Четверг 27 ноября 1962

У Луизы и Мишеля Лейрис, в доме № 52-бис по набережной Гранд-Огюстен. Застекленная кабина лифта поднимает нас на пятый этаж. Все пять расположенных в ряд комнат квартиры выходят окнами на Сену. Сквозь занавес из ветвей тополей и платанов, окаймляющих набережные, обыкновенно пустеющие поздней осенью, видны Дворец правосудия, набережная Орфевр, мост Пон-Нёф и Вер-Галан, складывающиеся в один из красивейших пейзажей Парижа, увы, обезображенный как проказой – и он тоже! – разбухающей автомобильной массой.

Мишель Лейрис принимает нас в «музыкальной комнате», где во времена оккупации состоялось представление пьесы Пикассо «Желание, пойманное за хвост». На стенах – прекрасные творения Хуана Гриса, Брака, Фернана Леже периода кубизма, Андре Массона и, разумеется, Пикассо. Но стиль дому придают ковры и кресла. Здесь ходят и сидят на произведениях искусства… Один из ковров – самый красивый, в серо-бежево-коричневых тонах – это работа Анри Лорана; другой, более яркий – произведение Миро. Стулья, расставленные вокруг обеденного стола, сделаны по эскизам Хуана Гриса в Обюссоне.

* * *

Канвейлер только что вернулся из своей галереи и угощает нас аперитивом. Он рассказывает о недавней поездке в Лондон, где состоялась широкая распродажа произведений искусства.

Д.-А. КАНВЕЙЛЕР. В молодости я жил в Лондоне, а позже часто туда ездил. А мои брат и сестра живут там по-прежнему… И мне кажется весьма странным, что страна, ставящая себя выше других, страна, которая в некоторых областях действительно была лучшей в мире и до сих пор остается таковой, настолько отстала во всем остальном… Англичане тешат себя иллюзиями… В том, что касается удобств, Лондон превратился в город, где жить хуже всего… Центральное отопление существует сейчас повсюду. В Лондоне же оно есть лишь в некоторых домах, считающихся самыми роскошными.

Канвейлер показывает нам свою квартиру. У кровати я вижу сделанный углем прекрасный портрет хозяина работы Пикассо, существующий еще и в виде литографии. Здесь же и большой портрет г-жи Канвейлер – одно из самых известных творений Андре Дерена. Стены также украшают несколько полотен Фернана Леже и маленький ван Донген.

Д.-А. КАНВЕЙЛЕР. Я не коллекционер, я торгую картинами. Поэтому себе оставляю только те, которые мне очень нравятся, и если есть куда повесить. Моя коллекция – она сентиментальная… Но если я выбрал для себя какое-то полотно, то никакая сила на свете не заставит меня его продать… Эту квартиру Зетта нашла по время оккупации… Я в ту пору укрывался со своей женой в провинции Лимузен. А наша бывшая квартира находилась в Булони, чье сельское очарование исчезало под натиском наступающей мощи индустриального центра. Словом, жить в Булони становилось невозможно. Моя свояченица перевезла наши вещи сюда. Когда после Освобождения мы вернулись в Париж, нас ждал приятный сюрприз – наша квартира на набережной Гранд-Огюстен оказалась точно такой же, как в Булони, и вдобавок – в двух шагах от Пикассо…

В библиотеке, где два стеллажа были забиты книгами до потолка, идут работы по разбору деревянного камина…

Д.-А. КАНВЕЙЛЕР. Ужасно не хочется рушить этот камин… Но он занимает слишком много места – мне некуда ставить книги по искусству. Здесь поместятся еще два стеллажа…

Повсюду, куда ни ступишь, груды книг: они заполонили квартиру, загромождают комнаты, не дают пройти по коридору… «Книжные пробки» в квартирах напоминают «автомобильные пробки» на улицах… От них страдают все мои друзья и знакомые. Не за горами то время, когда мы не сможем выйти на улицу из-за машин и войти в квартиру из-за книг…

БРАССАЙ. А Пикассо? Что он делает со своими книгами? Я никогда не видел у него книг на полках… И библиотеки тоже никогда не было… А ведь книги у него должны быть…

Д. А. КАНВЕЙЛЕР. Насколько я его знаю, они всегда валялись у него кучей. И, время от времени, чтобы расчистить пространство, он рассовывает их по ящикам… Ящики с книгами повсюду – в Париже, в Каннах, в Вовенарге… Пикассо уверяет, что помнит, в каком ящике что лежит, и может легко найти то, что ему нужно… До того как у Сабартеса случился односторонний паралич, книжным царством заведовал он… А теперь этим занимаемся мы с Зеттой: ищем для Пикассо то, что он попросит. Но время идет, и я уже не знаю, сколько грузовиков, больших и маленьких, отправлено на юг с вещами, которые оставались в Париже. На улице Гранд-Огюстен почти ничего не осталось… И, несмотря на составленные Пикассо «списки», несмотря на его феноменальную память и присмотр, который он ведет «дистанционно», кое-что из вещей исчезло бесследно… К примеру, нам так и не удалось разыскать серию гравюр, датированных примерно 1930 годом, очень ярких, которые, как утверждает Пикассо, он лично упаковал в один из ящиков…