Уровень 1: Удо Юргенс
2002
К Удо Юргенсу я всегда питал симпатию: еще моя бабушка плясала под «Merci Cherie». И моей матери он нравился. Она любила «Прошу, со сливками!». И даже я, когда случалось мне идти в туалет в «Мевенпик» в ганзейском квартале Гамбурга, напевал «Греческое вино» и чувствовал себя как дома.
В общем, тот, кто может так взять своего слушателя за душу, не может быть плохим человеком. Так я думал…
Осенью 2002 года мы с Удо оказались гостями на одной и той же вечеринке в гамбургском отеле «Четыре времени года».
Мы с Эстефанией сидели на скамье, обитой красным плюшем, в самом углу, когда Удо решил, что он должен засвидетельствовать нам свое почтение: «Уступи мне место!» — сказал он Эстефании, после чего втиснулся между нами. Ни приветствия, ни вежливого вопроса, мол, не помешал ли я. Итак, поговорим об Удо, обаяшке. Удо, джентльмене.
«Черт возьми, Дитер, супер–супер, что я тебя здесь встретил!» — просиял он, — «Я уже так давно хотел тебе кое–что сказать! Только, чтоб ты знал: я твой самый большой фанат! Я люблю тебя! Я уважаю тебя», — продолжал он, не переводя дыхание, — «ты просто класс! Что за сногсшибательную музыку ты пишешь!» Не солгу, если скажу, что в таком духе он говорил битую четверть часа. Наконец, он перешел к делу:
«И! Ах, да! Поздравляю с твоей новой книгой! Правда, Дитер! Честность — такое редкое качество в нашей среде! Просто гениально! Это просто неповторимо, как ты расставил все точки над «и»!»
Потом Удо вскочил столь же внезапно, как и уселся. На прощание он торопливо похлопал меня по плечу и, уходя, произнес: «Если ты потом прочитаешь обо мне в прессе — знай, я этого не хотел сказать, да и не говорил! Ты же знаешь, какая мерзость эта наша пресса».
Странно, — подумал я. Мне знакомо, что кто–нибудь намелет обо мне дерьма, а потом говорит: «Прости, Дитер!» Но чтобы кто–нибудь заранее извинялся за какое–то предательство, это уже что–то новенькое. Это мне показалось очень, очень удивительным…
Через пять дней я смог прочесть интервью моего нового друга на странице 84 журнала «Гала»:
«По–моему, это ужасно, что
обладатель Нобелевской премии
находится на 23 месте в списке
бестселлеров, а книга, которая
рассказывает ни о чем, разве что о
постельных сценах, раскупается
тысячами экземпляров».
К тому же, текст кишел такими словами, как «предосудительный», «неприемлемый» и целой кучей возмущенных «фи!». С особым увлечением читался конец. Там можно было узнать, сколь важными считает Удо свое поведение джентльмена и как он сожалеет о том, что подлинные рыцари вымерли.
«Быть джентльменом -
это стало несовременным.
Если кто–то встает при
приближении дамы,
над ним смеются до упаду.
Но я делаю это сознательно».
Дражайший Удо! Я уверен, что когда я увижу тебя в следующий раз, мне, к сожалению, придется надрать тебе уши. Я говорю это, чтобы ты знал. И заранее хочу извиниться…