Дворцы и виллы членов царской семьи

Дворцы и виллы членов царской семьи

В конце 1830-начале 1860-х годов в Петербурге было построено несколько больших великокняжеских дворцов. Некоторые из них стали архитектурными доминантами площадей, продолжая в этом отношении градостроительные традиции предшествовавшего времени. Важную градообразующую роль в формировании ансамбля Исаакиевской площади сыграл Мариинский дворец, построенный А. И. Штакеншнейдером. Архитектурной доминантой Благовещенской площади (ныне площадь Труда) стал Николаевский дворец, также построенный по проекту и под руководством архитектора А. И. Штакеншнейдера.

Николаевский дворец предназначался для великого князя Николая Николаевича-сына Николая I. Строительство, начатое в 1853 году, завершилось в 1861 году[190].

Если в Мариинском дворце, построенном в 1839–1844 годах (см. с. 83–88), и в облике фасада, и в разработке плана, и в отделке парадных интерьеров еще сохранялись отголоски классицизма, то Николаевский дворец, начатый десять лет спустя, по стилистике своих фасадов и интерьеров уже всецело принадлежит эклектике.

Фасады Николаевского дворца — типичный пример стилизаторского ренессанса. Повторяя в общих чертах композиционные приемы итальянской архитектуры XVI века, Штакеншнейдер обработал фасады Николаевского дворца поэтажно размещенными колоннами и пилястрами. Общая схема построения с размещением ордера в три яруса напоминает фасады дома министра государственных имуществ на Исаакиевской площади, однако в отделке Николаевского дворца Штакеншнейдер идет еще дальше Ефимова, до предела насыщая фасад лепниной, разного рода филенками, тягами, порезками, орнаментальными скульптурными вставками и т. д.

Как и в неоренессансных фасадах построек Ефимова, ордер в композиции Николаевского дворца звучит совершенно иначе, чем в постройках эпохи классицизма. Из-за измельченности масштаба он утрачивает героичность и мощь, которые были свойственны композициям классицизма, в результате чего изменяется и вся «интонация» архитектурно-художественного образа дворца. Иначе воспринимается и его центральный портик из четырех гранитных колонн. Он уже не играет, как в классицизме, роль эмоционального и смыслового центра — из-за своего мелкого масштаба он превратился в простое оформление парадного подъезда, весьма удобное в условиях петербургского климата.

Вместе с тем поэтажное размещение ордера и постепенное облегчение и измельчение ордерных элементов снизу вверх создают особенный художественный эффект: Николаевский дворец кажется больше своих истинных размеров. Причина этого впечатления — в характере ордерной обработки фасада. Первый этаж декорирован широкими ионическими пилястрами, второй — стройными коринфскими колоннами, а третий — короткими узкими пилястрами, и их небольшие размеры создают иллюзию перспективного сокращения. Снизу вверх облегчается не только ордер, но и скульптурный декор, и это тоже создает ощущение большой высоты здания.

В отделке интерьеров Николаевского дворца Штакеншнейдер использовал разные стили, отдавая, однако, главное предпочтение ренессансу и барокко. Его мастерство, его умение достичь интересных композиционных эффектов ярко проявилось в разработке парадной лестницы и двухъярусного Танцевального зала. Особенно хороша Парадная лестница — это одно из самых интересных произведений не только в творчестве самого Штакеншнейдера, но и во всей мировой архитектуре XIX века. Стремительный разбег маршей эффектно подчеркнут темной решеткой перил, четко читающейся на фоне светлых стен; изящные колонны легко несут опирающиеся на них своды — архитектура кажется наполненной внутренним движением, и само пространство лестницы словно раздвигается в глубину и вверх.

Николаевский дворец. Архитектор А. И. Штакеншнейдер, 1853–1861 гг. Фотография конца XIX в.

Примыкавшее к Благовещенской площади обширное владение Николая Николаевича заняло целый квартал: в его восточной части был построен корпус с квартирами для свиты и прислуги, между ним и дворцом разместились служебные постройки. Таким образом, комплекс строений Николаевского дворца представляет собой своеобразный микроансамбль, в котором монументальному и нарядному дворцу противостоят скромно оформленные фасады служебных зданий. Различие в отделке фасадов дворца и служебных корпусов подчеркивало разницу в социальном положении их обитателей. В то же время в такой дифференцированности архитектурных приемов проявилось столь свойственное архитектуре тех лет стремление отразить функцию здания в его облике.

Третий большой великокняжеский дворец, построенный А. И. Штакеншнейдером, — Ново-Михайловский, был сооружен в 1857–1861 годах для великого князя Михаила Николаевича — сына Николая I. Он занял участок квартала между Дворцовой набережной (дом № 18) и Миллионной улицей (ныне улица Халтурина, 19). Таким образом, это здание оказалось в совершенно иной градостроительной ситуации, чем Мариинский и Николаевский дворцы: в отличие от них оно уже не играет такой активной градообразующей роли. Ново-Михайловский дворец встал в ряду других дворцов и особняков. Тем не менее здание отчетливо выделялось в окружающей застройке не только своими крупными размерами, но и нарядной отделкой фасадов.

Особенно пышной и сложной отделкой отличается главный корпус дворца, выходящий на Дворцовую набережную. Именно здесь размещались парадные апартаменты владельца. Совершенно иначе выглядит фасад примыкающего к улице Халтурина бывшего «шталмейстерского корпуса», в котором находились квартиры придворных и служащих свиты великого князя: он решен очень скромно и сдержанно и напоминает своим обликом доходный многоквартирный дом. В этом различии архитектурной трактовки фасадов также сказалось присущее эклектике стремление создавать определенные ассоциативные взаимосвязи между функцией здания и его архитектурным обликом.

Во второй трети XIX века по заказам императора и членов императорской семьи было построено несколько загородных дворцов и вилл в окрестностях Петергофа и между Петергофом и Стрельной. В их проектировании и строительстве одну из самых главных ролей сыграл выдающийся архитектор того времени А. И. Штакеншнейдер.

Парадная лестница Николаевского дворца. Архитектор А. И. Штакеншнейдер. Фотография автора.

Дворцовая набережная в 1860-х гг. В центре — Ново-Михайловский дворец. Архитектор А. И. Штакеншнейдер, 1857–1861 гг. Слева от него — дом княгини Радзивилл. Архитектор Н. Е. Ефимов, вторая половина 1840-х гг. Литография Ж. Жакотте и Ш. Башелье по рисунку И. Шарлеманя.

Ново-Михайловский дворец. Архитектор А. И. Штакеншнейдер, 1857–1861 гг. Фрагмент северного фасада. Фотография автора.

В Сергиевке (к западу от Петергофа) он построил в 1839–1842 годах летнюю резиденцию дочери Николая I Марии Николаевны и ее мужа — герцога Лейхтенбергского. Дворец напоминал роскошную виллу античного патриция. Его фасады были украшены классическими портиками и фронтонами, на аттике установлены вазы, окна обрамлены наличниками классицистического типа. Правда, в трактовке деталей ощущается некоторая суховатость и холодность — возможно, что эти черты навеяны манерой исполнения тех графических реконструкций античных зданий, которые стали издаваться в это время в виде разного рода альбомов, увражей и т. п. По трактовке архитектурных деталей дворец в Сергиевке заметно отличается от произведений русского классицизма. Но в еще большей мере отход от его традиций сказался в общей объемнопространственной композиции здания. Если постройки классицизма отличались цельностью объемного построения и особой «весомостью» архитектурных масс, то Сергиевский дворец благодаря многочисленным портикам, лоджиям, перголам, террасам — кажется как бы растворяющимся в окружающем пространстве. Созданное Штакеншнейдером «взаимоперетекание» объемов здания и окружающей его среды усилило их функциональную и художественную взаимосвязь, что как раз и соответствовало новым воззрениям на архитектуру загородных домов, формировавшимся на рубеже 30-40-х годов XIX века. Широкие террасы, легкие перголы, затканные листьями вьющихся растений, подчеркивали загородный характер этого полудворца-полувиллы. По словам фрейлины императрицы, А. Ф. Тютчевой, «дворец в Сергиевке со своими террасами, украшенными экзотическими растениями, статуями и вазами самого изящного вкуса, имел совершенно волшебный вид»^[191].

В отделке интерьеров Сергиевского дворца Штакеншнейдер в основном придерживался того стилевого направления, которое возникло в период перехода от классицизма к ранней эклектике и было основано на своеобразном «цитировании» декоративных мотивов античной архитектуры — как греческих, так и римско-помпейских. Интерьеры «в новогреческом вкусе» (неогрек) и «в новопомпейском вкусе» были очень модны в отделке дворцов и вилл аристократии.

Успешно продолжавшиеся раскопки Помпей позволили детально изучить архитектуру античных жилых домов и дали обширный материал для подражаний и стилизаций. Во второй трети XIX века Италию часто посещали русские путешественники, а в Риме возникла целая колония русских художников и архитекторов — пенсионеров Академии художеств, и многие из них тщательно изучали культуру и быт древних римлян, раскрытые трудами археологов. Древним Помпеям посвящали специальные статьи и книги. Одна из них — книга А. Левшина «Прогулки русского в Помпеи», изданная в 1843 году, является интересной иллюстрацией художественных воззрений тех лет. Левшин писал, что «нельзя не восхищаться изящным вкусом помпеян, миниатюрною их роскошью, прелестью в убранстве, старанием сосредоточить около себя средства наслаждения жизнью… Арабески помпейские чрезвычайно хороши. Самые разнородные предметы, самые противоположные вещи смешиваются в них, группируются и служат украшению друг друга с неимоверною прелестью… Какое разнообразие в украшениях! Какое богатство, какая роскошь в вымыслах!»^[192].

Царицын павильон на Царицыном острове Ольгина пруда в Петергофе. Архитектор А. И. Штакеншнейдер, 1840-е гг. Фотография начала XX в.

Восторженная оценка русского путешественника иллюстрирует и во многом объясняет то увлечение стилизациями «в помпейском вкусе», которое возникло на рубеже 30-40-х годов XIX века. Декоративные особенности этого исторического стилевого прототипа, присущее ему обилие и разнообразие художественных мотивов были созвучны новым эстетическим критериям, формировавшимся в эти годы.

В древнеримских виллах русские архитекторы не только открыли интереснейшие декоративные особенности, но и уяснили, что их композиция строилась на тесном единении с природой. Это тоже стимулировало обращение к «помпейскому стилю» при проектировании загородных дворцов и вилл для русской аристократии, тем более что возникавшие при этом ассоциации с виллами римских патрициев импонировали вкусам заказчиков.

Одной из самых последовательных и удачных стилизаций «в помпейском вкусе» стал Царицын павильон на Царицыном острове в Петергофе, построенный А. И. Штакеншнейдером. Проект был разработан в 1839 году. Строительство, начавшееся три года спустя, было в основном завершено летом 1844 года, хотя отделка помещений продолжалась и позднее — вплоть до 1850 года, когда в помещении столовой был сделан пол, украшенный подлинной античной мозаикой. Центральное помещение Царицына павильона, с квадратным мраморным бассейном и фонтаном, соответствовало атриуму (внутреннему дворику) античных домов, однако, с учетом петербургского климата, оно было покрыто потолком со световым стеклянным фонарем. Павильон и примыкавший к нему садик были украшены многочисленными статуями — рядом с копиями с античных скульптур и произведениями знаменитого скульптора XVIII века А. Кановы стояли работы русских, итальянских и немецких скульпторов-классицистов — современников Штакеншнейдера^[193].

Архитектура Царицына павильона отличалась изяществом и тонкой прорисовкой деталей. Небольшая башенка позволяла любоваться панорамой парка и в то же время придавала всей композиции живописную асимметрию. Такая асимметричная компоновка была новаторским архитектурным приемом, который тогда стал применяться и воплотил новые способы организации архитектурного пространства, порывающие с канонами классицизма и отражающие новые взгляды на соотношения формы и функции здания.

Царицын павильон органично вписался в пейзаж, эффектно отражаясь в зеркально-спокойной воде искусственного озера.

«С этим оазисом вкуса и роскоши мало что можно сравнить во всей Европе, — писал современник. — Ваш взор приятно смущен грацией и чистотой архитектуры. В ее линиях вы встречаетесь с тою упоительною оконченностью, которая одна сама собой уже составляет изящное. Вы смотрите на контуры здания, вы любуетесь ими, как будто формами человеческой статуи, удачно повторяющей прекрасную натуру»^[194].

В творчестве А. И. Штакеншнейдера, да и во всей эволюции русской архитектуры середины XIX века, видное место занимает небольшая по размерам, но очень значительная в художественном отношении постройка — так называемая Собственная дача наследника-цесаревича (будущего императора Александра II) в Старом Петергофе, в районе Сергиевки. Она была построена в 1843–1850 годах[195]. Используя стены старого, довольно скромного по отделке здания, построенного Ю. М. Фельтеном в 1770-х годах, Штакеншнейдер полностью изменил его внешний и внутренний облик. Снаружи Собственная дача стала напоминать пышные дворцы в миниатюре периода позднего барокко, и только некоторая перегруженность фасада декором выдает стилизаторский характер этой постройки. Интерьеры Собственной дачи Штакеншнейдер оформил «в стиле Людовика XV», причем не только отделка стен, но и мебель, картины, фарфоровые сервизы и статуэтки — все было выполнено в подражание искусству первой половины XVIII века. Это была, по выражению фрейлины А. Ф. Тютчевой, «драгоценная безделушка роскоши и изящества», отделка которой стоила очень дорого.

«Собственная дача» наследника-цесаревича в Старом Петергофе. Архитектор А. И. Штакеншнейдер, 1843–1850 гг. Фотография начала XX в.

Созданная А. И. Штакеншнейдером Собственная дача наследника-цесаревича открыла новое направление в русской архитектуре середины XIX века — стилизаторское «второе барокко» (необарокко). Оно очень быстро распространилось в архитектуре особняков, став одним из самых распространенных «неостилей» 40-50-х годов.

«Собственная дача» наследника-цесаревича в Старом Петергофе. Проект. Поперечный разрез. 1844 г. НИМАХ. Публикуется впервые.