Трудно быть по пояс деревянным…

Семья — это лучшие твои друзья, самые близкие люди. Когда после смерти Светланы я женился на француженке, было очень трудно: у нас совершенно разный менталитет. Кроме того, сковывал язык. Она неважно знала английский, я тоже не очень. Поэтому мы общались на примитивном уровне. Я говорю — она не понимает!.. И это не способствовало укреплению семьи. Наверно, постепенно я выучил бы французский язык, и дело пошло лучше, если бы не то, что произошло…

Она привыкла к своему укладу. Помню, первый раз в Париже мы сели вместе завтракать на кухне. Играет радио. Я говорю:

— Женевьева, смотри, погода хорошая! Может, сходим куда-нибудь?

Она резко выключает радио:

— Я привыкла утром слушать радио!

— Ну, я же не знал… — мямлю. — Ты объясни мне…

Ладно, молчу.

На следующее утро она опять включает радио. Я молчу. Разговаривать же нельзя!.. Она вдруг резко выключает радио:

— Почему ты не говоришь со мной?!

— Ты же сказала, что привыкла слушать радио…

Праздник, Москва, 2006 год

Постепенно, конечно, это сглаживалось. В общем-то, она была очень добрая женщина. Но знания языка нам очень не хватало. И теперь, когда меня иногда спрашивают, о чем я жалею, могу сказать точно. Что не учил в юности языков! Но в мое время не очень-то приветствовалось знание языков. Напишешь в анкете, что хорошо знаешь, так за тобой будет присматривать КГБ: а вдруг станешь шпионом!..

А без языка очень трудно. Хочешь что-то сказать, пошутить — и не можешь. И понять шутку не можешь…

А я же без юмора жить не люблю! Наверное, иногда мои шутки плоские, как рыба камбала, но я все равно пытаюсь… Светланка-то привыкла к этому. Мы еще с молодости что-то постоянно изобретали типа: «Дареному коню очки не помогут!» Смеялись, нам это нравилось, она тоже постоянно шутила. А с француженкой этого не было.

После смерти Светланы и моей неудачной женитьбы на Женевьеве вокруг меня образовался какой-то вакуум. Я же семь лет был холостяком. Правда, тогда я жил с семьей дочери и не ощущал одиночества. Со Светланой Григорьевной тоже, конечно, пришлось притираться… Она очень добрая, порядочная, прекрасный кулинар, любила готовить. Когда уезжала куда-нибудь, всегда готовила мне всего впрок, чтобы, говорит, ты спокойно жил. Очень заботливая!..

Мы старались ездить повсюду вместе. Но у нас иногда бывали разлуки. На месяц, а то и больше. Она — в России, а я во Франции работаю на даче. Или наоборот: я — тут, она — там. Самому надо что-то приготовить, куда-то съездить, купить… Я покупаю себе продуктов сразу на неделю, чтобы раз-два — поджарил, съел и побежал к роялю. Сначала работаешь, вроде все хорошо, но потом начинаешь ощущать, что не хватает Светланы Григорьевны…

А я же без юмора жить не люблю! Наверное, иногда мои шутки плоские, как рыба камбала, но я все равно пытаюсь…

У нее во Франции были ученики. Светлана хорошая пианистка, работала в Гнесинском институте. Она крепко, по-мужски играла сложные вещи Скрябина, Рахманинова… Французы были просто поражены! Известно же, что русская фортепьянная школа — одна из самых сильных в мире.

Недалеко от нашей церкви жил местный мэр. Он — учитель, очень хороший человек, мы с ним в дружеских отношениях. У него дома инструментальное ателье, там у него есть все: от пилы до сварочного аппарата. Мэр, как и я, все делает себе сам. Как-то мне нужно было приварить что-то на велосипеде, так я к нему… Для жителей округа раз в год он организует в церкви концерты местными силами. Там и Светлана со своим учеником выступала, и внук Саша. Все бесплатно, все делают сами жители. Во Франции вообще многое делается на общественных началах. Прошел ураган, повалились деревья или нефть разлилась — люди приходят и работают бескорыстно.

И вот каждый год Светлана готовила программу. Этот концерт — праздник, событие в жизни нашего округа. Слушателей собирается человек двести…

…Конечно, моим женам всегда было нелегко со мной. Моя первая Светланка прекрасно сознавала, что для меня вся жизнь — это музыка, работа. Иногда где-то проскальзывало: мол, я, конечно, все понимаю, но порой такая тоска берет!.. Я же в гости ходить не любил: только время теряешь!.. Ну, ходили мы на день рождения, предположим, к Лене Дербеневу, еще к кому-нибудь. И Светланка была такая радостная, что мы наконец-то идем куда-то в люди!..

Я, несомненно, полный истукан. Такая каменная башка с острова Пасхи. Очень виноват перед Светланкой. Я ее любил, но посвятил жизнь музыке. А она посвятила жизнь мне, сознательно лишая себя многих мирских радостей. Когда еще работала в музыкальной школе, это была хоть какая-то отдушина для нее. А все время дома сидеть — конечно, тяжело…

То же самое и с моей последней Светланой. Она жаловалась порой:

— В театры не ходим, в гости не ходим, гулять не ходим!..

Конечно, она права! Но если человек — истукан, как я, то это надолго. Скорее всего, навсегда. Правда, порой она меня все-таки куда-нибудь вытаскивала. То в гости, то в США, Испанию, Гваделупу…