Кунжут и мак

У Вероны было полно разных встреч вне дома: «Итак, у меня сегодня эта встреча, а потом ещё эта, но мы можем встретиться в 22 часа там–то и там–то!» — говорила она, отправляясь в поездку. Собственно, брак я представлял себе совсем не так. Я говорил ей: «Слушай, поехали вместе в Хиттфельд, я покажу тебе супермаркет, там продаётся крабовый салат, который я очень люблю, и рыбный салат. А булочки я беру с кунжутом и с маком. Но кунжут и мак только по субботам и воскресеньям. По будням я люблю мюсли и фризский чай, а к ним свежевыжатый апельсиновый сок. И, кроме того, я люблю «Профессорино», он стоит в холодильнике рядом с йогуртами». Я думал, мне нужно только слегка подтолкнуть её, я хотел, чтобы она за мной поухаживала, чтобы позаботилась обо мне — а какой мужчина этого не хочет? У меня в кухне стоял огромный холодильник, в котором со времён Наддель царило одиночество: один помидор, или просто вода, и десять бутылок шампанского, долгие годы я страдал от этого. Мне представлялся холодильник, который можно открыть и причмокнуть: «Ммм…» и «Ох!», из которого на меня вываливалась бы гора вкуснятины. Но это была мечта, а в действительности от нас с Вероной только искры летели, как от двух кремней. Я был для Вероны своего рода Барри Герёльхеймером, который по средам, голодный, выползал из своей пещеры и смотрел, что Сельма для него приготовила: «Верона, у меня урчит в животе, я хочу чего–нибудь поесть!» — кричал я Вероне, но она нагло возражала: «Если тебе надо поесть — поезжай в Хиттфельд к итальянцам, там уж ты еду раздобудешь!»

Что касается прогноза этих отношений, мне, собственно, с самого начала надо было бы носить на рукаве жёлтую повязку в чёрный горошек. Верона, как было по её произвольной программе в постели, была диаметральной противоположностью всем моим представлениям о ней. Хотите — верьте, хотите — нет, но все мои подруги до сих пор меня любят, а с такими бабами, как Верона, я до того знаком не был. Она похожа на «чёрную вдову», которая после спаривания пожирает самца. Но я был слеп, да и адвокат уверяла меня, что ничего страшного не случится.

С самого начала капуста и то, как её тратить, стала взрывоопасной темой, грохот взрывов не умолкал не на минуту: «Я же всё–таки твоя жена» — упорствовала Верона — «и вполне нормально, что я могу пользоваться твоей золотой карточкой и доверенностью на пользование твоим счётом. Должна же я на что–то жить, неужто мне каждый день просить тебя об одной марке, чтобы я могла попить кофе?» Верона, как всегда, преувеличивала. Да вот только на моём счету лежало слишком много денег, и я никому на этой планете не дал бы доверенности, уж конечно не Вероне Фельдбуш, которой совсем не доверял. Мне хотелось быть бережливым, так что я сказал: «Когда тебе понадобятся деньги — спроси меня, я дам тебе на домашнее хозяйство». Верона впала в бешенство: «А одеваться мне прикажешь в мешки для мусора?» Ей нужно было как минимум 6 000 в месяц, она хотела машину, хотела это, то и вот это. Я сказал: «Но Верона, смотри, перед дверьми стоит пять машин, металлик, красная, белая и две чёрных, можешь ездить на любой, золотце. Вот, пожалуйста, здесь висят ключи, бери какую хочешь.» А Верона, как малое дитя, возражала: «Нет, я хочу свою собственную машину». Верона не была бы Вероной, если бы не отыскала лазейку, где можно прошмыгнуть: пришёл я однажды домой и увидел на столе золотую кредитную карточку Гамбургской Сберегательной Кассы, выписанную на имя Вероны Болен. Ясненько, если ты жена Болена, то всюду сможешь получить кредит, возможно, даже безлимитный.

Более 800 000 книг и аудиокниг! 📚

Получи 2 месяца Литрес Подписки в подарок и наслаждайся неограниченным чтением

ПОЛУЧИТЬ ПОДАРОК