Игральные карты со сценами охоты Александра II

Игральные карты со сценами охоты Александра II

Тема придворной охоты Александра II в творчестве Зичи занимает значительное место. Император был страстным охотником, и художник должен был сопровождать его во всех поездках, как правило еженедельных, создавать зарисовки на месте, претворять их потом в изящные и нарядные акварели, объединяя в большие серии или альбомы. По существу, уже с 1858 года тема охоты – одна из основных в творчестве Зичи, являвшегося придворным живописцем. Здесь и портреты постоянных участников императорских охот в охотничьих костюмах и с охотничьими трофеями, сцены охоты в различных угодьях и в разные времена года. Многие из этих акварелей художник повторял впоследствии по желанию своих высокородных заказчиков.

В изображение сцен придворной охоты, как и официальных торжеств, Зичи стремился внести как можно больше жизни, простоты и юмора. В его зарисовках много забавных ситуаций, метко замеченных нелепостей и условностей придворного быта. Характеристики многочисленных персонажей поразительно точны. В крошечных портретах и сценках Зичи проявляет неистощимую изобретательность и наблюдательность. Многие подобные серии из придворной жизни сам художник именует юморесками. Среди его охотничьих юморесок особенно выделяется серия, содержащая 52 акварели, которые составляют комплект игральных карт. Она входит в настоящее время в состав “Охотничьего альбома” Александра II, который хранится в Отделе истории русской культуры Государственного Эрмитажа (кат. 37) 1* .

Акварели исполнены на тонком картоне с одинаковыми цветными клетчатыми “рубашками”; формат каждой акварели – 90 х 55 мм – соответствует размеру игральной карты. В верхней части каждой акварели изображена миниатюрная карта определенной масти и достоинства, а все поле карты занимают сценки зимней императорской охоты. Живые и разнообразные по сюжетам, они выстраиваются в ряд, по которому можно последовательно и подробно проследить ход охоты, роль в ней главных участников, их охотничий азарт, взаимоотношения, времяпрепровождение.

Известно, что “Александр II был прирожденным страстным охотником; особенно любил он далекие охотничьи поездки на медведей в снежных сугробах глухого леса, он любил и поэтическую тягу вальдшнепов в весенние светлые ночи нашего севера, любил он и ружейную охоту в зверинцах на оленей, лисиц, зайцев и других зверей” 2* .

Высочайшие охоты на медведей часто проводились в Большом Лисине – в 30 верстах от Павловска. До 1888 года здесь существовало Лисинское учебное лесничество. Оно должно было служить не только учебно-практической школой, но и образцом рационального лесного хозяйства для всей страны. В этом маленьком городке, рядом с большим зверинцем, был устроен и Императорский охотничий павильон, или дворец.

Обычно император выезжал из Петербурга во вторник вечером специальным поездом с группой приглашенных – 15-19 человек. Чаще всего это были одни и те же лица – “охотничья компания” государя, его личные друзья, такие же любители охоты. Иногда приглашались дипломаты и иностранные принцы. От станции Тосно император ехал к лесничеству в открытых санях, впереди которых скакал фельдъегерь с зажженным факелом в руках, освещая путь. Нередко крестьяне окрестных деревень зажигали костры и смоляные бочки по сторонам заснеженной дороги.

На следующий день утром император отправлялся со свитой в лес к месту охоты. Там подавали легкий завтрак, после чего все расходились по штан- дам – определенным для каждого охотника местам, предназначенным для стрельбы по бегущим мимо зверям. Государь всегда занимал крайнее место, которое считалось номером первым, остальные номера разыгрывались по жребию. Заняв место, государь подавал знак, загонщики с собаками поднимали обложенного медведя и гнали его на линию стрелков. Если охота была удачная, то император убивал в день двух-трех медведей.

По окончании охоты во дворце подавался обед, во время которого играл оркестр придворной охоты, часто сопровождавший подобные поездки. Вечером, в десятом или одиннадцатом часу, Александр II возвращался в Петербург, снова при свете факелов. Таким был порядок зимней охоты. Такой она и изображена на юморесках Зичи.

Когда рассматриваешь сюжеты карт, становится очевидно, что на них изображена охота именно в Лисино: на первой карте (двойка бубен) великие князья Михаил и Николай Николаевичи – братья императора и постоянные спутники его охотничьих поездок – рассматривают карту Лисинского угодья (четко видна надпись) и размечают места охоты. Скорее всего, Зичи изобразил одну из январских охот 1860 года, так как в описи рисунков охоты 1860 года после “Les 52 carts avec sujets de chasse” написано: “Chasse a Lisin le 2 Mars” 3* . Значит, в картах использовались сюжеты лисинских охот до 2 марта.

Несмотря на то что сюжеты колоды карт – это императорская охота, изображения Александра II на них нет, но фигуры великих князей встречаются неоднократно. Так, великий князь Михаил Николаевич по дороге на охоту пугает встречную крестьянку лисьей мордой, украшающей его муфту (король бубен); перед началом охоты он завтракает, стоя у стола в зимнем лесу, обжигаясь горячим пирогом (король пик); вечером после охоты играет в бильярд с графом И.М. Толстым (десятка пик) и, наконец, в сцене возвращения с охоты правит лошадью, сидя в санях рядом с кучером (тройка червей).

Помимо молодого великого князя наиболее часто встречающийся персонаж здесь, как и во всех охотничьих сюжетах Зичи, – это граф Павел Карлович Ферзен, обер-егермейстер Двора Е.И.В., в течение 18 лет (1852-1870) занимавший должность начальника императорской охоты.

Видимо, с Ферзеном Зичи связывали приятельские отношения, во всяком случае эпизоды жизни и карьеры Ферзена, поданные с юмористическим оттенком, часто служили сюжетами зарисовок художника. С мягким юмором начальник охоты неоднократно изображен и в игральной колоде. На его долю выпадала вся ответственность за удачу или неуспех охоты: он приезжал раньше всех, распекал крестьян, что-то не предусмотревших для встречи охотничьего поезда (двойка пик), затем возмущенно отчитывал, сидя за завтраком у неубранной постели, унтер-егермейстера И.В. Иванова и управляющего охотой А.Н. Ратаева (девятка пик). После этого Ферзен готовил места для штан- дов, обрубая густой кустарник вместе с другими охотниками (двойка треф).

Сам Зичи охарактеризовал свои отношения с Ферзеном в сценке “Ферзен и его тень” (“Le comte Fersen et son ombre”), где изобразил действительно тень рисующего художника возле фигуры егермейстера (шестерка бубен). Ферзен был и главным заказчиком, скорее всего определявшим сюжеты акварелей, и главным их судьей, что видно из юмористической сценки “Ферзен и мой рисунок” (“Fersen et mon dessin”, двойка червей).

Кроме членов императорской семьи, сопровождавшие Александра II генералы и гости, которые именовались в отчетах “лицами, имеющими счастье быть приглашаемыми на производимые в Высочайшем присутствии охоты , были почти всегда одни и те же. Каждый раз сопровождал императора генерал-адъютант Николай Александрович Огарев, судя по зарисовкам Зичи, добродушный толстяк, не раз попадавший в смешные ситуации, которые составляют сюжеты наибольшего числа карточных юморесок.

Например, в зарисовках, отражающих проезд охотников от станции к месту привала, мы видим тучного Огарева, вывалившегося в снег из саней, и кучера, виновато приподнявшего картуз (четверка пик). Н.А. Огарев служил предметом насмешек и на охоте, и в повседневном быту. На одной из юморесок он изображен вместе с генералом графом И.К. Ламбертом, который жарит макароны на кухне, видимо решив перекусить, не дожидаясь обеда. Макароны они, естественно, сожгли, повергнув в ужас появившегося в дверях метрдотеля (тройка треф).

Походный быт охотников Зичи отразил и в сцене сна на складных кроватях, которые, как и продукты, доставлялись заранее из Петербурга. Здесь

Огарев так храпит, что его сосед Петр Карлович Мердер, старый друг государя и сын его воспитателя, в отчаянии сел на кровать, зажав уши (валет пик). Подобные неудобства охотничьего быта приводили к тому, что не выспавшиеся генералы засыпали у штандов, сидя на снегу в ожидании зверя. Так изображен спящим генерал-адъютант, светлейший князь Семен Михайлович Воронцов, сын знаменитого наместника Кавказа – боевой генерал не вынес тягот охотничьего быта.

Увлекающимся охотником был Александр Аркадьевич Суворов, светлейший князь Италийский и граф Рымникский, внук великого полководца. Суворов являлся не только участником всех войн, которые вела Россия во второй четверти XIX века, но и активным сторонником Александра II по проведению всех его реформ. Один из виднейших деятелей александровского царствования, он всего лишь однажды зарисован Зичи для колоды. С криком “Куда!” Суворов замахивается фуражкой на пробирающегося среди деревьев медведя (шестерка треф). Здесь своеобразие ситуации заключается в невозмутимости охотника, не растерявшегося перед идущим на него зверем.

Зато второй светлейший князь Варшавский, граф Эриванский Федор Иванович Паскевич, тоже сын известного полководца, стал предметом нескольких забавных сценок. В одной из них непомерно тучный генерал, проезжая в санях мимо группы крестьян, вызвал удивление деревенского мальчика: “Вишь какой толстый барин” (тройка бубен). Среди персонажей, всегда узнаваемых (участников охоты или приглашенных), Зичи зарисовал А.Ф. фон Герздорфа, генерал-майора свиты, а впоследствии егермейстера, графа К.К. Ламберта, генерал-адъютантов И.В. Зиновьева и А.А. Зеленого, адъютанта великого князя Михаила Николаевича П.Н. Слепцова и других. Все они – участники обычных охотничьих сцен – стоят, прицеливаясь, у штандов, шагают по лесу, увязая в снегу, вырубают кустарник для удобства стрельбы, любуются охотничьими трофеями.

Есть в колоде и юморески, отражающие забавные ситуации охоты, но не акцентирующие внимания на каких-либо персонажах. К ним относится, например, изображение длинной вереницы охотников, уходящих в лес к штан- дам. Акварель сопровождает выразительная сочувственная надпись художника: “Бедные медведи” (Pauvre ours; десятка бубен). Забавна и сценка "Незваные гости”: накрытый в заснеженном лесу стол для завтрака и трех егерей, отбивающихся сковородками от огромных лосей, привлеченных запахом съестного (пятерка бубен). По воспоминаниям одного из егерей А.И. Михайлова, эти охотничьи завтраки в лесу были очень живописны: “Государь выезжал всегда вечером по вторникам, ночлег имел где-нибудь по соседству охоты и в среду утром, после чая, отправлялся на охоту; завтракал большею частию в лесу. Это была прекрасная картина, достойная кисти художника, да, вероятно, известный художник Зичи и не пропускал этой возможности. Государь его любил и брал с собой на охоту” 4* .

После окончания охоты егеря чистили шкуры убитых медведей и грузили их в вагон (девятка бубен; дама червей).

Главного участника охоты – императора – Зичи не поместил в колоду, предметом изображения стали сани Александра II с кучером, сидящим спиной к зрителю, сопровождаемые многочисленной детворой и крестьянами, бегущими вслед (семерка червей). Для крестьян окрестных деревень приезд императора на охоту был огромным событием. По свидетельству современников, он беседовал с ними, иногда дарил деньги георгиевским кавалерам, принимал подарки или прошения. Для крестьян, которые участвовали в подготовке охоты, устраивали специальное угощение, им доставались и остатки царственного пиршества.

Завершает колоду охотничьих карт одна из самых выразительных миниатюр: сам Зичи, галантно наклонясь, держит в одной руке фуражку, а другой рассыпает колоду, падающую на “Album de Chasse” (король червей). Название альбома как бы предопределило судьбу всех карточных миниатюр: они действительно были помещены в “Охотничий альбом” Александра II и никогда не публиковались. Сам художник, видимо, ожидал для зарисовок иной судьбы – он хотел увидеть их изданными. В его списке придворных заказов после перечисления сюжетов 52 карточных миниатюр мы читаем: “Tous ces dessins on ete presentes a l’Empereur… Apres ils ont ete places dans un Album a photographies – depuis ils paraissent etre egares” (Все эти рисунки были подарены императору… Затем они были помещены в альбом фотографий, вскоре их след затерялся) 5* .

Художник, преподнесший акварели Александру II, так ничего и не узнал об их судьбе. Акварели же остались в “Охотничьем альбоме”, который хранился в Кабинете Александра II в “Тумбе под касками, полка 1”, как значится на его переплете. В 1927 году при разборе материалов Библиотеки, альбом был передан в собрание рисунков Эрмитажа.

Хотя издание акварелей в виде колоды карт так и не состоялось, надеяться на их публикацию Зичи мог, так как карточная игра при Дворе, и особенно во время охотничьих выездов, была очень популярна. Вот один из эпизодов, увиденный и записанный егерем А.И. Михайловым: “Была назначена охота на медведя, довольно далеко от Петербурга, по Николаевской железной дороге. На станции, где должен был выйти Государь, я дожидался прибытия его. Поезд плавно подъехал; обер-кондуктор подбежал к двери вагона, ухватился за ручку, по дверь не отворяется. Проходят две-три минуты ожидания. Оказалось, что Его Величество играл в карты, и делали расчет. Дверь открылась, и я вижу стол с зеленым сукном и около стола обер-егермейстера барона Ливена с мелком в руках, проверяющего счет. Государь, проходя мимо стола к выходной двери, обернулся к барону и сказал: – «Что же ты еще считаешь?» – Да что, государь, кажется, меня обсчитали. Государь улыбнулся и, сказав, «Не может быть», вышел на платформу” 6* .

Почему именно сюжеты охоты 1860 года привлекли внимание Зичи? История придворной охоты отмечает этот зимний сезон как особенно удачный. Он был знаменит не только числом убитых медведей, лосей и оленей, но и впервые со времени Екатерины II возобновившейся охотой в Беловежской пуще. За хорошую организацию охоты в пуще в этот сезон многие члены императорской охоты получили награды. “Денежной награды” удостоился и художник-академик Зичи; по распоряжению егермейстерской конторы ему было выдано 600 рублей “за представленные Его Величеству три рисунка с изображением некоторых эпизодов охот, произведенных в Высочайшем присутствии” 7* .

За миниатюрные юморески-карты Зичи, видимо, денег не получил, во всяком случае сам он пишет, что преподнес их как подарок. И они действительно остались замечательным подарком, с которым мы с удовольствием знакомимся через 145 лет. Прежде всего потому, что в них воплотилось блестящее мастерство Зичи рисовальщика-акварелиста. Сценки исполнены легким акварельным штрихом без карандашного контура. Тончайшим пером нарисованы лица, в которых художник уловил не только замечательное портретное сходство, но и удивительно тонкую мимику. На них читаются раздумье, сосредоточенность, испуг, уныние, самодовольство, добродушие, гнев, осуждение, возмущение.

Хорошо построена и композиция каждой миниатюры – будь то интерьер, сани, окруженные людьми, или фигуры в лесу. В сценках много разнообразия и живого наблюдения. В интерьерах мастерски передается перспектива, освещение, детали убранства. В пейзажных рисунках запечатлен зимний лес; скромность его колорита компенсируется нюансами светотени и многообразием задних планов – это полянка или куща, лес за забором или редкий кустарник, или сплошные стволы. Зичи – удивительный виртуоз и в изображении жанровых сценок: все они непосредственны, но художественно совершенны.

Каждая карта имеет свой сюжет, продуманный и выбранный из множества зарисовок. Чередование сюжетов, их тематика, расположение в них групп делают всю колоду единым уникальным художественным комплексом.

Серия имеет также интересный историко-культурный аспект: она раскрывает страницу придворной охоты, занимающей определенное место в истории России.

1* ГЭ, Отдел истории русской культуры, инв. № РР-1738-1789.

2* Императорская охота на Руси. Конец XVIII-XIX вв. Исторический очерк Николая Кутепова. СПб., 1911. Т. IV. С. 95.

3* Список работ М.А. Зичи, исполненных им по заказу Двора. Рукопись хранится в ОИРК ГЭ. Б.г. С. 8.

4* Императорская охота на Руси. С. 81, примеч.

5* Список работ М.А. Зичи. ОИРК ГЭ. С. 8.

6* Императорская охота на Руси. С. 196, примеч.

7* Там же. С. 131.