2. Самопомощь: Сан-Матеуш

Зарождающаяся фавела в Сан-Матеуше

Мы движемся за грузовиком с надписью «So Jesus Salva» на заднем бампере: «Тебя спасет только Иисус». Проехав через лес, мы оказываемся в Сан-Матеуше. Городской ландшафт здесь весьма разнообразен; ощущение такое, будто он еще только формируется. Мы снижаем скорость до черепашьей: впереди дорогу заняла стая бродячих собак, и две дворняги решили немедленно заняться любовью. Вокруг – несколько «социальных» многоквартирных домов, пара кварталов с индивидуальной жилой застройкой и небольшая фавела прямо у дороги, на берегу ручья. Мы вылезаем из машины и достаем фотоаппараты; в этот момент к нам подбегает человек – он что-то кричит. Выясняется, что он хочет подать официальную жалобу на условия жизни в фавеле. Куда смотрит правительство, негодует мужчина. Мы не успеваем опомниться, как он уже ведет нас по тропинке к своей хижине.

Там он передает нас из рук в руки своей жене – ей, наверное лет под тридцать: у нее кожа молодой женщины, но лицо старухи, волосы замотаны платком. Она не работает – занимается домом и двумя детьми. И несомненно эта женщина недоумевает – с какой стати у нее на кухне объявились трое незнакомцев, – но природная застенчивость вынуждает ее с этим смириться. Потом и другие люди будут приглашать нас к себе домой – их открытость резко контрастирует с замкнутостью многих социальных слоев в Сан-Паулу.

Женщина рассказывает, что землю – точнее, клочок земли под постройку дома – они приобрели у соседа за 2000 реалов (это порядка 1000 долларов). Естественно, законной эта покупка считаться не может, поскольку и соседу земля официально не принадлежала. Десять дней назад, продолжает она, прошел сильный ливень, ручей вышел из берегов, и пол в их доме залило грязной водой. Сейчас ничто уже не напоминает об этом бедствии: в доме безукоризненно чисто. Кстати, для столь хлипкой постройки, которая, кажется, может рассыпаться от одного дуновения ветерка, он на удивление неплохо оборудован: здесь есть и холодильник, и телевизор, и дешевенькая пластмассовая стиральная машина, и даже кухонный комбайн, накрытый вышитой салфеткой.

Здешние дома собраны из картона, листов ламината и ржавого железа. Эта фавела только создается – ее совсем недавно основали новоявленные горожане. Они незаконно заняли землю и сразу «застолбили» ее за собой: дома-времянки простоят четыре-пять лет, и жители, если к тому времени их не заставят покинуть это место, закрепят свои права кирпичом и раствором. Водопровода нет, электричество воруют, подключившись к ближайшей линии электропередачи. Под ногами проложены трубы для отвода нечистот – они текут прямо в ручей. Именно по этой причине фавелы чаще всего располагаются у воды. Здесь трубы порой скрываются в зарослях дикой мяты, что несколько смягчает их «аромат».

Сейчас новые фавелы вроде этой стали довольно редким явлением. В городе столько уже существующих больших фавел, что куда проще присоединиться к одной из этих общин, чем создавать собственное поселение на новой территории. Быстрее всего такие поселения растут во времена строительного бума. Мигрант с северо-востока приезжает в город, получает неквалифицированную работу, затем к нему подселяется приехавший из провинции двоюродный брат, потом он знакомится с девушкой и создает собственную семью. Таков естественный порядок вещей.

Вид со двора на «самострой» mutirão

Программа жилищного строительства на основе mutirão была инициирована в 1987 году в качестве наименее затратного способа преодоления дефицита жилья. Общественные организации жителей могли получить от государства средства на стройматериалы, а затем люди общими усилиями строили себе дома. Право собственности на землю им не предоставлялось, но подобная схема стала весьма плодотворным способом самоорганизации. В Сан-Матеуше более 500 семей построили себе дома таким способом. Эти двухэтажные здания, расположенные аккуратными линиями вдоль прямых ухоженных улиц, выглядят осознанным отрицанием хаотичной фавелы. Но и здесь есть свои причуды. Вскоре становится очевидно, что сами дома расположены где-то в глубине, а на тротуар выходят более поздние пристройки. В большинстве случаев это гаражи с дополнительной комнатой и балконом наверху. Возможно, владельцы этих домов и бедны, но в одном они неизменно подражают своим богатым согражданам: почти в каждом доме на улицу смотрят большие – от пола до потолка – ворота. Декоративная отделка ворот различается: кто-то выбирает розовую краску и плитку «под мрамор», кто-то довольствуется голым кирпичом и бетоном – но сами ворота присутствуют неизменно.

На улице мы встречаем пожилую женщину по имени Франциска: она как раз запирает свои ворота. Ее воспоминания о том, как они поселились здесь двадцать лет назад, напоминают рассказ о сражении: «Это была настоящая борьба. Мы посещали все собрания, семинары и тому подобное, а потом просто заняли эту землю. Мы приехали ночью, разместились здесь и на следующий день, с Божьей помощью, одержали победу». На строительство и отделку дома, чтобы в нем стало можно жить, им с мужем понадобилось пять-шесть лет. Поскольку оба они работали, строительство шло только по выходным: кирпичи они клали своими руками. Долгое время дом стоял без окон и дверей. Канализации тоже не было, и они оборудовали «нужник» в саду. Улицы не были заасфальтированы. Помимо разрешения на застройку и выделения небольшой суммы на покупку стройматериалов, государство не оказало им никакой помощи. Постепенно в районе появилась базовая инфраструктура – водопровод и электроснабжение, – но юридических документов на дом у них до сих пор нет. Мы спросили, сколько он может стоить сейчас. По мнению Франциски, его цена составляет порядка 25 000 реалов (12 000 долларов). «Но я не собираюсь продавать свой дом. Я буквально дралась за него – вот такая была борьба. Нет, я никогда его не продам».

Схема «самостроя» mutirão, введенная в действие в 1980-х, просуществовала недолго. Всего через несколько лет, в 1990 году, ее упразднила новая администрация президента Коллора. Хотя подобные инициативы по жилищному строительству на уровне отдельных общин действуют и сегодня, государственная программа, по сути, так и не заработала. Схема была чересчур забюрократизирована – ее участники, например, обязаны были трудиться на строительстве дома определенное количество часов в неделю – и, как мы видим из рассказа Франциски, становилась тяжелым бременем для семей, которые при этом не получали даже официального права собственности. В конечном итоге куда проще и дешевле оказалось нанять местного каменщика. Попытавшись придать идее строительства дома собственными руками романтический ореол, власти быстро вернулись к прежнему принципу laissez faire.

Улицы здесь, в Сан-Матеуше, на удивление пусты – никаких магазинов, никаких признаков активности. Только ослепительное утреннее солнце и полная тишина, заставляющая после выхода из машины чувствовать себя неуютно. Улица, где живет Франциска, выглядит «недоделанной», лоскутной. Невооруженным глазом видно, что здесь некогда был сельский ландштафт, который бессистемно застраивался плохо сопрягающимися друг с другом домами. Интересно другое: в пространстве в несколько сотен метров мы видим результаты трех совершенно различных подходов к решению жилищной проблемы: фавелу, mutirão и многоквартирное «социальное» жилье. Следовало бы ожидать, что третий вариант должен быть наилучшим, но это отнюдь не кажется очевидным. Жить за стенами, опутанными сверху колючей проволокой, наверное, безопаснее, но одновременно они придают громоздким зданиям сходство с тюремными блоками. Дома установлены на пилонах, столь любезных адептам «тропического модернизма», но в остальном спроектированы и построены крайне топорно. Несомненно, отчасти их неприглядный вид связан с окраской – сквозь бледно-желтую, заплесневелую штукатурку бесстыдно просвечивает бетон. Построены они были, скорее всего, в начале 1990-х, но выглядят намного старше. Здесь вся беда в климате. Еще Леви-Стросс отмечал разрушительное воздействие здешней жары и влажности. Он пишет об этом в «Печальных тропиках»: города Нового Света «от свежести сразу переходят к разложению – они не бывают просто старыми».

Квартал муниципального жилья в Сан-Матеуше

Но Сан-Матеуш – не лучшее место для оценки «социального» жилищного строительства. Мы направляемся на север – к микрорайону Зезинью-Магальянис, «визитной карточке» 60-х. Его застройка по проекту Жуана Виланова Артигаса и Паулу Мендеса да Роши – памятник той эпохи, когда социальное жилье оставалось «идеалистическим» замыслом. На унылые дома Сан-Матеуша я уже насмотрелся, и теперь меня разбирает любопытство: сохранил ли Зезинью хотя бы часть своего утопического оптимизма.

Выезжая из Сан-Матеуша по одной из его главных улиц, мы не могли не заметить, как много здесь мотелей «для влюбленных парочек». Такие заведения с почасовой оплатой за номера особенно распространены в бедных районах вроде этого, где квартиры слишком перенаселены, чтобы обеспечить жильцам хоть какое-то уединение. Один из мотелей даже предлагает бонус в виде «бизнес-ланча»: сняв номер, вы получаете тарелку фейжоады – любимой бразильцами похлебки из черной фасоли. Вот что значит использовать по максимуму сорокаминутный обеденный перерыв!

Свернув на Авенида Итакера, мы вновь выходим на наш маршрут. Уже не первый раз за этот день мы проезжаем мимо помещичьей усадьбы, которая выглядит в этом месте в высшей степени неорганично. Может быть, когда-то здесь была фазенда – одна из кофейных плантаций, что впервые принесли Сан-Паулу богатство в XIX веке? Еще тридцать лет назад это была сельская местность, но затем ее поглотил город. В Сан-Паулу нередко видишь старые пустующие особняки, стоящие по соседству с фавелами, – как будто это бастионы колониализма, оставленные защитниками из-за явного численного превосходства неприятеля. Впрочем, я слышал, что кое-кто сохраняет такие дома, чтобы периодически устраивать там вечеринки – вместе с друзьями предаваться ностальгии по старым идиллическим временам.

Мимо нас проплывает неоновая вывеска на здании, напоминающем зал для игры в бинго. Однако надпись гласит: «Jesus Cristo é o Senhor» («Господь наш Иисус Христос»). Это местный форпост Всемирной церкви «Царство Божие»: евангелической империи, основанной епископом-миллиардером Эдиром Маседо. В Бразилии таких храмов насчитывается 4500, а «Царство Божие» имеет миллионы последователей по всему миру (в частности, 20 отделений в Британии). Маседо, по стилю напоминающий американского телепроповедника и владеющий частным самолетом, создал мировую империю на пожертвования бедняков.

Перед нами вклинивается грузовик с надписью «Иисус – источник жизни», намалеванной на заднем бампере. Затем мы вдруг оказываемся в гуще еле ползущего потока машин. Еще утро, но это не пробка в час пик – на окраинах Сан-Паулу он начинается гораздо раньше, чем в центре, – в шесть утра – и длится до семи. Дело в том, что с учетом интенсивности движения, чтобы вовремя успеть на работу в центре, вы должны выезжать из дома за два часа. Неудивительно, что вдоль дороги выстроились многочисленные автосалоны и мастерские.