«Крик»

«Крик»

Мне казалось, что я должен сделать что-то… я чувствовал, что это будет так легко… оно примет форму в моих руках, как по волшебству. Тогда люди увидят!.. Люди поймут смысл и мощь. Они снимут шляпы, как перед входом в церковь.

Эдвард Мунк, художник

Упаси нас боже убрать театральность из аукционного бизнеса или откуда-то еще, ведь это был бы ужасно скучный мир.

Альфред Таубман, бывший владелец контрольного пакета «Сотби»

Что лучше всего проиллюстрирует театральность аукционного процесса, чем история самой дорогой картины, которая когда-либо уходила с молотка? В мае 2012 года «Крик» Эдварда Мунка появился двадцатым номером на вечерних торгах импрессионистского и модернистского искусства в нью-йоркском отделении «Сотби». Это был один из самых известных образов модернизма. На аукцион его предоставил Петтер Ольсен, норвежский застройщик и наследник крупного судовладельца, который был другом и покровителем художника.

Мунку исполнилось тридцать незадолго до того, как он написал «Крик» в 1895 году. Он сидел без денег, курил сигареты одну за одной и пил, пытаясь оправиться после неудачного романа. Он боялся сойти с ума, считая, что у него в семье была психическая болезнь. Когда он выставил свою предыдущую картину, «Больная девочка» (1885), в Осло разгорелась дискуссия, не безумен ли он.

Мунк хотел, чтобы его живопись отражала психологическую реальность, а не визуальные впечатления. В «Крике» изображена андрогинная фигура недалеко от холма в Экеберге, это район Осло, с мостом на заднем плане, в обрамлении кроваво-красного неба. Фигура в ужасе прижимает руки к лицу.

У подножия холма стоит «сумасшедший дом», куда поместили больную шизофренией сестру Мунка Лауру. Вниз по улице оттуда находится бойня. Говорят, что на холме можно было слышать крики душевнобольных и животных, которых гнали на убой. Сам мост был излюбленным местом самоубийц, местными Золотыми воротами Сан-Франциско. Многие историки искусства говорят, что фигура на картине на самом деле не кричит, а пытается закрыться руками от крика вокруг нее.

Мунк всегда отказывался объяснять смысл картины; порой он повторял предостережение, впервые высказанное столичной норвежской газетой, что его картина настолько вредоносна, что от нее можно заболеть ветрянкой. Он отпечатал черно-белые литографии с «Криком» для европейских журналов и предлагал их на продажу, уверяя, что в черно-белом варианте они не заразны. Трудно придумать более потрясающую историю картины.

«Крик» стал одним из самых узнаваемых образов в истории искусства и популярной культуре. Его воспроизводили и коммерциализировали чаще какой-либо иной картины, не считая «Моны Лизы» Леонардо да Винчи. На ее экзистенциальный ужас ссылались все — от Энди Уорхола до Гомера Симпсона, который назвал ее «лицом, которое отправило в путь тысячу психотерапевтов»[14]. Маколей Калкин сымитировал выражение ужаса с открытым ртом в рекламе вышедшего в 1990 году фильма «Один дома».

Мунк создал четыре варианта «Крика» между 1893 и 1910 годами. Норвежские власти разрешили вывезти один, который и был выставлен на аукцион, в то время как остальные три остаются в Норвегии: одна в Национальной галерее и две в Музее Мунка. Вариант 1895 года — третий из четырех и единственный, который когда-либо появлялся на аукционе. Самый известный вариант и, как считается, самый ценный написан темперой на картоне и хранится в Национальной галерее. Картина пастелью на дереве, выставленная на аукционе «Сотби», считается второй как по известности, так и по ценности.

Аукционный вариант написан в 12 цветах; у фигуры на переднем плане одна ноздря синяя, другая коричневая. Некоторые арт-дилеры считают, что, так как картина написана пастелью, это снижает ее ценность; другие говорят, что линии и цвета на ней живее, чем на других версиях. У варианта «Сотби» есть одно уникальное отличие: на раме написано стихотворение Мунка 1892 года о его прогулке вдоль фьорда, которая, как говорят, и вдохновила его на картину:

Мои друзья шли дальше.

А я остался позади,

Дрожа от беспокойства.

Я ощутил беспредельный крик природы.

«Крик», безусловно, не относится к современному искусству, но на примере маркетинговых усилий «Сотби» можно видеть, как аукционные дома обращаются с элитным искусством. Картина оказалась у «Сотби» вполне предсказуемо; он годами строил аукционный рынок Мунка. В 2008 году Филип Хук и Саймон Шоу начали переговоры с Петтером Ольсеном о возможной продаже «Крика». Вел ли адвокат Ольсена переговоры с «Кристи» перед тем, как договориться с «Сотби», неизвестно. В «Сотби» считают, что просто сделали хорошее предложение, которое было принято. Обозреватели полагают, что должен был состояться по меньшей мере один раунд переговоров в духе «а ваш конкурент предложил нам вот что», учитывая потенциальную стоимость работы.

Как и в случае с наследством Броди, любые переговоры начались бы с отказа от комиссии. Далее стороны обсудили бы, какую часть премии покупателя получит Ольсен, будет ли гарантия, и насколько высокая, и сколько возьмет аукционный дом за ее устройство, и договорились бы об эстимейте в каталоге и резервной цене, ниже которой «Крик» не стали бы продавать. Наконец, были бы согласованы рекламные усилия со стороны «Сотби».

«Крик» вышел на аукцион с записью в каталоге «[Цена] по запросу». Интересующихся отсылали к Саймону Шоу и называли не диапазон от и до, а одно число: 80 миллионов долларов. Эту сумму называли самим высоким эстимейтом, который когда-либо устанавливал аукционный дом. Это не совсем правда; она равнялась среднему арифметическому между минимальным и максимальным эстимейтом от 70 до 90 миллионов долларов «Обнаженной, зеленых листьев и бюста», проданной на аукционе «Кристи». Однако пресса так часто пересказывала, что «Крик» оценен в 80 миллионов долларов, что, пожалуй, немногие обращались к Шоу после первого дня.

Мунк нечасто оказывается на аукционах, поэтому коллекционеры не могли положиться на его историю продаж. В 2008 году «Сотби» продал «Вампира» Мунка за 38 миллионов долларов; это был аукционный рекорд для художника. На картине изображена женщина, целующая мужчину в шею. Это более ранняя работа из его серии «Любовь», кульминацией которой стал «Крик». Сельский пейзаж Мунка «Плодородие» был оценен в 2010 году в диапазоне 25–35 миллионов, но не дошел до резервной цены около 20 миллионов.

«Сотби» пошел на серьезный риск, предложив такой высокий эстимейт. Лишь четыре произведения искусства превысили сумму в 80 миллионов на аукционе. А самой дорогой пастелью были «Отдыхающие танцовщицы» Эдгара Дега (1879), которые принесли 37 миллионов долларов на торгах нью-йоркского отделения «Сотби» в ноябре 2008 года. Арт-дилер из Нью-Йорка Дэвид Нэш, бывший руководитель «Сотби», сказал, когда сумма была объявлена: «Им следовало бы назначить более реалистичный эстимейт, и пусть рынок сам бы определил окончательную цену». Саймон Шоу заметил, что эстимейт был основан на недавних продажах современных культовых шедевров, а не конкретно на продажах Мунка.

Арт-дилер из Монако Давид Нахмад, из занимающейся торговлей искусством семьи Нахмад (о которой Кристофер Бург сказал: «Они продали больше произведений искусства, чем кто-либо другой»), заявил перед аукционом, что он мог бы ставить на «Крик» до 80 миллионов, но не после. «Это рискованное вложение; имя «Мунк» не так популярно, как другие… Если передо мной стоит выбор между Пикассо и Мунком, я предпочел бы купить Пикассо; все знают всё о Пикассо, Матиссе, Сезанне, Моне. Если подойти к кому-нибудь в Южной Америке и сказать, мол, продается Мунк, он ответит: «А это кто?»

«Сотби» рекламировал «Крик» буквально во всех серьезных изданиях об искусстве и крупнейших газетах мира. Картина изображалась на рекламных объявлениях с подписью «Шедевр». Поднялась страшная шумиха; картину Мунка даже сравнивали с «Моной Лизой».

Перед продажей аукционный дом малой серией отпечатал книгу о картине в твердой обложке, чтобы презентовать ее основным клиентам. Также был выпущен ограниченный тираж каталога, посвященный исключительно «Крику», который включал в себя пять авторских эссе о творчестве художника. Помимо того, «Сотби» снял два рекламных видеоролика, один на нью-йоркском острове Рузвельта, у воды, как на картине, а второй с образами облаков в кроваво-красном небе.

В качестве предпродажной пиар-подготовки специалист «Сотби» Дэвид Норман написал статью в информационном бюллетене, где рассказал, как его с коллегами Филипом Хуком, Стефаном Косманом Коннери и Саймоном Шоу вызвали в 2010 году на «тайное задание под кодовым словом «Крик». Они отправились в Осло, где их встретил черный седан без опознавательных знаков и отвез на склад на окраине города. Излагая историю в лучших традициях Яна Флеминга, какой не встретишь ни в одном рекламном пресс-релизе, он продолжает:

«Мы поставили подписи у охранника, загудел зуммер, нас пропустили в двойные двери и провели в холодную пустую комнату, где были только лампа дневного света и стол, придвинутый к середине длинной стены. Мы ждали. Через несколько минут два человека внесли большой укрепленный ящик. Зажужжали автоматические отвертки, выкручивая винты по одному. Крышка откинулась, за ней лист защитной бумаги, и перед нами предстал самый известный образ в мире — и все же для нас он стал потрясением. Прежде его экзистенциального ужаса и трагедии бытия (понятий XX века, которые Мунк ощутил и выразил раньше всех), на которые беспрестанно ссылаются и которые бесконечно воспроизводят, нас поразил колорит и яркость картины. Пылающие красно-оранжевые и лимонно-желтые струи пастели, вихрящиеся в небе на фоне почти лазурно-голубых и травянисто-зеленых оттенков гавани и пейзажа, заставили нас вскрикнуть от удовольствия. Картина, выражавшая муку, была при этом ослепительно красочной».

«Сотби» отправил картину на закрытые показы в Северную Америку, Европу и Азию (но, как ни удивительно, не на Ближний Восток!), чтобы потенциальные покупатели могли решить, впишется ли она в их коллекции. Сто пятьдесят коллекционеров увидели «Крик» на частном показе в лондонском отделении «Сотби», еще пять с половиной тысяч на открытых показах. У входа в помещение с картиной проверяли сумки; некоторым посетителям пришлось пройти через досмотровый сканер. Картину защищало несколько слоев стекла.

В Нью-Йорке 350 коллекционеров увидели ее на закрытом приеме. «Сотби» пригласил дизайнерскую фирму создать эффектную инсталляцию. «Крик» освещал прожектор в темной комнате, возможно, в память о словах художника, который хотел, чтобы зрители перед его картинами вели себя как в церкви. Гостей попросили не подходить к картине с шампанским. Из боязни, что создастся столпотворение, «Крик» не выставлялся для публичного показа в Нью-Йорке.

Чтобы вызвать в прессе интерес иного рода и удержать название аукционного дома на первых полосах и в заголовках, некий неназванный сотрудник лондонского отделения «Сотби» нанял британскую букмекерскую фирму Ladbrokes, принимающую ставки на цену, по которой «Крик» уйдет с молотка, на страну, из которой окажется покупатель, если об этом станет известно. До того момента Ladbrokes лишь один раз участвовала в пари, связанных с искусством: принимала ставки на то, кто получит Тёрнеровскую премию, вручаемую галерей Тейт. Меняющиеся коэффициенты печатали британские газеты и Кэрол Фогель в The New York Times. В итоге шансы, что продажная цена с учетом премии покупателя превысит аукционный рекорд в 106,5 миллиона долларов, оценивались как три к двум и три к одному, что цена превысит 150 миллионов. Что касается гражданства покупателя, то русские шли пять к двум, азиаты и европейцы — три к одному и американцы — четыре к одному.

Ladbrokes прекратила принимать ставки за четыре дня до аукциона, потому что слишком многие ставили на то, что картина «побьет 106 миллионов и установит рекорд», особенно с Ближнего Востока. Букмекеров заботило, что участники торгов могут поставить на то, что сами же собираются сделать, и создать таким образом выигрышную ситуацию для себя. Также Ladbrokes предложила пари десять к одному, что картина уйдет меньше чем за 45 миллионов, что было практически невозможно, потому что Ольсен наверняка обговорил более высокую резервную цену.

Еще Ladbrokes решила предложить пари, ставки по которому в итоге шли 21 к 1, что в какой-то момент между первым показом в Лондоне и продажей в Нью-Йорке «Крик» будет украден. Ведь два других варианта картины украли из музеев Осло. В 1994 году, в первый день лиллехаммерской Олимпиады, воры забрались в окно Национальной галереи и на месте «Крика» оставили записку с благодарностью музею за дрянную систему безопасности. Через десять лет вооруженные люди в масках напали на Музей Мунка и забрали хранившийся там вариант «Крика» и еще одну картину художника. В конце концов все три картины вернулись в музеи.

По оценке Филипа Хука, прославившегося после своей «миссии в Осло», на Мунка должны были претендовать десять потенциальных покупателей. Он рассуждал так, что коллекционеры обычно не тратят больше 1 процента собственного капитала на одно произведение искусства. Если считать таким образом, что вероятные покупатели ограничиваются теми, чей капитал составляет 8 миллиардов долларов и больше. Если это так, то маркетинговые усилия «Сотби» за пределами этого узкого круга коллекционеров главным образом имели целью укрепление бренда.

По другой теории, состоятельные коллекционеры тратят на искусство 7 процентов инвестируемых активов. Если считать так, то получается группа потенциальных покупателей, чьи инвестируемые активы превышают 1,15 миллиарда долларов, — всего около 1200 человек во всем мире. Это лучше объясняет, почему «Сотби» организовал международную рекламную кампанию.

Говоря о конкретных вероятных покупателях, первым делом называлась королевская семья Катара. Хотя «Крик» не возили на Ближний Восток, агенты, представляющие семью, имели возможность ее осмотреть. Также в список возможных покупателей входили музей Гетти в Лос-Анджелесе, один из новых музеев в Абу-Даби и коллекционеры из разных стран, известные своей страстью к шедеврам. Одним из них была Лили Сафра, миллиардер из Женевы, которая потратила 104,3 миллиона долларов на скульптуру Альберто Джакометти «Шагающий человек I». Другим был американец Рональд Лаудер, глава косметической фирмы, частным образом купивший за 135 миллионов портрет Адель Блох-Бауэр I кисти Густава Климта для своего нью-йоркского музея. Еще одним кандидатом, хотя и не очень вероятным, был владелец лас-вегасских казино Стив Уинн; он только что отдал 740 миллионов долларов по соглашению о разделе имущества при разводе, что, по его словам, снизило темпы его коллекционирования. Однако этот темп ускорился через полгода снова, когда Уинн купил «Тюльпаны» Джеффа Кунса за 33,7 миллиона долларов (21,3 миллиона фунтов).

Также упоминались греческий наследник Филипп Ниархос и российский промышленник и владелец футбольного клуба «Челси» Роман Абрамович, чья подруга Дарья Жукова строила новый музей современного искусства в московском парке Горького. Саймон Шоу говорил, что может быть покупатель из Японии; по его мнению, «Крик» вызовет у японцев особый отклик, потому что на Мунка оказали большое влияние японские гравюры.

Что касается государственных учреждений, то упоминались только три, что характеризует современное положение дел в искусстве. Сама мысль, что музей, не считая Гетти и музеев в Катаре и Абу-Даби, может располагать достаточными средствами для покупки на аукционе культовой картины, казалась невероятной.

Вечером 2 мая 2012 года в 19.42 по восточному времени «Крик» вышел на аукцион как лот номер 20. Под каким номером указывается и продается работа — это тоже психология аукциона. Обычно главный лот помещается между номерами 25 и 30; если лот выходит раньше, это значит, что после него пойдут другие крупные лоты. Расположение лотов должно сохранять интерес участников к торгам на всем протяжении аукциона.

После дорогого лота обычно следуют три или четыре лота с эстимейтом пониже. Подобный ритм привлекает внимание к отдельным лотам и создает ценовой ориентир, в сравнении с которым эстимейты последующих лотов будут казаться оправданными. Если на аукционе выставляется несколько работ одного художника, как было на «Сотби», лучшее идет сначала, чтобы неудачливые претенденты могли попытать счастья позже.

Зал продаж «Сотби» вместил 800 приглашенных, не считая репортеров и тележурналистов со всего мира. Тобиас Майер открыл торг с 40 миллионов долларов, что превышало сумму, по которой когда-либо продавался Мунк.

Майер вытягивал ставку за ставкой у восьми первых участников, трое из них находились в зале (видимо, дилеры по поручению клиентов), и пятеро делали ставки по телефонам. Бен Фрийя из Galleri K в Осло, в зале, и Патти Вонг из азиатского отделения «Сотби», на телефоне, вышли из торгов на сумме 73 миллиона. На 80 миллионах еще оставалось пятеро претендентов.

К 100 миллионам осталось двое телефонных участников, от имени одного ставки делал Чарльз Моффетт, от имени другого — Стефан Коннери, оба они сотрудники «Сотби». Примерно через десять без малого минут торгов аукционист ударом молотка обозначил ставку Моффетта в 107 миллионов. Вместе с премией покупателя сумма составила 119,9 миллиона долларов — столько стоит неплохая яхта. С поправкой на инфляцию «Крик» считается восьмой самой дорогой картиной, когда-либо проданной частным или иным образом. После удара молотка аудитория в зале разразилась аплодисментами. Некоторые сотрудники «Сотби» потом говорили, что эта продажа стала пиком их карьеры.

Позднее выяснилось, что покупателем, действовавшим через Моффетта, был нью-йоркский коллекционер Леон Блэк, ведущий партнер процветающей фирмы Apollo Global Management. 62-летний Блэк стоит на 107-м месте в списке Forbes 400, по оценкам, его капитал составляет 3,5 миллиарда долларов. Он член правления нью-йоркского музея Метрополитен и MoMA, а The Wall Street Journal сообщает, что его коллекция искусства стоит 750 миллионов долларов и включает картины Пикассо, Уильяма Тёрнера, Ван Гога и Рафаэля. В разговорах перед аукционом его имя никогда не упоминалось.

Когда личность покупателя стала известна, он попал на первую полосу The New York Times и затем часто появлялся едва ли не во всех ежедневных газетах и теленовостях. При этом ни одна газета или журнал не сообщает, когда кто-то покупает яхту, личный «Боинг-737» или греческий остров за те же деньги.

Учитывая колоссальную сумму сделки, кажется, что «Сотби» должен был сделать на ней огромную прибыль. Однако, скорее всего, нет, все из-за выгодных условий, которые они предложили Петтеру Ольсену. Чтобы заполучить «Крик», «Сотби», вероятно, добровольно отказался от своей комиссии и отдал половину премии покупателя Ольсену. Кроме того, «Сотби» должен был взять на себя все связанные с аукционом расходы, включая маркетинговые.

Премия покупателя в нью-йоркском отделении «Сотби» составляла 25 процентов от продажной цены до 50 тысяч долларов, 20 процентов от 50 тысяч до 1 миллиона и 12 процентов свыше 1 миллиона (потом ее повысили). Для лота, который ушел по цене «Крика», фактическая премия была лишь чуть выше 12 процентов. Допустим, по примеру большинства специалистов по искусству, что Ольсену отдали половину от 12 процентов. Таким образом, из полной суммы 119,9 миллиона Ольсен должен был получить 113,5 миллиона, а «Сотби» — оставить себе 6,4 миллиона.

Широкая рекламная кампания «Крика», приемы, выезды за рубеж и страховка обошлись бы не менее чем в 5 миллионов долларов. Иными словами, «Сотби» едва отбил расходы. Для сравнения: аукционный дом получил бы примерно ту же прибыль от продажи на 4,5 миллиона долларов без скидок с комиссии и премии покупателя.

Цена продажи, которая позволяла «Сотби» покрыть издержки, составляет около 83,5 миллиона. Ниже этой цены он бы понес убытки на этой консигнации. Если бы «Крик» продался по эстимейту, за 80 миллионов, «Сотби» потерял бы на нем около 200 тысяч долларов. Если бы дом отдал консигнанту более 50 процентов премии покупателя, убытки бы увеличились еще больше. Цена 80 миллионов плюс 75 процентов возвращенной премии означал бы убытки на 3,6 миллиона. Когда аукционный дом предлагает консигнанту такие условия, что даже точка безубыточности выше предварительной цены, — это признак того, что соперничество между двумя конкурентами переходит все разумные рамки.

Ольсен отклонил предложенную «Сотби» гарантию цены. Если бы он согласился на гарантию 80 миллионов, ему пришлось бы заплатить за нее примерно треть от разницы между этой суммой и фактической ценой продажи. Отказ от гарантии сохранил Ольсену (и стоил «Сотби») 9 миллионов долларов, треть разницы между 107 и 80 миллионами.

Когда аукционный дом продает столь престижную работу, как «Крик», это приносит ему новые консигнации и приводит к более высоким ценам на другие лоты благодаря так называемому эффекту ореола. Именно по причине этого ореола в винной карте ресторана есть вино по 250 долларов за бутылку: цена по 40 долларов за бутылку на его фоне кажется более разумной.

«Сотби» действительно привлек новых консигнантов; он выставил на аукцион 72 лота, тогда как на аукционе «Кристи» предыдущим вечером был всего 31. «Сотби» предложил еще пять картин Мунка, которые владелец, по его собственным словам, передал аукционному дому только из-за «Крика». Вероятно, что коллекция покойного финансиста Теда Форстманна тоже оказалась у «Сотби» по той же причине; она принесла 83 миллиона.

В итоге «Сотби» сделал продажи на сумму 330,5 миллиона долларов. Это был самый значительный результат для аукционов импрессионистов и модернистов. Предыдущий рекорд — 286 миллионов — был установлен в 1990 году.

Однако, по-видимому, «Крик» не привел к повышению цен на другие лоты. «Сотби» предложил еще три картины с восьмизначными эстимейтами. Портрет Доры Маар кисти Пикассо (1941) под названием «Женщина, сидящая в кресле» был оценен в сумму свыше 30 миллионов и продан за 29,2 миллиона. «Голова человека» Жоана Миро с эстимейтом 15 миллионов была куплена за 14,8 миллиона. Картина Хаима Сутина «Посыльный из «Максима», оцененная в 15 миллионов, ушла за 9,7 миллиона. Четыре из пяти других работ Мунка дошли до нижней границы эстимейта. Пятая — «Летняя ночь» (Sommernatt) — с эстимейтом от 2,5 до 3,5 миллиона осталась непроданной.

Свою самую главную выгоду «Сотби» получил благодаря шумихе вокруг этой продажи. О предшествующих событиях пресса писала в течение нескольких недель, а о рекордной цене рассказали все крупнейшие СМИ западного мира, причем новость часто шла как главная.

Аукцион работ модернистов и импрессионистов, проходивший в «Кристи» за день до продажи Мунка, представлял гораздо более слабые работы: ничего такого, что могло вызвать такой же ажиотаж, как «Крик». «Кристи» сфокусировал рекламные усилия на акварельном этюде Сезанна к «Игрокам в карты»; он был оценен в сумму от 15 до 20 миллионов и продан за 19,1 миллиона. Торги «Кристи» Кэрол Фогель назвала «анемичными, лишенными высоких ставок, которые и придают этим дорогим вечерним аукционам их очарование». Из 31 лота, предложенного на аукционе «Кристи», 28 были проданы и принесли в целом 130 миллионов долларов.

«Кристи» не пришлось бороться с «Криком» за внимание покупателей, так как, рекламируя свои вечерние аукционы 2012 года, он сделал упор на продаже послевоенного и современного искусства, которая состоялась через шесть дней после его же аукциона модернистов и импрессионистов. Эта стратегия принесла блестящий успех. «Оранжевое, красное, желтое» (Orange, Red, Yellow, 1961), полотно Марка Ротко размером 2,4 ? 2 метра, принесло 87 миллионов, побив рекорд художника, установленный на аукционе «Сотби» в 2007 году. Кроме того, картины еще одиннадцати художников, включая Джексона Поллока, Барнетта Ньюмана, Герхарда Рихтера и Ива Кляйна, получили самые высокие ставки в истории мировых аукционов (да, ни один из них не является «современным» в строгом смысле слова, но их относят к послевоенным). Всего аукцион принес 389 миллионов за 56 лотов — самую крупную сумму, которую «Кристи» получал на аукционах послевоенных и современных художников. Торги современного искусства через два дня принесли «Сотби» 267 миллионов.

На цене «Крика» сказались бренд художника и самой картины, исключительная история и редкость. Кроме того, сыграли роль базовые принципы маркетинга: спрос на культовое, достойное музея искусство сильно опережает предложение; а также глобализация рынка искусства. Лет на десять раньше вечерний аукцион импрессионистов и модернистов привлек бы покупателей из пяти-шести стран. В аукционе «Сотби» 2 мая участвовали покупатели из 32 стран. По некоторым сообщениям, восемь первых претендентов на «Крик» представляли семь разных стран.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.