Меч правосудия

Когда-то на месте нюрнбергской Хауптмаркт был еврейский квартал, который благочестивые бюргеры сожгли вместе с обитателями. Страшное событие произошло за 600 лет до того, как немцы решили избавить от евреев не только свой город, но и всю землю, что едва не случилось в годы Второй мировой войны. Если вспомнить о юридическом обосновании принятых в предвоенной Германии антисемитских законов, то они совсем не случайно получили название нюрнбергских. Газета «Штурмовик» – рупор самых фанатичных поборников чистоты арийской расы – тоже выходила в этом городе, который по неизвестной причине манил к себе тех, кто стремился к мировому господству.

Золотая булла, сыгравшая положительную роль в Средневековье, стала роковой для Нюрнберга середины XX века: увлекаясь историческими аналогиями, Гитлер уподоблял свой рейх двум предшествующим и потому не мог не заинтересоваться городом, где веками вершились великие дела. Имперский Нюрнберг был избран партийной столицей нацистов, благо жители в общей массе выражали симпатию Гитлеру еще тогда, когда он не был рейхсканцлером и «отцом нации».

Безумный ефрейтор с маниакальными устремлениями впервые привлек внимание горожан осенью 1923 года, в День Германии, разрешив штурмовикам из CA прошествовать по улицам города. «Варварский праздник, – описывал подобные марши французский публицист Жан Марабини. – Озаренные факелами, вместе они выглядели как пылающий змей и за несколько часов сумели завоевать людские сердца. В гуще коричневой армии шагали и последние, недавно набранные защитные отряды CC, все в черном, без музыки, в униформах со знаком черепа. Их численность тогда была невелика, но, приветствуя свою бригаду, Гитлер чуть более резко выбрасывал вперед руку, прямее держал спину…». Со временем личная охрана фюрера обрела силу и в 1934 году сумела уничтожить CA – организацию, в тысячу раз превосходящую ее по численности.

Выезд мотоциклистов на церемонии открытия съезда НСДАП. Фотография, 1936 год

В отношении Нюрнберга Гитлер высказался знаменитой фразой «Stadt der Reichstagen – Stadt der Reichsparteitagen», назвав его городом рейхстагов и партийных съездов. В 1938 году сюда из Вены привезли имперские реликвии и регалии правителей Священной Римской империи, которым пытались подражать боссы НСДАП. С началом Второй мировой войны сокровища были переправлены в Бургберг и помещены в строение, позже ставшее музеем под названием Исторический художественный бункер.

Помимо прочих почестей, новая имперская столица получила статус «самого немецкого из всех немецких городов», тогда как «самой немецкой из всех немецких опер» были признаны «Нюрнбергские мейстерзингеры» любимого фюрером композитора Рихарда Вагнера. Его музыка постоянно звучала на партийных съездах, проходивших в Нюрнберге и неизменно завершавшихся маршем до рыночной площади.

Немцы стараются не вспоминать времена Третьего рейха и не хранят то, что могло бы служить напоминанием о фашизме. В новом Нюрнберге от страшной эпохи каким-то образом уцелели Цеппелиновы поля – участок земли, который на сегодняшний день является единственным военным плацем времен гитлеровской Германии. Именно здесь сотни тысяч введенных в заблуждение немцев присягали на верность фюреру, наслаждаясь видом факельных шествий и стройных колонн, составленных людьми в одинаковой черной форме.

В сентябре 1938 года в течение восьми дней и ночей жители Нюрнберга в окружении гостей, прибывших со всего мира, наблюдали за фантастической церемонией на Цеппелиновых полях. Колоссальное, угрожающее, превосходно организованное действо в рамках ежегодного съезда тогда было особенно впечатляющим. В статье известного американского журналиста описаны «яркие пучки света, которые отбрасывали в небо прожекторы, изготовленные на заводе Крейга в Берлине. Странный ночной церемониал – гитлеровская литургия – разворачивался на фоне 20 тысяч знамен, колыхавшихся в ирреальном свете, подобно деревьям фантастического леса». Автор отметил мрачный восторг «простых людей, стоявших сомкнутыми рядами, выбрасывая вперед руки, в знак того, что нацизм не только возможен, но и необходим. Отвернув свои души и ум, свое чувство ответственности, личные проблемы, они слились в нерасторжимое целое».

Парад в рамках съезда НСДАП в Нюрнберге. Фотография, 1930-е годы

Некоторые свидетели этого торжества сравнивали восторженную толпу с потоком раскаленной лавы, а Цепеллиновы поля называли огромной гитлеровской трибуной. Многие помнили, что даже организованное скопище одетых в форму вооруженных людей вызывало смутное ощущение опасности. Мерное движение шеренг напоминало игру мускулов у героев знаменитых фильмов Ленни Риффеншталь. Французский посол заметил, что «Нюрнберг, город Священной империи, вдруг стал местом, где мысли и чувства соединились в культе памяти о прошлом и великих амбициозных планов на будущее». Дочь Муссолини призналась в том, что нюрнбергский парад вызвал «тревогу и энтузиазм, но со временем тревога возросла, совершенно вытеснив энтузиазм». Торжество захватило даже священника, папского легата Бенуа-Мешена: «Мистическое действо, достаточно мощное, чтобы восторжествовать над всеми индивидуальными чувствами, вливало их в горнило новой веры. Жаль, что церемония носила очевидный неоязыческий характер».

Стадион Мира, которому не довелось стать не только крупнейшим в мире, но и вообще спортивным сооружением

В конце 1930-х годов Гитлер приступил к реализации антисемитского проекта, но, прежде чем перейти к террору, решил порадовать соотечественников новой архитектурой. Эпоха гигантизма в немецком зодчестве началась с застройки Берлина, довольно быстро распространившись на всю страну. В нынешнем Нюрнберге о вселенских планах фюрера напоминает недостроенный стадион Мира у озера Зильбер, которому так и не довелось стать самым большим в мире спортивным сооружением.

В январе 1945 года союзная авиация разрушила Нюрнберг почти полностью, и его восстановление длилось больше 20 лет. Колоссальные затраты сил и средств понадобились для того, чтобы имперская столица вновь обрела прежний облик. Сегодня о ее былом величии можно судить по красоте жилых и административных строений, по роскошным храмам и пятикилометровой городской стене, как и раньше, защищающей обитель средневековых владык.

Восстановление всех старых городов виделось немцам как гражданский долг, дело чести и даже некий символический акт. Спокойно и планомерно, как в свое время действовали английские и американские бомбардировщики, жители поднимали Нюрнберг из руин, ведь для них он был родиной, а не «нацистским гнездом».

Странно, что зимой 1945 года над грудой обломков возвышался почти целый Дворец правосудия, где вскоре начался Нюрнбергский трибунал – самый знаменитый судебный процесс ХХ века. После недавней реставрации здание сохранило свой величественный облик. Остался в прежнем виде и поныне действующий зал под номером 600, в котором нацистских преступников осудили на длительное заключение, а десятерых из них повесили здесь же, в подвале.

Немцы до сих пор испытывают чувство вины за деяния фашистов, зная, впрочем, что получили несчастий сполна и тем рассчитались за многое. В самом деле, жестокой расплатой можно считать уничтожение союзниками исторических городов Германии в конце войны. Выставка, посвященная разрушению Нюрнберга, разместилась в особняке рядом с храмом Святого Эгидия, некогда красивом, как и все окружающие здания. Романская часовня храма располагалась рядом с часовней готической, где находился каменный рельеф Краффта «Венчание Богородицы». Поодаль стояла гимназия, основанная Меланхтоном и украшенная перед входом его статуей. Древний монастырь Ландау, преобразованный в школу искусств, имел часовню ренессансного облика, интересную прежде всего сводом, опиравшимся на две изящные витые колонны.

Здание, где находится выставка, с 1605 года называлось Домом Пелера, затем было переименовано в Дом Фукса, но во все времена славилось красивыми балконами. Не менее впечатляющим был его двор-атриум, выполненный в смешанном римско-ренессансном стиле. Теперь в нем вместо фонтанов и клумб «красуются» ржавые авиабомбы, не успевшие взорваться свидетели военной драмы, единицы из сотен тонн смертоносного металла, упавшего на город в конце Второй мировой войны. Здание в теперешнем виде уже не радует красотой: власти города решили оставить его наполовину разрушенным, чтобы люди помнили о прошлом и не хотели его повторения.

О том, что произошло именно уничтожение, свидетельствуют старые фотографии и кадры военной кинохроники. В дни трибунала Нюрнберг испытал нашествие журналистов со всего мира, поэтому в подобных материалах недостатка не имеется. Мрачные остовы зданий еще более впечатляют при мысли, что в роли разрушителя выступило не время, а человек, отдавший приказ наказать ни в чем не повинную архитектуру. Дом Пелера с бомбами во дворе – не единственный в городе: еще несколько сооружений решено было не восстанавливать, а те, которые прошли через реконструкцию, в назидание потомкам отмечены большими фотографиями с изображением их в разрушенном виде.

Обретя горький опыт, сегодняшние горожане относятся к правам человека с обостренным вниманием. Это выражается в мирном сосуществовании представителей разных наций, в названии городских объектов (Аллея прав человека) и в том, что именно здесь каждый год собираются самые усердные правозащитники планеты, чтобы получить международную премию, которая по праву называется Нюрнбергской. Теперь здесь царит антифашизм, а свободная от разного рода непримиримости атмосфера позволяет жить и работать 100 тысячам иностранцев, тоже имеющих право на покровительство легендарной Норис.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.