Григорий Иванович Угрюмов 1764–1823

Григорий Иванович Угрюмов

1764–1823

Угрюмов родился в Москве. С детских лет его определили воспитанником в Петербургскую Императорскую академию художеств. Его отец, Иван Михайлович Угрюмов, был купцом-жестянщиком, выходцем из Норской слободы Ярославской губернии. Купцы избрали его своим представителем в Комиссию по составлению Нового уложения, задуманного императрицей Екатериной II. Учился будущий художник у Д. Г. Левицкого и И. А. Акимова. Пятнадцать лет он провел в Академии художеств как ученик. За программную картину «Изгнанная Агарь с малолетним сыном Измаилом в пустыне» получил золотую медаль и четыре года прожил в Италии как пенсионер академии. С 1791 года преподавал в Академии художеств в классе исторической живописи. У него учились ставшие известными художниками В. К. Шебуев, А. Е. Егоров, А. И. Иванов и О. А. Кипренский. Под его руководством хотел заниматься Карл Брюллов. А когда это не получилось, молодой гений устроил настоящий бунт и чуть не порвал с академией. Большую помощь оказал Угрюмов А. В. Ступину, который при его содействии создал первую русскую провинциальную художественную школу в Арзамасе, из которой вышли впоследствии многие выдающиеся художники, в том числе и великий В. Г. Перов.

В 1794 году Угрюмов написал картину «Испытание силы Яна Усмаря» и был признан за нее академиком. А после создания картины «Призвание Михаила Федоровича Романова на царство» современники единодушно признали его достойным наследником великого Лосенко и первейшим среди русских исторических художников живописцем. В 1820 году Угрюмов стал ректором класса исторической живописи. Но пробыл в этой должности он недолго и вскоре умер. Похоронен Угрюмов на Смоленском кладбище. Его престарелый отец пережил сына на полтора года. В некрологе на смерть художника конференц-секретарь Академии художеств В. И. Григорович написал: «Угрюмов был тихого нрава, доброй души, чувствительного сердца; был добрым сыном, примерным супругом, благодетельным родственником, помогал бедным, был полезен многим. Не обидел в жизнь свою никого, и оставил супруге своей в наследство состояние ограниченное с неоцененным именем человека, служившего отечеству и человечеству с равным усердием, с равным рвением».

Угрюмов пользовался известностью как один из первых русских художников, писавших картины на темы из русской истории. Его поощряли монархи – Екатерина II, Павел I и Александр I. Самые знаменитые его картины: «Призвание Михаила Федоровича Романова на царство» и «Взятие Казани войсками Ивана Грозного», написанные для Михайловского замка по заказу императора Павла I, и картина «Торжественный въезд Святого Александра Невского во Псков» – это полотно ему заказала императрица Екатерина II – находящаяся в Александро-Невской лавре. Он писал иконы для Казанского собора и для собора в Одессе.

Г. И. Угрюмов. Портрет купца А. И. Серебрякова

Г. И. Угрюмов. Портрет купца А. И. Серебрякова

Серебряков – богатый олонецкий купец, близкий знакомый отца художника, вместе с которым они были депутатами в Комиссии по составлению Нового уложения в годы правления императрицы Екатерины II Алексеевны.

Г. И. Угрюмов. Портрет купчихи А. М. Серебряковой, жены купца А. И. Серебрякова

Г. И. Угрюмов. Художник А. К. Головачевский

Г. И. Угрюмов. Торжественный въезд Александра Невского в город Псков после одержанной им победы над немцами

Г. И. Угрюмов. Призвание Михаила Федоровича Романова на царство 14 марта 1613 года

Г. И. Угрюмов. Призвание Михаила Федоровича на царство 14 марта 1613 года

Эту картину иногда ошибочно называют «Избранием» или «Венчанием» на царство. Избирали Михаила Романова на царство на Земском соборе, имя его провозгласили на Красной площади, а венчали, то есть короновали, в московском Успенском соборе.

На самом деле на картине изображено «Призвание» на царство, событие, произошедшее в Костроме в Ипатьевском монастыре, в Троицком соборе монастыря.

В центре изображен уже провозглашенный в Москве царем шестнадцатилетний Михаил Федорович Романов. Справа – митрополит рязанский Феодорит, указывающий на небо в знак того, что избрание Михаила происходит не по воле людей, а по воле Бога. Слева – мать будущего царя, инокиня Марфа, она указывает рукой на людей, которые просят Михаила не отказываться от просьбы народа. Справа на коленях боярин Ф. И. Шереметев подносит шапку Мономаха, скипетр и золотой крест, а князь В. И. Бахтеяров-Ростовцев – державу. Рядом с ними чудовский архимандрит Авраам с иконой Владимирской Божией Матери, а около него стоит знаменитый Авраамий Палицын, сподвижник князя Дмитрия Пожарского, организатор защиты от поляков Троице-Сергиевой лавры.

Картина очень понравилась императору Павлу I и пользовалась огромным успехом.

С. М. Соловьев. «…Отступление Сигизмунда дало досуг заняться избранием царя всею землею. Разосланы были грамоты по городам с приглашением прислать властей и выборных в Москву для великого дела; писали, что Москва от польских и литовских людей очищена, церкви божии в прежнюю лепоту облеклись и божие имя славится в них по-прежнему; но без государя Московскому государству стоять нельзя, печься об нем и людьми божиими промышлять некому, без государя вдосталь Московское государство разорят все: без государя государство ничем не строится и воровскими заводами на многие части разделяется и воровство многое множится, и потому бояре и воеводы приглашали, чтоб все духовные власти были к ним в Москву, и из дворян, детей боярских, гостей, торговых, посадских и уездных людей, выбрав лучших, крепких и разумных людей, по скольку человек пригоже для Земского совета и государского избрания, все города прислали бы в Москву ж, и чтоб эти власти и выборные лучшие люди договорились в своих городах накрепко и взяли у всяких людей о государском избранье полные договоры.

Когда съехалось довольно много властей и выборных, назначен был трехдневный пост, после которого начались соборы. Прежде всего стали рассуждать о том, выбирать ли из иностранных королевских домов, или своего природного русского, и порешили „литовского и шведского короля и их детей и иных немецких вер и некоторых государств иноязычных не христианской веры греческого закона на Владимирское и Московское государство не избирать, и Маринки и сына ее на государство не хотеть, потому что польского и немецкого короля видели на себе неправду и крестное преступленье и мирное нарушенье: литовский король Московское государство разорил, а шведский король Великий Новгород взял обманом“.

Стали выбирать своих: тут начались козни, смуты и волнения; всякий хотел по своей мысли делать, всякий хотел своего, некоторые хотели и сами престола, подкупали и засылали; образовались стороны, но ни одна из них не брала верх. Однажды, говорит хронограф, какой-то дворянин из Галича принес на собор письменное мнение, в котором говорилось, что ближе всех по родству с прежними царями был Михаил Федорович Романов, его и надобно избрать в цари. Раздались голоса недовольных: „Кто принес такую грамоту, кто, откуда?“ В то время выходит донской атаман и также подает письменное мнение: „Что это ты подал, атаман?“ – спросил его князь Дмитрий Михайлович Пожарский. „О природном царе Михаиле Федоровиче“, – отвечал атаман. Одинакое мнение, поданное дворянством и донским атаманом, решило дело: Михаил Федорович был провозглашен царем.

21 февраля, в неделю православия, т. е. в первое воскресенье Великого поста, был последний собор: каждый чин подал письменное мнение, и все эти мнения найдены сходными, все чины указывали на одного человека – Михаила Федоровича Романова. Тогда рязанский архиепископ Феодорит, троицкий келарь Аврамий Палицын, новоспасский архимандрит Иосиф и боярин Василий Петрович Морозов взошли на Лобное место и спросили у народа, наполнявшую Красную площадь, кого они хотят в цари? „Михаила Федоровича Романова“, – был ответ.

…Провозгласивши царем шестнадцатилетнего Михаила Федоровича Романова, собор назначил ехать к нему в челобитчиках: Феодориту, архиепископу рязанскому, троим архимандритам – чудовскому, новоспасскому и симоновскому, троицкому келарю Аврамию Палицыну, троим протопопам, боярам – Федору Ивановичу Шереметеву, родственнику молодого царя и князю Владимиру Ивановичу Бехтеярову-Ростовскому, окольничему Федору Головину с стольниками, стряпчими, приказными людьми, жильцами и выборными людьми из городов. Собор не знал подлинно, где находился в это время Михаил, и потому в наказе, данном послам, говорилось: „Ехать к государю царю и великому князю Михаилу Федоровичу всея Руси в Ярославль или где он государь будет“. Посланные, бив челом новоизбранному царю и его матери и уведомив их об избрании, должны были говорить Михаилу: „Всяких чинов всякие люди бьют челом, чтоб тебе, великому государю, умилиться над остатком рода христианского, многорасхищенное православное христианство Российского царства от растления сыроядцев, от польских и литовских людей, собрать воединство, принять под свою государеву паству, под крепкую высокую свою десницу, всенародного слезного рыдания не презрить, по изволению божию и по избранию всех чинов людей, на Владимирском и на Московском государстве и на всех великих государствах Российского царствования государем царем и великим князем всея Руси быть и пожаловать бы тебе, великому государю, ехать на свой царский престол в Москву и подать нам благородием своим избаву от всех находящих на нас бед и скорбей; а как ты, государь, на своем царском престоле будешь на Москве, то, послыша про твой царский приход, литовские люди и все твои государевы недруги будут в страхе, а Московского государства всякие люди обрадуются. А как твой, государев, подвиг в царствующий град будет, то из Москвы митрополит и архиепископы со всем освященным собором, бояре и всякие люди встретят тебя с чудотворными иконами и животворящими крестами, по вашему царскому достоинству, и служить тебе, государю, и прямить, и головы свои за тебя класть все люди от мала до велика рады“.

Послы… приехали в Кострому в вечерни, дали знать Михаилу о своем приезде и он велел им быть у себя на другой день. Послы повестили об этом костромскому воеводе и всем горожанам, и 14 числа, поднявши иконы, пошли все с крестным ходом в Ипатьевский монастырь. Михаил с матерью встретили образа за монастырем, но когда послы объявили им, зачем присланы, то Михаил отвечал „с великим гневом и плачем“, что он государем быть не хочет, а мать его Марфа прибавила, что она не благословляет сына на царство, и оба долго не хотели войти за крестами в соборную церковь; насилу послы могли упросить их. В церкви послы подали Михаилу и матери его грамоты от собора и говорили речи по наказу, на что получили прежний ответ. Марфа говорила, что „у сына ее и в мыслях нет на таких великих преславных государствах быть государем, он не в совершенных летах, а Московского государства всяких чинов люди по грехам измалодушествовались, дав свои души прежним государям, не прямо служили“. Марфа упомянула об измене Годунову, об убийстве Лжедмитрия, сведении с престола и выдаче полякам Шуйского, потом продолжила: „Видя такие прежним государям крестопреступления, позор, убийства и поругания, как быть на Московском государстве и прирожденному государю государей? Да и потому еще нельзя: Московское государство от польских и литовских людей и непостоянством русских людей разорилось до конца, прежние сокровища царские, из давних лет собранные, литовские люди вывезли; дворцовые села, черные волости, пригородки и посады розданы дворянам и детям боярским и всяким служилым людям и запустошены, а служилые люди бедны, и кому повелит бог быть царем, то чем ему служилых людей жаловать, свои государевы обиходы полнить и против своих недругов стоять?“ Потом Михаил и Марфа говорили, что быть ему на государстве, а ей благословить его на государство только на гибель; кроме того, отец его, митрополит Филарет, теперь у короля в Литве в большом утесненье, и как сведает король, что на Московском государстве учинился сын его, то сейчас же велит сделать над ним какое-нибудь зло, а ему, Михаилу, без благословенья отца своего на Московском государстве никак быть нельзя. Послы со слезами молили и били челом Михаилу, чтоб соборного моленья и челобитья не презрил; выбрали его по изволению божию, не по его желанью, положил бог единомышленно в сердцах всех православных христиан от мала и до велика на Москве и во всех городах. А прежние государи: царь Борис сел на государство своим хотеньем, изведши государский корень царевича Димитрия, начал делать многие неправды, и бог ему мстил кровь царевича Димитрия богоотступником Гришкою Отрепьевым; вор Гришка-расстрига по своим делам от бога месть принял, злою смертью умер; а царя Василья выбрали на государство немногие люди, и, по вражью действу, многие города ему служить не захотели и от Московского государства отложились; все это делалось волею божиею да всех православных христиан грехом, во всех людях Московского государства была рознь и междоусобие. А теперь Московского государства люди наказались все и пришли в соединение во всех городах. Послы молили и били челом Михаилу и матери его с третьего числа дня до девятого, говорили, чтоб он воли божией не снимал, был на Московском государстве государем. Михаил все не соглашался; послы стали грозить ему, что бог взыщет на нем конечное разоренье государства; тогда Михаил и Марфа сказали, что они во всем положились на праведные и непостижимые судьбы божии; Марфа благословила сына, Михаил принял посох от архиепископа, допустил всех к руке и сказал, что поедет в Москву скоро».

Г. И. Угрюмов. Агарь с Самуилом

Г. И. Угрюмов. Портрет лейб-медика И. К. Каменецкого

Г. И. Угрюмов. Портрет М. И. Кутузова

Г. И. Угрюмов. Великий князь Дмитрий Иванович на Куликовом поле

Г. И. Угрюмов. «Испытание силы Яна Усмаря»

Г. И. Угрюмов. Испытание силы Яна Усмаря. Фрагмент

Ян Усмарь, или по-другому Никита Кожемяка – герой одной из летописных легенд. Однажды во времена княжения великого князя киевского Владимира Святославича Красное Солнышко князь печенегов предложил заменить сражение между русскими и печенегами поединком двух сильнейших воинов. Печенежский воин был так велик и страшен, что Владимир не мог найти среди своей дружины никого, кто бы сразился с ним. Тогда к князю пришел горожанин из ополчения и предложил взять его младшего сына, по прозвищу Кожемяка.

Отец рассказал, что как-то раз Кожемяка мял воловью кожу, рассердился и в сердцах разорвал ее. Владимир приказал испытать юношу. На него выпустили разъяренного быка. Юноша схватил его за бок и вырвал кусок кожи с мясом. Когда назавтра единоборцы сошлись перед обоими войсками, печенеги смеялись над русскими, потому что их воин был невысокого роста, а печенег выглядел настоящим великаном. Но русский схватил печенега, удушил его могучими руками и мертвого бросил «о землю». Владимир и его дружина победили в этом бою. Кожемяку и его отца Владимир сделал знатными людьми.

Г. И. Угрюмов. Взятие Казани