Эпилог

Эпилог

Итак, мы вернулись к тому, с чего начали книгу. Смысл танца вырастает из контекста культуры – целей, ценностей, эстетических и других предпочтений тех, кто его творит и кто воспринимает. В широком смысле танец – форма жизни, которую создают вместе танцовщики и их зрители.

В России, особенно в начале ХХ столетия, существовало множество разных форм и образов жизни. Расцвет свободного танца был бы невозможен без культурного, интеллектуального и художественного капитала, которым обладали люди Серебряного века. С утратой многообразия форм жизни постепенно должен был исчезнуть и свободный танец. Но пока этого не произошло, он процветал на «античных утренниках» и «вечерах освобожденного тела», в кружках артистической интеллигенции, на занятиях «художественной гимнастикой», в студиях и школах пластики – везде, где люди пытались найти смысл через свободное движение.

Создатели свободного танца – визионеры и реформаторы – мечтали о танцующем человечестве. Их преемники, однако, пошли каждый своим путем. Родоначальники современных направлений унаследовали лишь некоторые из тех идей, которыми питался свободный танец в начале ХХ века. Последующие поколения танцовщиков и хореографов искали новые художественные формы – а не нового человека, совершенствовали движения – а не жизнь. Они многого достигли. Благодаря им, танец поднялся на такую высоту, на какой до этого стояли только изобразительные и словесные искусства. Они были не меньшими экспериментаторами в искусстве и по-своему великими. Но их идеи не выходили за пределы сцены, а потому они сделали и бесконечно много, и слишком мало.

Утопия танцующего человечества не дожила до наших дней. Подобно спорту, танец профессионализировался и превратился в коммерческое шоу. Вокруг него сложилась целая сеть отношений, со своими критиками и теоретиками, обществами и ассоциациями, премиями и фестивалями, появились зрелищные проекты, где танец играет главную роль. Но, став частью индустрии развлечений, современный танец потерял то, что, по крайней мере в замысле, было у танца свободного, – мессианский пафос и эгалитаризм. Правда, в последние десятилетия профессионализация танца стала уравновешиваться тенденцией к его демократизации. Возникли новые направления и жанры – танцевальный перформанс, контактная импровизация, танцетерапия[1015]. Хореографы и режиссеры заговорили об «анти-театральности», о выходе за пределы сцены, за рамки привычных жанров. Отчасти благодаря телешоу, где танцевать учатся те, кто никогда прежде этим не занимался, танец завоевывает все большую аудиторию, приобретая не только зрителей, но и активных участников. Наконец, всегда ассоциировавшийся с молодостью, он расширяет свои возрастные границы: люди зрелого и пожилого возраста охотнее посещают танцклассы и даже выступают со сцены. Это говорит о его нереализованном еще потенциале – способности быть чем-то большим, чем искусство только для исполнителей и знатоков. Ведь танец, о котором говорилось в этой книге, с самого своего рождения был предназначен всем тем, кто чувствует себя свободным.