Хижины – рабочим, дворцы – всем остальным!

Хижины – рабочим, дворцы – всем остальным!

Осенью 1806 года наполеоновские войска вторглись в Германию, практически без труда захватили Берлин и оставались в нем около двух лет. Эти события отразились на состоянии столицы не лучшим образом, однако тотчас после освобождения, разоренная и опустевшая, она обнаружила резкий подъем материальных и, главное, духовных сил. Едва миновали трудные времена, город стал неуклонно увеличиваться не столько по населению, сколько по площади, что наблюдалось впервые за многие века его существования. Стремительный рост вызвала индустриализация, которая в Германии проходила очень активно. Сегодняшние берлинцы гордятся, что именно их город одним из первых сумел рационально использовать паровой двигатель, хотя тогда появление шумной, неприглядной, окутанной клубами едкого пара машины причинило немало беспокойства жителям. Особенно страдали обитатели улиц вблизи Королевской фарфоровой мануфактуры, для которой и был закуплен нещадно чадивший механизм.

Берлин в районе Шарлоттенбурга. Фотография конца XIX века

Затем почти в самом центре Берлина появился машиностроительный завод с цехом чугунного литья. Впрочем, довольно скоро выяснилось, что промышленность требует гораздо больших просторов, и фабриканты обратили взоры на пригороды, к сожалению, северные, наиболее живописные, куда жители столицы прибывали, чтобы поправить здоровье у целебных источников. С того времени на этой стороне столицы природа склонялась перед достижениями технического прогресса. Тенистые дубравы уступили место цехам чугунолитейного завода Августа Борзига, из ворот которого в 1841 году выехал первый в Германии паровоз. «Железное чудище», как окрестили это устройство журналисты, с немыслимой скоростью около 40 км/ч двигалось по железной дороге, соединившей Берлин и Потсдам. Вскоре после того примеру Борзига последовали другие фабриканты, и живописные районы к северу от исторического центра были застроены промышленными гигантами.

Господство тяжелой индустрии не замедлило сказаться на облике города, но главное – резко ухудшило положение необеспеченных горожан. Ужасающую нищету переносили рабочие из кварталов трущоб, окружавших заводы Борзига. Слабая помощь поступила из дворца после публикации «Книги, принадлежащей королю», с помощью которой к монарху взывала благородная дама Беттина фон Арним. Ее последователь Эрнст Дронке был менее счастлив в том же начинании: его труд вызвал гнев короля и судебное разбирательство, после чего автору пришлось провести несколько лет в тюрьме. Если книга Беттины фон Арним напоминала статистический отчет, то сочинение Дронке, помимо сочувствия беднякам и обвинений в адрес сильных мира сего, содержало в себе интересные предложения. С мелкими подробностями описав «отвратительные лачуги, куда загнали бедноту», он похвалил предпринимателей, которые предлагали своим рабочим комнаты в доходных домах. Впоследствии такие здания – многоэтажные постройки с длинными задними дворами – широко распространились под названием «Mietskaserne».

По мере роста города гигантские бараки стали основным типом жилья для обитателей рабочих кварталов Веддинг, Пренцлауэрберг, Крейцберг и Новый Кёльн. В последние годы столетия в них сформировалась особая культура, которую заметил и не замедлил воплотить в живописи Генрих Цилле. Берлинский импрессионист романтично, хотя и без лишней идеализации передал атмосферу дворов Mietskaserne, где по будням сушилось белье, играли дети, обменивались новостями домохозяйки, а в праздники рабочие накрывали общие столы и веселились до утра, стараясь утопить невзгоды в огромных кружках пива.

Берлинское воплощение принципа «живу там, где работаю»: дворцы рядом с заводами. Рисунок конца XIX века

В градостроительстве Берлина начала XX века господствовал принцип «живу там, где работаю». Рабочие, специалисты, а зачастую и сами хозяева предприятий селились поблизости от места службы. Так, на презентабельной площади Хакешермаркт до сих пор находится комплекс зданий, известный под старым названием Хакские дворы. Объединенные галереями, внутренними дворами и фасадом в стиле арт деко, они являлись своеобразным производственно-жилищным комплексом, где располагались цеха, в главном здании обитало начальство, а во флигелях ютились рабочие. После реконструкции пролетарские квартиры исчезли, как и сам завод; многочисленные помещения заняли кафе, магазины и прочие составляющие респектабельной жизни, похожей на ту, что протекала в кайзеровской Германии.

В разгар технической эры соседство промышленности причиняло слишком много неудобств, и состоятельная буржуазия Берлина стала переселяться из центра в западные районы, чаще выбирая Шарлоттенбург и Шёнеберг. Там, куда раньше выезжали на охоту или пикники, вырастали внушительные дома либо настоящие дворцы, каких особенно много стояло вдоль Ландверского канала на краю Тиргартена. В 1870-х годах обитатели этого паркового района, в частности те, кто жил в колонии садоводов, бродили по лугам, совершая прогулки от ступеней своих домов до деревенских ферм. К сожалению, для многих восхитительное общение с природой прервалось в эпоху Отто фон Бисмарка, когда в Берлине появился аналог Елисейских полей – впечатляющая своими размерами и декором улица Курфюрстендамм. Проложенная по высокой траве, она сменила простую дорогу, соединявшую дворец курфюрста Иоахима II с охотничьей резиденцией в Грюневальде. Новая магистраль связала бывшие пригороды с центром, образовав кварталы, полюбившиеся берлинцам среднего класса, который тогда составляли наемные специалисты, лавочники, служащие крупных заводов. Представителям физического труда оставалось строить здания, мостить улицы, сажать цветы на аллеях, обслуживая своих предприимчивых и более образованных собратьев, которые получили столь комфортные условия жизни благодаря «железным чудищам» Борзига, Сименса, Эгельса, Хальске.

Сегодняшний Шарлоттенбург – район проживания богатых, когда-то лишь западных, а ныне и всех немцев – сияет чистотой, пленяя спокойствием, сверкающими витринами дорогих магазинов и добросердечными лицами обитателей. Иностранные путешественники отмечают, что в нем живут люди, которые нравятся сами себе и любят других. В этом зеленом квартале принято рано ложиться спать и так же рано вставать, хотя далеко не все здесь спешат на работу. Здешние дамы с удовольствием гуляют по улицам с левретками или пуделями и могут часами сидеть в элегантных кафе. В начале прошлого века здесь проживало такое количество эмигрантов из России, что квартал получил прозвище «Шарлоттенград». В разделенном Берлине роскошные особняки этого района выбирали богатые интеллектуалы, кинозвезды и прочие мировые знаменитости.

В последнее время хозяева местных ресторанов жалуются на пустоту заведений, особенно по вечерам, ведь после объединения столицы светская жизнь переместилась в центральные кварталы. Некогда шумные кинотеатры стали закрываться, постепенно в более выгодные районы перебрались владельцы галерей и салонов. О блестящем прошлом Шарлоттенбурга напоминает дворец прусской королевы, детище Отто фон Бисмарка улица Курфюрстендамм, а также похожая на парк площадь Савиньиплац – очаровательный островок зелени на пересечении шумных улиц. Столетие назад аристократки съезжались сюда, чтобы демонстрировать друг другу наряды и выгуливать собачек. Простолюдинам вход на эту уютную площадь был запрещен до тех пор, пока Эрвин Барт, тогдашний директор садов и парков, не объявил ее достоянием всех слоев общества.

Сквер на одной из площадей кайзеровского Берлина. Фотография начала XX века