Здания административных учреждений и военного ведомства

Здания административных учреждений и военного ведомства

Военно-бюрократический режим, установленный правительством Николая I, его охранительская внутренняя политика были призваны сохранить феодально-монархический строй и крепостное право. Растущая и усложняющаяся бюрократическая государственная машина и опора власти — многотысячная армия требовали строительства новых обширных казарм и многочисленных зданий для размещения министерств, департаментов, органов полиции и других административных учреждений.

В ряде случаев присутственные места удавалось разместить в откупленных в казну частных домах, соответствующим образом переделанных внутри. Фасады зданий при этом могли оставаться в прежнем виде. Так, в бывшем доме Лобанова-Ростовского на углу Адмиралтейского проспекта и Исаакиевской площади, построенном. О. Монферраном в 1817–1820 годах, разместилось Военное министерство.

В середине XIX века в центре Петербурга было построено много новых административных зданий.

Важным этапом в формировании ансамбля Исаакиевской площади было строительство двух зданий, расположенных по сторонам площади, между правым берегом Мойки и Большой Морской улицей (ныне улица Герцена). Проекты зданий были разработаны Николаем Ефимовичем Ефимовым (1799–1851) — одним из ведущих петербургских архитекторов тех лет. Он же руководил строительством зданий, причем, как писал он в рапорте начальству, на нем, как на «главном распорядителе работ», лежала обязанность «сочинять и составлять все чертежи различных конструкций и украшений, входящих в состав частей отделки, и иметь непосредственный надзор и ответственность за правильность и прочность строения и за чистоту и изящность отделки»^[136].

Здание, занявшее северо-восточную сторону Исаакиевской площади (дом № 4), предназначалось для размещения четырех департаментов Министерства государственных имуществ. Его проект был утвержден 10 августа 1844 года, и тогда же была назначена новая граница противоположной стороны площади — строго параллельно фасаду министерства. 6 февраля 1847 года был утвержден проект второго, противолежащего здания (Исаакиевская площадь, дом № 13), в котором разместилась резиденция самого министра, а также канцелярия, архив министерства и типография. Здание министерства было окончено летом 1850 года, дом министра — в 1853 году. Отделкой дома министра с 1852 года, после смерти Ефимова, руководил архитектор Л. Л. Бонштедт.

Дом министра государственных имуществ напоминает дворец: предписывалось, что «чистая отделка, по цели назначения его, должна быть произведена с большею роскошью и искусством». Общая стоимость здания достигала 400 тысяч рублей. В отделке дома министра принимали участие скульпторы А. И. Теребенев, Д. И. Иенсен и другие, «орнаментальную чугунную решетку», завершающую фасады, изготовил завод Берда. Биограф Н. Е. Ефимова в статье, помещенной в журнале «Зодчий» в 1872 году, отмечал, что дом министра государственных имуществ «может считаться у нас образцом изящного» как по своим общим пропорциям, так и по «грациозным деталям и по удачному общему расположению частей»^[137].

Дом министра государственных имуществ на Исаакиевской площади. Архитектор Н. Е. Ефимов, 1847–1853 гг. Фотография автора.

Фланкирующие Исаакиевскую площадь дома министра и Министерства государственных имуществ, одинаковые по высоте и близкие по композиционному решению фасадов, образуют уравновешенную, почти симметричную композицию. Масштаб зданий хорошо согласован с размерами площади. Ансамблевый, градостроительный подход к их проектированию можно рассматривать как прямое продолжение высокого взлета градостроительной мысли, которым отличалась эпоха классицизма.

Но стилистическое решение фасадов этих зданий уже достаточно далеко от норм классицизма. Поэтажное размещение ордера, арочные окна, специфическая форма наличников окон верхних этажей, построенная на сочетании арочного окна и прямоугольной рамки, завершенной сверху прямым сандриком, — все эти приемы заимствованы из арсенала форм итальянского ренессанса конца XV–XVI века[138].

Обработка фасадов противостоящих зданий близка, но не идентична: здание, предназначавшееся для размещения министерства, оформлено скромнее — пилястрами. Фасад дома министра обработан более пышно и пластично: в нем применены трехчетвертные колонны. Разная обработка зданий была продиктована прежде всего их назначением: резиденцию министра следовало выделить более нарядной, «дворцовой» отделкой фасада. Но в то же время пластика фасадов обоих зданий хорошо согласована и с их неодинаковой освещенностью: дом министра, ориентированный на северо-восток, освещен слабее, и его более выпуклая, более пластичная обработка придает общей ансамблевой композиции точно найденное равновесие.

Фасады обоих зданий по сравнению с постройками классицизма декорированы более обильно. За многочисленными лепными деталями почти исчезает сама плоскость стены: архитектор словно боится оставить ее неукрашенной, нерасчлененной (для сравнения напомним, как эффектно выглядит гладкая плоскость стены в произведениях Дж. Кваренги, И. Старова, К. Росси). Благородная простота классицизма уже не соответствовала художественным вкусам середины XIX века; напротив, обилие украшений стало восприниматься как один из главных критериев красоты.

Градообразующее значение административных зданий, построенных в Петербурге в середине XIX века, было неодинаковым. В одних случаях они становились активными компонентами ансамблей (например, здание Штаба гвардейского корпуса, построенное А. П. Брюлловым на восточной стороне Дворцовой площади в 1837–1843 годах, здания Министерства государственных имуществ и дома министра на Исаакиевской площади, построенные Н. Е. Ефимовым), в других — вкрапливались в сложившуюся ранее застройку площадей и улиц.

На выходящей к Невскому проспекту Думской улице, рядом с угловой башней, построенной в 1799–1804 годах, на месте возведенного одновременно с ней городского магистрата — Ратгауза, в 1847–1852 годах было сооружено трехэтажное здание Городской думы, спроектированное архитектором Н. Е. Ефимовым (после смерти Ефимова строительство закончил Л. Л. Бонштедт)[139]. Его фасады были тоже оформлены мотивами итальянского ренессанса, хотя и в несколько иной трактовке, чем у домов, построенных Ефимовым на Исаакиевской площади. Выбор стилевого прототипа во всех этих произведениях Ефимова определялся художественными установками тех лет: предпочтение было отдано именно ренессансу, с присущей ему сдержанностью и спокойствием архитектурного декора, что, как считалось, наилучшим образом отвечает социальной функции административных зданий.

Характерной чертой архитектурного пейзажа николаевского Петербурга стали так называемые съезжие дома. Это был специфический, сложившийся в России тип административного здания, соединявшего в себе функции местного полицейского управления и пожарной части. Как правило, здания эти завершались высокой башней-каланчой, с которой дежурный пожарный следил за окрестностями. Со временем такая каланча приобрела значение «символа, вечного атрибута всякого дома полицейского управления, не только в Петербурге, но и во всей России, от Архангельска и, вероятно, до Камчатки», — писал позднее, в 1874 году, в журнале «Зодчий» архитектор Н. Ф. Брюлло^[140]. К середине XIX века в Петербурге было построено несколько съезжих домов. Некоторые из них сохранились полностью или частично. От первой трети XIX века осталась пожарная каланча Литейной части (улица Чайковского, 49). Здание Казанской части, стоящее на углу Садовой улицы (дом № 58) и Большой Подьяческой, было возведено еще в первой трети XIX века, в 1840-х годах оно приобрело облик, близкий к современному, хотя позднее частично перестраивалось. В проектировании и строительстве участвовали архитекторы В. Беретти, В. Морган, А. Лыткин и др.

Здание съезжего дома Коломенской части, построенное в середине 1840-х годов архитектором Р. А. Желязевичем, стало архитектурной доминантой Калинкиной площади (площадь Репина, 1). Оно завершается высокой башней-каланчой. Стилистическим прототипом этой постройки послужили ратуши итальянских городов, возведенные в период позднего средневековья и Возрождения: в этом тоже можно усмотреть своеобразное воплощение принципа «умного выбора». Архитектурные мотивы ренессанса, умело претворенные Желязевичем, позволили создать выразительный архитектурный образ, раскрывающий специфическую административную функцию здания. Интересной особенностью постройки является обнаженная кирпичная кладка. Тщательно выполненная, она своей фактурой и своим цветом создает то сочетание деловитости и некоторой суровости, которое определяет и оригинальность, и особую выразительность облика съезжего дома. Это, несомненно, один из наиболее интересных памятников архитектуры Петербурга середины XIX века, а новаторский прием обнаженной кирпичной кладки позволяет считать это здание в числе первых примеров того рационального «кирпичного стиля», который позднее, в последней трети XIX века, станет одним из наиболее интересных направлений русской архитектуры.

В Петербурге — «военной столице» — были расквартированы многие гвардейские и армейские полки. В середине XIX века продолжалось строительство новых, более вместительных и капитальных зданий казарм, манежей, госпиталей, арсеналов. Нередко они образовывали большие комплексы, занимавшие целые кварталы. Таков, например, обширный комплекс казарм Сводного казачьего полка на Обводном канале (дома № 21–25), построенный архитектором И. Д. Черником в 1846–1850 годах. Он же совместно с архитектором Р. А. Желязевичем в 1843–1848 годах возвел ряд корпусов в комплексе казарм лейб-гвардии Конного полка: солдатскую казарму (Конногвардейский бульвар, 4), служебные корпуса (улица Якубовича, быв. Ново-Исаакиевская, 6) и др. Большой квартал вдоль Екатерининского канала (ныне канал Грибоедова, 133) занял комплекс казарм Морского гвардейского экипажа, построенный в 1850-х годах (военный инженер М. А. Пасыпкин и др.).

Съезжий дом Коломенской части. Архитектор Р. А. Желязевич, середина 1840-х гг. Фотография автора.

Суровый, сдержанный, по-военному подтянутый, а нередко и просто монотонный облик казарм тоже стал одной из характерных черт николаевского Петербурга. В их архитектуре явно превалировали деловитость и практицизм. В этом отношении николаевская эпоха резко отличалась от первых десятилетий XIX века, когда, в период расцвета классицизма, в архитектуре воинских казарм стремились запечатлеть память о подвигах русских солдат и офицеров, «покрытых славою чудесного похода и вечной памятью Двенадцатого года», — как это сделал, например, В. П. Стасов, придавший архитектурному облику казармы лейб-гвардии Павловского полка на Марсовом поле отчетливо выраженный героический, военно-мемориальный характер.

Однако и в середине XIX века при постройке зданий воинских казарм на ответственных в архитектурном отношении участках в центральных районах Петербурга их облик стремились сделать выразительным, а застройке придать ансамблевый характер. Но эти задачи решались уже иными художественными средствами и в иной архитектурной стилистике: как правило, переходной от сухого «казарменного» классицизма к неоренессансу — но тоже в очень сдержанной безордерной его трактовке, отвечающей функции зданий.

Один из наиболее интересных примеров — группа зданий, построенных в середине 1840-х годов на набережной Мойки, по обеим сторонам выходящей к ней Благовещенской улицы (ныне улица Труда). К востоку от начала улицы Труда вдоль Мойки (современный адрес — улица Герцена, 67) вытянулся длинный корпус казармы офицеров лейб-гвардии Конного полка, построенный архитектором И. Д. Черником. Здание в основном двухэтажное, на высоком гранитном цоколе, прорезанном окнами. Центральный ризалит и короткие боковые ризалиты выполнены более высокими — трехэтажными. Фасад оштукатурен, обработан неглубоким рустом и выкрашен в кирпично-красный цвет. Стилистика фасада + переходная от позднего сдержанного классицизма (суховатые наличники окон первого этажа, плоский гранитный портал в центре, украшенный ампирной воинской атрибутикой) к неоренессансу («брамантовы окна»[141] второго этажа, карнизы, завершенные массивными парапетами). На соседнем участке, между улицей Труда и Крюковым каналом, стоит принадлежавшее морскому ведомству здание Флотского экипажа — так называемые Крюковские казармы, построенные по проекту военного инженера М. А. Пасыпкина, разработанному и утвержденному в 1844 году^[142]. Его фасады, выполненные в обнаженной кирпичной кладке, по общей архитектурной характеристике, прорисовке деталей (наличников, парапетов) и по цвету перекликаются с соседним зданием Конногвардейской офицерской казармы и образуют на набережной Мойки вблизи Поцелуева моста своеобразный ансамбль.

Комплекс казарм на набережной Мойки около Поцелуева моста, построенных в середине 1840-х гг. Слева — «Крюковские казармы» Флотского экипажа, военный инженер М. А. Пасыпкин. Правее — здание казармы офицеров лейб-гвардии Конного полка, архитектор И. Д. Черник. Литография Ш. Башелье по рисунку И. Шарлеманя, 1850-е гг.

Примером удачного ансамблевого решения являются два жилых здания для квартир офицеров лейб-гвардии Конной артиллерийской бригады, построенных в начале 1850-х годов на набережной Невы, у начала Литейного проспекта: к этому времени было снесено построенное еще в XVIII веке старое здание Литейного двора, и Литейный проспект решено было продлить до Невы. Дома, спроектированные архитектором А. П. Гемилианом, образуют хорошо уравновешенную ансамблевую композицию — своего рода пропилеи у начала Литейного проспекта. Их фасады решены в формах ордерной разновидности неоренессанса — с использованием поэтажного ордера в виде пилястр. Первые этажи обработаны рустом, окна вторых этажей получили нарядные ренессансные наличники — в виде портиков из небольших пилястр коринфского ордера, охватывающих арочные оконные проемы и завершенных фронтончиками — треугольными и лучковыми. Этот тип оконных наличников, появившихся в архитектуре итальянского ренессанса в начале XVI века, был позднее неоднократно использован петербургскими архитекторами. Созданная Гемилианом «пропилееобразная» композиция из двух схожих по архитектуре зданий, быть может, в какой-то мере была подсказана постройками Н. Е. Ефимова на Исаакиевской площади. В свою очередь, этот прием оформления начала улицы идентичными зданиями был подхвачен и в дальнейшем неоднократно применен петербургскими архитекторами во второй половине XIX-начале XX века.

Вторым крупным произведением А. П. Гемилиана является комплекс зданий Арсенала на Выборгской стороне (улица Комсомола, быв. Симбирская, 1, 2, 3), созданный в 1844–1849 годах (строительство завершил архитектор А. А. Тон). В 1881 году журнал «Неделя строителя» отмечал, что комплекс зданий Арсенала «по значительности и конструкции обращает и теперь на себя внимание»^[143]. Действительно, это один из лучших образцов своеобразного ансамбля утилитарных производственных зданий военного ведомства. Их сдержанные фасады, выполненные в обнаженной кирпичной кладке, размеренный ритм арочных окон, хорошо найденные пропорции создают по-своему выразительные архитектурные образы, органично отвечающие функции и конструктивным особенностям построек.

Одно из самых монументальных и значительных в архитектурно-художественном отношении зданий, возведенных в центре Петербурга в середине XIX века, — огромный корпус Арсенала, построенный на территории Кронверка Петропавловской крепости, на северном берегу Кронверкского протока. Он был сооружен в 1850–1860 годах по проекту архитектора П. И. Таманского. Вскоре, начиная с 1869 года, в Арсенале стали хранить трофейные пушки, знамена, штандарты, а затем, в 1872 году, в нем был создан Артиллерийский музей (ныне — Военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск и войск связи). Конструкция здания Арсенала, в соответствии с его специфической функцией, отличается мощностью. Массивные стены были сложены из известняковой плиты и облицованы кирпичом. Следует особо отметить высокое качество кирпичной кладки: она стала важным художественным компонентом архитектурного облика здания. В архитектуре Арсенала переплелись рационализм (это один из примеров начинающегося «кирпичного стиля») и своеобразно претворенные романтические тенденции: суровые массивы стен прорезаны немногочисленными окнами-амбразурами, ворота оформлены порталами со стилизованными изображениями крепостных башен. Все это создает выразительный художественный образ, раскрывающий специфику здания, — принцип «умного выбора» и в этом случае сработал очень удачно. Кирпично-красный массив Арсенала перекликается с бастионами Петропавловской крепости, возвышающимися на противоположном берегу Кронверкского протока, символизируя историческую взаимосвязь крепости и кронверка.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.