21

Альбом «Please, Please Me» вышел пятого апреля, а через три месяца прочно занял первое место в британских хит-парадах. «Битлз» становились по-настоящему знаменитыми. Там же оказался и очередной их сингл «From Me To You / Thank You Girl»[54].

Популярность имела массу приятных сторон.

– Мне кажется, я перетрахал уже весь Ливерпуль, – выдал как-то Пол.

– Половину, – ревниво не согласился с ним Джон.

– Скорее треть, – прикинув в уме, поправил Джордж.

Они уставились на Ринго, ожидая, что тот скажет: «Четверть». Но он, как всегда, оставался коллективистом:

– Скажем так, друзья-приятели. Вместе мы уж точно перетрахали его весь.

– Даже обидно, – задумчиво сказал Пол. – Так хотелось встретить нормальную девчонку… Чтобы она не лезла к тебе сама…

– Вроде Дороти, – с невинным видом напомнил Джордж.

– Дороти лезла, – возразил Пол.

– Бремя славы следует нести стойко, – отечески похлопал его по плечу Джон. – Думаешь, мне легко скрывать, что я женат?

– У тебя получается, – похвалил его Джордж.

Но Джону действительно было не просто.

Шестнадцатого апреля он позвонил Полу и попросил зайти к нему. Но зачем, говорить не стал.

Полу открыл незнакомый усатый мужчина в темных очках и надвинутой на глаза шляпе, одетый в длиннющий потрепанный плащ.

– Заходи, – сказал незнакомец голосом Джона.

– О Боже! Джон, это ты?!

– А кто же, по-твоему?!

– Ты чего так вырядился? Тебя преследует мафия?

– Фигняфия! Синтия родила. Нужно забрать ее из госпиталя «Сефтон-Дженирал». Я не хочу, чтобы меня там видели.

– Ах, понял, понял! Ты скрываешься от обезумевших фанатов! Ты боишься, что тебя разорвут на сувениры!..

– Засунь свою иронию в задницу и заткни пробкой. Брайан позвонил и сказал, что о ребенке никто не должен знать. И, между прочим, если к тебе на улице пристает какая-нибудь совсем не симпатичная девица и начинает твердить, какие мы лапочки, тоже ничего хорошего. А такое уже сколько раз было!

С Полом в последнее время тоже уже несколько раз приключались подобные истории. Но ему нравились все поклонники, от мала до велика, независимо от внешности.

– Кто у тебя родился-то?

– Ты что, не знаешь кто рождается?

– Сын или дочь?

– Дурак что ли? Сын, конечно. Я назвал его Джулианом. В честь мамы. Ладно, пошли быстрее. Мими давно там. Я в этом плаще уже взмок.

– Где ты его откопал?

– От дяди остался.

Джон выпихал Пола на улицу, запер дверь и размашистым шагом двинулся в сторону остановки.

– Ну ты и чучело! – хохотнул Пол.

– На себя посмотри, – огрызнулся Джон и со всего маха ударился ногой о мусорный бак.

– О! – запрыгал он на одной ноге. – Дьявольщина! Я в этих проклятых очках вообще ничего не вижу!

– Надень свои, – посоветовал Пол.

– В моих узнают. Вот что… Я буду слепым, а ты меня веди. Понял?

Кое-как они добрались до остановки, а когда уселись в автобус, какая-то совсем не симпатичная девица, всплеснув руками, заголосила:

– Это же Джон Леннон! Из «Битлз»! Что с тобой стряслось Джон?!

Тот скрипнул зубами, но промолчал. Пол хотел ответить, однако его опередил голос водителя из встроенного в корпус динамика:

– Это он так постарел, когда узнал, что стал папашей…

Пассажиры принялись поздравлять Джона и обсуждать случившееся.

Джон сидел мрачный и желтый, как мумия.

Полу же ничего не оставалось, как с улыбкой кивать, отвечая на поздравления вместо него, пока автобус не добрался до места.

– Какой он симпатичненький, – заметил Пол заглядывая в сверток в руках Джона.

Синтия счастливо улыбнулась, а Джон недоверчиво покосился на Пола:

– Да?

– Конечно! – подтвердил тот в умилении, – и на тебя похож, просто вылитый!

– Ну, спасибо тебе, дружок…

Перед намеченным турне по Англии Эпштейн устроил «Битлз» двухнедельный отпуск. Синтия чувствовала себя на седьмом небе. Она стала не только матерью, но и, наконец-то, почувствовала себя женой. Несколько дней Джон никуда не уходил и нянчился вместе с ней, стирая пеленки и распашонки. Вот только истерический плач он переносил с трудом. А Джулиан орал почти без перерыва.

«Теперь-то я понимаю, почему папаша Фред сбежал от меня», – невесело пошутил Джон однажды. И в тот же вечер, когда Джулиан на часик задремал, а вместе с ним уснули Синтия и тетя Мими, он прокрался в прихожую, присел возле тумбочки с телефоном и позвонил Эпштейну.

– Алло, Брайан. Не спишь?

– Нет, собираюсь.

– Куда?

– В Испанию.

– Ух ты! А зачем?

– Отдыхать. И если удастся – договориться насчет гастролей.

– Черт! Жалко. Я хотел попросить тебя устроить нам какую-нибудь работу.

– Тебе нужны деньги?

– Да нет, денег у меня навалом. Я с ума сойду от этого младенца. Мне от него уже на стенки лезть хочется.

Эпштейн помолчал. Потом выдал:

– Поехали со мной в Испанию? За мой счет.

Джон оторопел:

– Да как? А что я скажу Джулии?

– Гастроли.

– Какие гастроли?! Она позвонит Полу, а он – дома.

– Ну, я не знаю! Решай свои проблемы сам. Манчестерский поезд через час, а я еще не закончил сборы.

– Ну, ладно, – уныло сказал Джон. – Счастливо съездить. – И повесил трубку.

На цыпочках он двинулся в спальню. Джулиан заворочался в кроватке и перевернулся на другой бок. Джон, решивший, что тот сейчас проснется, облился холодным потом. Но Джулиан не проснулся, только пустил слюнку на простыню.

Джон осторожно вернулся к телефону и вновь набрал номер.

– Алло, Брайан? Я еду. Через час? Договорились.

Он нажал кнопку сброса и тут же набрал номер Маккартни.

– Привет, Пол, – ответил он на сонное «Какого дьявола?!»

– А-а, это ты. А я думал, какая-нибудь чокнутая поклонница. Чего ты людям спать не даешь?

– Пол, тебе правда понравился Джулиан?

– И для этого ты мне звонишь среди ночи?

– Нет, ну скажи, правда?

– Ты что, решил мне его подарить?

– Ладно. У меня к тебе просьба. Заходи к моим почаще. Помогать. Я сейчас уезжаю в Испанию.

– Куда?!! – Пол чуть не выронил из рук трубку.

– В Испанию. С Брайаном. Или я сойду с ума.

– Ну, ты даешь, – протянул Пол. – Ладно. А что говорить?

– Говори, что это очень важная поездка. Связанная с будущими гастролями.

– А ты – при чем? Для этого есть менеджер.

– Скажи, что эти глупые испанцы пожелали разговаривать только со мной. Вот мы и поехали вместе.

– Наивно.

– Для моих – сойдет.

– А все-таки. Чего это вы вместе поехали? Слушай, а может, Мона Бест правду говорит, что вы – голубые?

– Вот урод! Она, между прочим, говорит, что и ты голубой.

– Ну, про себя-то я знаю, что нет. А вот про вас…

– Дьявол! Говорю тебе, я просто устал!

– Слушай, раньше ты с Брайаном и в сортир бы вместе не пошел…

Джон помолчал, потом признался:

– Я его начал уважать. Я был неправ. Вот скажи, ты что, лучше играешь или поешь, чем год назад?

– Ну… нет, наверное.

– Вот! Зато год назад ты был никем. А сейчас тебя весь Ливерпуль знает, а может уже и вся Англия! А дальше будет еще круче. Кто это все сделал? Брайан. Он – часть того божественного плана, о котором мне говорил Стью. Теперь мне это ясно.

– Какого плана? – насторожился Пол.

– Да это так, мистика, – ушел от ответа Джон. – Слушай, я уже опаздываю! Ну, мы договорились?

– Хорошо.

– Все! Пока!

Джон положил трубку. Взял с тумбочки листок и написал: «Синтия, Мими, Джулиан. Я уехал в Испанию. Скоро вернусь. Ваш Джон».

В спальне он положил эту записку на стул возле детской кроватки. Потом осторожно вынул из ящика стола пачку денег, отсчитал половину и положил на записку. Оставшуюся сумму сунул в задний карман джинсов.

Больше он не взял ничего.

Знойное канте-хонде звучало из динамика, и музыка густым маревом плыла над горячим адриатическим пляжем.

Джон и Брайан, в пестрых трусах, с бутылками колы в руках, пробирались между загорающими к своему месту.

– Какие тут девочки! – причмокнул Джон.

– И мальчики – ничего! – подхватил Эпштейн.

– Слушай, Брайан, – глянув на него искоса, начал Джон (он вспомнил последний разговор с Полом): – А ты, случаем, все-таки, не гомик?

– Да я и сам не знаю, – печально пожал плечами тот. – Со мной что-то такое происходит… Девушки меня, во всяком случае, совсем перестали волновать. – Они добрались до своего места и улеглись животами на надувные матрацы. – Нет, я вижу, когда девушка красивая. Мне на нее приятно смотреть… И все.

Джон задумчиво отхлебнул несколько глотков колы.

– Похоже, все-таки ты – гомик. – сказал он серьезно. – Давай, проверим?

– Давай, – смущенно согласился Брайан и несмело погладил щеку Джона.

Тот, уронив бутылку, как ошпаренный вскочил на ноги и отпрыгнул на пару шагов:

– Но-но! – крикнул он испуганно. – Я же не себя имел в виду!

– А-а, – разочарованно протянул Брайан. – Ладно ты, чего испугался? Даже если я и гомик, я же не маньяк-насильник.

И вот, когда он произнес эту фразу так легко и буднично, они оба поняли, что так оно и есть.

В турне по Англии «Битлз» уже выступали во втором отделении, как гвоздь программы. В первом работал певец Рой Орбинсон.

«Битлз» обнаружили, что, благодаря пластинкам и радиопередачам, их действительно знают в любом, даже самом захолустном, городишке.

Во время гастролей они столкнулись с двумя новыми проблемами. Худощавый интеллигентный Нил Аспинолл и здоровяк Малькольм не могли уследить за тем, чтобы разгоряченные поклонники не свистнули чего-нибудь из аппаратуры. На сувениры.

– Если вы, Мал!.. Если еще раз!.. Тогда я!.. Что вы можете сказать в свое оправдание?! – распекал Брайан Эванса, когда пропала, ни много ни мало, гитара Джона.

– Даже не знаю, что и ответить, мистер Эпштейн, – неуклюже разводя руки, оправдывался тот. – Она лежала вот тут. Подхожу, глядь, нету… Даже не знаю, что сказать…

Но на долгие разбирательства времени не было. На первый раз Эпштейн простил Малькольма, просто лишив его заработной платы за месяц.

Еще одна дурацкая манера зрителей состояла в том, что во время выступления они стали кидать на сцену деньги, конфеты, игрушки и прочие предметы первой необходимости. Больше всех вновь досталось Джорджу: ему залепили монетой в глаз.

Но нельзя сказать, чтобы их узнавали везде и всюду. В городке Карлайл, в отеле «Краун энд Майтэ», где они остановились, на первом этаже, в танцзале гольф-клуба шел бал. «Битлз» захотели спуститься туда. Провести вечер в приличном обществе и пофлиртовать с чистенькими порядочными девушками.

Сценические костюмы решили не надевать. Чего выпендриваться? И сошли вниз в своей обычной одежде – джинсах и кожаных куртках.

Швейцар в золоченой ливрее остановил их у входа:

– Молодые люди, вы значитесь в списке приглашенных?

– Мы – «Битлз», – задрал нос к потолку Джон.

– Жуки? – переспросил швейцар. – Навозные, что ли? Убирайтесь! Подобную публику тут не принимают.

Разобиженные, они вернулись в свой номер.

– Давай, переоденемся и пойдем снова, – предложил Пол.

– Еще чего, – скривился Джон. – Я не собираюсь пресмыкаться перед местными буржуа. Скоро они сами будут бегать к нам на поклон.

Но в этот раз бегать пришлось Нилу Аспиноллу, который, между прочим, ради работы с «Битлз», бросил карьеру финансиста. Сегодня ему пришлось искать четырех проституток. Посвежее.

Несмотря на бесконечные гастроли Джон и Пол сочиняли песню за песней. Первого июля «Битлз» вновь прибыли в студию «Парлафон» записывать очередной сингл – «She Loves You»[55] и «I'll Get You»[56].

По этому случаю у Брайана возникла очередная рекламная идея: пригласить журналистов прямо на запись.

Дело двигалось туго. Мартина не устраивали нюансы, и он заставлял переигрывать первую песню снова и снова. Журналисты, настроенные дождаться итога, устали, начали болтать, и, время от времени, в студии раздавались взрывы хохота.

– Ну все, они меня достали! – взревел Джон после очередного всплеска их игривости.

Увидев, что он направляется к ним, журналисты приготовили блокноты и диктофоны – «Мистер Леннон, несколько слов, пожалуйста…»

– Пошли вон! – рявкнул Джон и, несмотря на протестующие крики Эпштейна, двумя руками погнал их выходу, словно стаю домашних гусей.

– Не трогайте меня! – возмутилась рыжеватая корреспондентка «Дейли Мэйл», – я, в конце концов, дама!..

Она явственно напомнила ему Барбару О'Риордан из Сандерленда.

– О, простите, мадам, вы можете остаться. В качестве исключения. Я передам через вас должок другой моей знакомой журналистке.

– Какой должок? – заинтересовалась та, снова доставая диктофон.

– Да так… – уклончиво ответил Джон.

Догадливый Пол, повторил когда-то сказанное:

– Много чести…

– Действительно! – одумался Джон. – Давайте, давайте, никаких исключений!

Журналисты удалились, и у Джона резко подскочило настроение. Что, возможно, и сказалось на результате работы. По итогам продаж именно этот сингл стал их первой золотой пластинкой.

Правда, через несколько дней после описанной сцены во многих газетах появились обличающие статьи обиженных журналистов. «Битлз» были представлены грубыми, неотесанными невежами, с этой же позиции оценивалось и их творчество. Но многим это даже нравилось.

В конце июля, после записи второй долгоиграющей пластинки – «With The Beatles»[57] и небольшого турне, они вернулись на отдых в Ливерпуль.

Но отдыхать было не так-то просто. На улице в них тыкали пальцами, а каждый уважающий себя владелец клуба пытался затащить их к себе.

Эпштейн принял только одно предложение. Желая сделать сюрприз своим подопечным…

– Третьего августа работаем в «Каверне», – радостно объявил он, созвав их в контору.

Вопреки его ожиданиям, особого восторга не последовало.

– Тебе не кажется, Брайан, что мы уже переросли этот уровень? – задал риторический вопрос Джон.

– Бесспорно, – стал оправдываться тот. – Но я полагал, вам будет приятно.

Джордж покачал головой:

– Я сосчитал. Мы играли там двести девяносто три раза. Как вы думаете, нам не надоело?

За Брайана заступился Пол:

– Нет, правильно, надо хоть раз выступить в родном городе, а то подумают, что мы зазнались.

– Да нас же там задавят! – с опаской высказался Ринго. – Прямо в подвале и похоронят.

– А вот это – резонно, – Пол посмотрел на Эпштейна вопросительно.

– Не беспокойтесь, – заверил тот. – Я загнул такую цену за билеты, что придет только приличная публика.

Пол был обескуражен:

– Вот тебе и не зазнались… А как же друзья?

– На всех – десять пригласительных, – Брайан хлопнул ладонью по столу, показывая, что разговор закончен.

Концерт прошел нормально. Не более.

– Джон! – даже по телефону в голосе Эпштейна ясно звучали эйфорические нотки. – Наш сингл опять на первом месте и уже продано полмиллиона штук!

– Отметим? – предложил Джон.

– Конечно!

– А где и когда?

– Решай! Я угощаю!

– Ну… Самый шикарный ресторан в Ливерпуле – это…

Внезапно из спальни вышла Синтия с малюткой-Ленноном на руках.

– Это… – Джон глянул на жену. – У вас в конторе, – другим голосом продолжил он. – Проблема серьезная и, я думаю, нужно собрать и остальных…

– Ты о чем это? – удивился Брайан.

– Конечно, конечно. Через час? – Джон посмотрел на часы.

– Лучше вечером, – возразил Брайан.

– Немедленно?! Я что, и отдохнуть не имею права?!

– А-а, понял, – догадался Брайан.

– Ну, ладно, ладно… Буду.

Положив трубку, Джон перевел усталый взгляд на Синтию:

– У нас не менеджер, а зверь. Извини… – чмокнув жену и ребенка он выскользнул из дома. Свободный, как птица.