались. И киваю на сопредельное со зданием тюменского УКГБ здание тюменского городского УВД.

Расчет мой оказался верным. Сан Саныч польщено разулыбался. Топорная работа, чего уж там и говорить. Ну, никак не в стиле «комитета».

— Ну ладно, ладно, Роман, — примирительно и с теплой симпатией обаял меня Сан Саныч, — но вы уж, если что узнаете по данному вопросу, не примените нам позвонить. И вообще Роман, идите вы к нам пока, что внештатником. Нам такие умные ребята просто позарез нужны.

— Ну что вы, Сан Саныч, — отвечал я также вкрадчиво и дипломатично, — у меня явно нет тех данных, что нужны для подобной работы (намекаю, что стучать не обучен). Совесть, вот ведь помеха!

Сан Саныч, разумеется, не был наивным человеком. В ответ на мою дружескую улыбку он тоже, официально, этак, поулыбался, дал мне бумажку с телефонами и стал выписывать пропуск. Наверное, мы оба понимали, что никакого сотрудничества у нас не получится.

Не знал я тогда, что в подобных случаях, после таких контактов и предложений, даже вежливый отказ — это решение судьбоносное. Такой гражданин, автоматически и пожизненно попадает в один из двух списков. Первый список именуется на «гэбэшном» жаргоне «АКТИВ». Попавшие туда и выбравшие стезю сотрудничества с «Комитетом», имеют в дальнейшем невидимую, порой трудноощутимую, и все же, вполне реальную, иногда пожизненную, поддержку «Комитета».

Второй список называется «ПАССИВ», и угодившие в него, увы, пусть не жалуются на судьбу. Отныне им очень повезет, если «Комитет» махнет на них рукой или вообще забудет об их существовании. Будет ли «Комитет» в дальнейшем расформирован, реформирован или реорганизован, это не важно. В каком-нибудь виде, под каким-нибудь названием, он все равно будет существовать, ибо необходимость политического сыска столь же продолжительна во времени, как само государство. Так что, увы, вам, Роман Владимирович! Сами же признавались в первой свой книге, про Сибирский рок, что вы — дурак! Дурак, и есть! Были бы поумнее, так поработали бы на эту «почтенную фирму», хотя бы пол годика, хотя бы, «для близира». А так… Э, да, что про вас и говорить! Вам само государство руки протягивало для объятий, а вы улыбаться, да отшучиваться вздумали! Э-эх, вы! … Какой же вы после этого, Неумоев. Вы — Неумнов! Так-то, вот…

А кто же эти листовки на заборе клеил? Тоже интересный вопрос. Да уж не Алексей ли, Михайлов (см. Книгу 3-ю, гл. 2-ю)? А что? Продвинутый эзотерик, русский йог, поклонник «гуру Вар-Аверы» (в миру — Аверьянова). Он еще называл этого «русского гуру» — «астральным майором СС». Чувствуете откуда ветер дует? Не иначе как опять же с них, с Гималаев, гребанных, откель к нам, русским любознательным интеллигентам, уже много чего надуло! И Далай-лам, и гуру, всяческих, и, конечно же, распрекрасных Рерихов с их Агни-йогой и ушасто-хоботастыми индийскими божками.

Это почему я на Михайлова думаю? Да потому, что, во-первых, он в тот период крепко дружил с тов. Репетовым, а тот как раз был из этого самого тюменского ГУВД, а во-вторых, уже в конце 90-х, начале 2000-х, Лёша Михайлов любил пошутить, организуя расклейку по Москве на столбах, неких дурацко-концептуальных объявлений типа: «Остекленим!»

Не этот ли этот предфестивальный опыт подсказал Михайлову идею запуска в социум подобных мифологем?

на фото Роман Неумоев — фронт-мен рок-группы «Инструкция по Выживанию»

Леша, ох и веселый паренек, доложу я вам. Большой мастер постмодернистских новаций, придумавший гениальную идею о том, как превратить метод непрерывного поиска положительных социальных связей в способ материально-благополучного существования для себя, своих девок и нескольких близких друзей. Каким образом? Ну, я Лешу тут «с патрахами» сдавать, не намерен. Расскажи я о том — как, всем захочется. Ведь как прекрасно! Знай, заводи постоянно новые знакомства с людьми действительно деятельными, положительными, патриотично настроенными и рассуждай с ними о грядущих судьбах России! Потом, о русской йоге, победах русских магов над хасидами-каббалистами и все такое прочее, а за это — получай от них периодически денежные подачки. У «хиппов» это называется, «сидеть на ушах».

Кстати о «хиппах». Перед самым уже фестивалем, дня за два до начала, они как-то густо поползли в Тюмень, и все норовили забраться ко мне на первый этаж, в мою квартиру № 64 по улице Рижской. Просто бедствие какое-то обрушилось на мою квартиру и мне, — помня про мой печальный опыт, гостевания у меня Ника Рокенрола, — пришлось, поплотней задернуть шторы и усиленно делать вид, что дома меня нет, что я вообще уехал, что никто тут даже, и не живет.